Сид Френсис слушала самый популярный хит группы «Маска» — «Рейс на тот свет» — и подпевала во весь голос.

Добрый старый Лондон. Такой знакомый, такой прекрасный и безобразный одновременно. Сколько же она здесь не была? Несколько лет — это как минимум. Эльза никогда ее к себе не звала, а большинство ее друзей жило в провинции. Поэтому, когда Одетта прислала ей приглашение на прием по случаю открытия «РО», Сид поняла, что просто обязана им воспользоваться.

Одетта полагала, что в желтое платье Джун ей не влезть.

— Глупости. Я куда толще тебя, — бормотала Джун, державшая платье наготове. — Если честно, мне понадобилось полчаса, чтобы его натянуть. Я для этого даже тальком напудрилась. Но тебе, думаю, тальк не понадобится.

Не без усилий, но Одетте удалось-таки ввинтиться в канареечно-желтый наряд подруги. Глянув потом на себя в зеркало, она в ту же секунду отпрянула от него и закрыла лицо ладонями.

— Ну почему, почему я такая нескладная? Ничего не могу ни сделать толком, ни организовать. Решила открыть самый модный ресторан в Лондоне. И что в результате? Стою тут, как дура, в этом желтом платье, в котором, признаться, выгляжу, как перечница с рекламы индийских специй.

— Чушь собачья! — с негодованием воскликнула Джун. — Платье просто отличное. И прием у тебя отлично пройдет — уж можешь мне поверить. На-ка хлебни. Так сказать, для подкрепления сил.

Джун сунула ей в руку стакан с разбавленной кока-колой водкой. Водки было много, поэтому напиток имел цвет жидкого кофе. Отхлебнув из стакана, Одетта немного успокоилась и снова окинула свой наряд критическим взором. Ничего вдохновляющего: это было самое короткое, тесное и обтягивающее платье, какое ей когда-либо доводилось носить. Это не говоря уже о том, что оно никак не гармонировало с ее черными туфлями с высокими и острыми каблуками-стилетами, которые она специально подбирала под свое элегантное платье, безнадежно испорченное ныне блевотиной Ферди. Надеть же золотые туфельки Джун не было никакой возможности: они были ей малы как минимум на три размера.

— По-моему, мне надо выпить еще, — сказала Одетта, снова прикрывая рукой глаза. — Для храбрости. Выгляжу я ужасно, к приему не готова, а мой ресторан — и того меньше.

— Правильно, выпей. И как следует, — кивнула Джун. Она еще не видела свою подругу в таком подавленном состоянии. Обычно Одетта была сплошь порыв, собранность и энергия. Она никогда не выказывала неуверенности в своих силах, тем более в присутствии других людей — как знакомых, так и не очень. Этим-то она и отличалась от всех прочих смертных, но, как только что выяснилось, пасть духом может и самый сильный человек.

Эльза припарковала свой «Сааб» на Дин-стрит впритирку с другим автомобилем.

У «Клиники» толпилось множество репортеров. Они старались встать так, чтобы было удобнее фотографировать подъезжавших к ресторану именитых гостей, щеголявших роскошными туалетами, мехами и драгоценностями. Здесь, в «Клинике», все было на высшем уровне. Что и говорить, Калум знал свое дело. Эльза только никак не могла взять в толк, почему он демонстрирует свои таланты организатора в «Клинике», а не на вечере в честь открытия «РО».

Прохаживаясь у входа и размышляя над тем, как проникнуть внутрь, Эльза заметила известного журналиста и критика Спайка Чемберса, писавшего о ресторанах и качестве подаваемой там пищи. Сила его пера была такова, что владельцы ресторанов в буквальном смысле становились в очередь, чтобы зазвать его к себе в гости. Рестораторы поили его шампанским и скармливали ему черную икру, в которых он не знал никакого толка, надеясь в один прекрасный день узреть на страницах светских изданий начертанное его многоопытной рукой похвальное слово своему заведению.

— Спайк! — Эльза ухватила критика за рукав кожаной куртки, не давая ему войти в стеклянные двери.

Спайк сразу узнал подружку своего собрата по журналистскому цеху Йена. Еще бы он ее не узнал, если сам не раз к ней подкатывал в надежде завязать близкое знакомство. Знакомство с Эльзой у него таки завязалось, но отношения сложились исключительно дружеские. В жизни Эльзы появился Йен, мигом отвадивший от нее всех воздыхателей.

Спайк был в восторге от ее завивавшихся мелким бесом кудрей и при встрече всегда норовил их погладить. Вот и сейчас он прикоснулся пятерней к ее волосам, которые под тяжестью его ладони упруго прогнулись. Эльза ничего против подобной фамильярности не имела. Хотя в статьях Спайка частенько встречались резкие и даже откровенно грубые выражения, сам он был человеком довольно мягким, и дружить с ним было одно удовольствие.

— Вот уж не думала тебя здесь встретить, — искренне удивилась Эльза. — Ты ведь терпеть не можешь все эти праздники плоти.

— Я пришел сюда только п-потому, что мне нужно переговорить с Калумом Форрестером, — слегка заикаясь, произнес Спайк, играя, словно с телефонным шнуром, ее выбившейся из прически волнистой прядкой.

— Какое совпадение! Мне тоже необходимо перекинуться с ним словом, — сказала Эльза со все возрастающим удивлением.

— Этот маленький говнюк — настоящий неуловимый Джо. Вот и приходится тащиться в его притон, чтобы с ним пообщаться. Ну так как: ты идешь или нет?

— А меня никто не приглашал, — сказала Эльза, кокетливо улыбаясь и поправляя свои пышные волосы.

— Я тебя приглашаю! — воскликнул Спайк, схватил ее за руку и втащил за собой в дверь.

В ресторане знакомые лица попадались Эльзе буквально на каждом шагу. Это были все больше знаменитости, норовившие встать поближе к тем немногим репортерам и телевизионщикам, которые были допущены на этот праздник избранных. Интерьер «Клиники» сверкал и искрился, словно царство Снежной королевы. Все здесь было белоснежным — полы, потолки, стены, столы, стулья, даже цветы. Обслуживающий персонал обоего пола — в безукоризненно белых, с иголочки костюмах и платьях.

К ним подлетела официантка и предложила шампанское в белых керамических бокалах. Спайк покачал головой.

— Мне бы п-пива, а моей спутнице что-нибудь безалкогольное.

Входившая в моду молодая и настырная репортерша Фенелла Раш с местного телевидения набросилась на Спайка. Эльза, чтобы не мешаться, отошла в сторону, оглядела холл и сразу же увидела Калума. Он стоял в обнимку с высоким, худощавым молодым человеком с одухотворенным лицом музыканта.

Эльза хотела уже было к нему подойти, но ее оттерла в сторону Фенелла Раш, устремившаяся к Калуму с микрофоном наперевес.

— Калум, я только что встретила в холле Спайка Чемберса. Насколько я знаю, вы друг друга терпеть не можете, а потому странно видеть его здесь.

«Что эта девица о себе воображает?» — с неприязнью подумала о Фенелле Эльза, потирая предплечье. В следующую минуту, однако, Калум сказал такое, что она мигом забыла о своих мелких обидах и даже приоткрыла от изумления рот:

— Если что-то такое и было, то это в прошлом. Теперь мы со Спайком добрые приятели и собираемся вместе заниматься бизнесом. Верно, Спайк?

Эльза перевела округлившиеся от удивления глаза на Спайка.

— Ну… — проблеял тот, откашлявшись, — в общем и целом что-то такое намечается…

— Боюсь, впрочем, что о затеянном нами совместном проекте мне придется помалкивать, потому что это пока тайна. Поэтому я могу только сказать, что сегодня мы оба пришли сюда для того, чтобы отпраздновать первый год успешной работы этого ресторана, который пользуется у публики неизменной популярностью…

Эльза слушала Калума с мрачным выражением: все думала, упомянет ли он, хотя бы вскользь, о приеме по случаю открытия «РО» или нет? Похоже, он напрочь позабыл о своем общем с Одеттой детище, и Эльза никак не могла понять, в чем тут дело. Исследуя критическим взглядом внешность Форрестера, она не могла не признать, что он сильно изменился, и, надо сказать, в лучшую сторону. Сегодня вечером он сменил свой клоунский наряд и кожаную шляпу на безукоризненный черный костюм от Армани и выглядел почти элегантно. От него исходили неведомые ей прежде обаяние, сила и даже, что при его некрасивости было особенно удивительно, некий чувственный посыл, апеллировавший непосредственно к прекрасной половине человечества. Все это, вместе взятое, пугало и притягивало одновременно.