— Это случилось до того, как я узнал, что ты не любишь сюрпризы. Я думал, сестричка, шторы тебе понравятся… — Лицо Калума расплылось в обезоруживающей улыбке.

Как это уже не раз бывало, Одетту поразило, как быстро меняется у него настроение.

— Они мне, конечно, нравятся, но…

— Ну а раз нравятся, то к чему спорить? — снова блеснул белозубой улыбкой Калум.

Одетту раздражала его манера отметать с помощью своей обаятельной улыбки все аргументы противной стороны, но она не могла не признать, что такой способ утихомиривать спорщика действовал почти безотказно.

Поднявшись с места, Калум сказал:

— Поскучай здесь минутку, а я пойду предложу Флориану спуститься в бар и составить нам компанию. Только никуда не уходи, красотка. Я быстро!

Впервые за все время их знакомства Калум назвал ее «красоткой», а не «сестричкой», как это было у него заведено. Одетта знала, конечно, что «красотка» тоже не совсем то слово, с каким следовало бы обращаться к деловому партнеру, но ничего не могла с собой поделать и обрадовалась, как маленькая. Кроме того, она видела собственными глазами, какой большой интерес проявляет Калум к ее заведению и к ней лично, и от этого ее радость становилась еще больше. Радость — и возбуждение. Одетта окончательно для себя решила, что, если Калум снова предложит ей заняться сексом — современным сексом, в духе двадцать первого столетия, — она, пусть даже ей будет при этом очень стыдно, колебаться больше не станет и пойдет навстречу всем его желаниям.

— Одетта приехала! — бросил Калум, входя в кабинет Этуаля.

— Дьябло! — Этуаль в сердцах воткнул острейший разделочный нож в кусок говяжьей вырезки. — Где она?

— Внизу, в баре. Тебе надо к ней спуститься и постараться ее обаять.

— Я не желаю иметь дело с этой глупой гусыней! Избавь меня от этого.

— Мне необходима твоя помощь, — сварливо сказал Калум. — Это ведь ты повесил на окна ставни и шторы с разорившегося неделю назад ресторана.

— Этот ресторан — «Роро» — в Манчестере. Так что никто об этом не догадается, тем более эта тупая корова. — Этуаль извлек из вырезки нож и задумчиво потыкал мясо пальцем. — К тому же они изготовлены словно для этого заведения и очень неплохо смотрятся.

— Ну, кое о чем другом она узнать все-таки может. О том, к примеру, что обслуживающий персонал работает здесь временно — пока в «Неро» красят стены. Официантки могут сболтнуть — да и вообще кто угодно.

— Ладно, уговорил. — Флориан сунул в нагрудный карман рубашки сигареты и стал надевать пиджак. — Пойду. Думаю, Нед и без меня справится. Сегодня у нас заказано только пятьдесят мест.

— Не вздумай сказать об этом Одетте, — напутствовал его Калум.

Флориан славился своими победами у прекрасного пола, но он терпеть не мог феминисток, бубнивших о равноправных партнерских отношениях с мужчинами. По этой причине ему не очень-то улыбалось встречаться с Одеттой, у которой был слишком самостоятельный, въедливый ум и самоуверенный резкий голос. К тому же он был не в восторге от ее невыразительного лица и ужасной, по его мнению, фигуры. Это не говоря уже о том, что Калум буквально извел его своими намеками на некие нежные чувства, которые Одетта якобы к нему питает.

Когда Калум с Флорианом спустились в бар, Одетта болтала по мобильнику.

— Эльза, детка, я хотела тебя поблагодарить… Как за что? За все… Говоришь, твою мать задержала полиция? Могут лишить водительских прав? Бедняжка… — Увидев Калума, она торопливо зашептала: — Мне пора заканчивать разговор. Когда увидимся? Прямо не знаю… Субботу я, конечно, освобожу — как-никак, свадьба. Но не раньше… Раньше не получится. Буду с утра до ночи торчать в «РО». Конечно, заходи, если выберешься. Уж я найду время, чтобы перекинуться с тобой словом…

Когда перед ней на столе появилась бутылка шампанского, она захлопнула крышку мобильника, сунула его в карман и удивленно спросила:

— Опять пьем? За что на этот раз?

— За наши разнообразные способности и таланты. И объединенные усилия, — сказал Калум, ткнув пальцем в Флориана, и стал разливать шампанское по бокалам.

— Ты намекаешь на ваши с Флорианом способности потреблять алкогольные напитки в неограниченных количествах и на то, что вы всегда готовы объединить усилия, чтобы пропить доходы от этого заведения — так, что ли? — мрачно поинтересовалась Одетта, накрыв свой бокал ладонью. — Я лично пить не буду. С меня и вчерашнего довольно.

— Ты говоришь глупости. — Калум стал лить холодное шампанское прямо ей на пальцы, и она инстинктивно одернула руку.

— Глупости или нет, но сегодня, похоже, нам серьезно поговорить уже не удастся, — обиженно сказала Одетта, вытирая салфеткой пальцы. — Когда в таком случае мы назначим деловую встречу? Завтра в девять утра вас устроит? Не забывайте, что завтра вечером у нас в кабаре должно состояться первое шоу.

— Шоу отменили. Слишком ничтожный от него доход.

— Кто же это распорядился отменить шоу? — воскликнула Одетта.

— Я, — односложно ответил Калум.

— Насколько я знаю, билеты расхватывают, как горячие пирожки…

— Кто расхватывает? Студенты? — язвительно бросил Калум, откидываясь на спинку стула и закладывая руки за голову. — Мне студенты здесь ни к чему. От них только шум и грязь, а денег мало. Это ресторан, а не какой-нибудь студенческий притон с эстрадой и пивнушкой, сестричка.

Вот так: снова «сестричка» и никакой тебе больше «красотки»! Одетта устало потерла лицо руками. На душе у нее было премерзко.

— Все равно. Ты не имел права принимать такое важное решение через мою голову, — прошептала она.

— Я звонил тебе на мобильник, но он был отключен, — соврал Калум.

— Ладно, поговорим обо всем завтра. — Одетта не хотела ни о чем больше спорить и ничего никому доказывать. Для этого она была слишком утомлена. — Я позвоню домой Вэл и попрошу, чтобы она пришла как можно раньше.

— Не беспокойся. Я сам все сделаю, — любезно сказал Калум. — Давай-ка лучше выпьем. Чтобы поднять настроение.

Одетта решила больше не упрямиться и выпила вместе с Калумом и Флорианом. В отличие от разговорившегося вдруг Калума Флориан все больше помалкивал, а когда его приятель откупорил вторую бутылку шампанского, то и вовсе впал в мрачное, созерцательное состояние. Пытаясь расшевелить Флориана, а заодно и начинавшую клевать носом Одетту, Калум предложил им сходить в ресторан и пообедать.

— Уже четверть одиннадцатого, — широко зевнув, сказала Одетта. — Мне домой пора, баиньки.

— Глупости! — вскричал Калум, с силой толкая Флориана в бок локтем.

— Точно, глупости! — повторил как попугай Флориан, одаривая Калума не слишком любезным взглядом. Потом, вспомнив о доверенной ему миссии, он коснулся плеча Одетты: — Ты не можешь уйти, не отведав моих блюд. Это оскорбление.

Одетта поднялась с места. Ее покачивало. Она не помнила точно, сколько раз Калум наполнял ее бокал, но понимала, что выпила не так уж мало. Тут ей пришло в голову, что она весь день ничего не ела. Стало быть, в том, что она захмелела, не было ничего удивительного.

Когда они прошли в обеденный зал и уселись за столик, отгороженный от общего зала ширмой, Одетта торопливо просмотрела меню: все блюда, включая холодные закуски, были заменены новыми. Впрочем, меню было составлено умелой рукой, и возразить ей было нечего. Оставалось только сделать выбор. Когда она открыла рот, чтобы заказать что-нибудь наименее калорийное, Флориан, перебивая ее, сказал:

— Я сам решу, чем тебя угостить. Более того, сам же это и приготовлю.

С этими словами он снялся с места и полетел на кухню. Оказавшись в своем гастрономическом царстве, он вызвал Неда, что-то пошептал ему на ухо и отправился к себе в кабинет — пить свой любимый «Реми-Мартин» пятнадцатилетней выдержки. «Не хочу я трепаться с этой бабой и строить ей куры, — думал он, потягивая из фужера маслянистую, с золотой искрой коричневую жидкость. — Не хочу — и не буду».