Она лукавила. Никакой ошибки. Перед ней была Тенди, спутница жизни Дэнни Риза собственной персоной; правда, персона эта стояла сейчас на четвереньках и смотрела прямо перед собой затуманившимися от страсти глазами.

Когда Калум оторвался от женщины, Эльза обратила внимание, что он входил к ней через задние ворота. То-то Дэнни порадуется, когда до него дойдет об этом слушок. Об этом и еще о том, что это происходило, когда он разгуливал по залу и попивал шампанское! Для такого старомодного, но крутого парня, как Дэнни Риз, выход из создавшегося положения мог быть только один: месть. Самая настоящая кровавая месть — как в кино, со всеми отсюда вытекающими. Эльза решила, что Калум понимает это как никто, обворожительно ему улыбнулась и сказала:

— Калум, душка, сделай одолжение, вызови в «Клинику» несколько такси. Прямо сейчас, по телефону. Чтобы не терять зря времени.

Калум в эту минуту как раз натягивал брюки. Он был настолько ошарашен всем происходящим, что невольно, сам того не желая, спросил:

— Сколько?

Тридцати машин, думаю, будет вполне достаточно.

Эльза ехала на своем «Саабе» в сторону Айлингтона во главе длинного кортежа, все еще недоумевая, как ей удалось поднять с места такую кучу народа. Разумеется, к делу приложил руку и Калум, который, собрав своих приятелей, заявил, что вечер в «Клинике» — это так, разогрев, а настоящее празднество состоится в новейшем заведении «РО», куда и предложил всем перебраться. Таким образом, один из лучших ресторанов в Лондоне неожиданно опустел, зато Одетте, чтобы напоить и накормить такую прорву гостей, предстояло основательно потрудиться.

Позвонив по мобильнику Йену, Эльза сказала:

— Готовься к сюрпризу! Похоже, вся «Клиника» в данную минуту переезжает в «РО».

— Ах ты лапочка! — восторженно воскликнул Йен. — Нет, матерью моих детей можешь быть ты, и только ты. Согласна?

— Сам знаешь.

— Кстати, тебе тоже следует подготовиться к кое-каким сюрпризам. — Голос Йена пробивался к ней сквозь все усилившийся шум помех. — Тут приехал Джез с кодлой…

— Что? Повтори еще раз! — закричала Эльза, глядя на светофор: ждала, когда красный свет сменится зеленым.

Йен еще раз сказал про Джеза и его компанию, а потом произнес:

— И мамаша твоя тоже нарисовалась. Так-то.

Эльза, несмотря на то что у нее за спиной водители такси стали во всю силу давить на клаксоны, никак не могла сдвинуть свою машину с места. Мысль о том, что ее мать прикатила на праздник и, скорее всего, распевает там сейчас древние хиты группы «Маска», вызвала у нее минутное онемение конечностей.

Саския вошла в кабинет и увидела, что Одетта тупо смотрит по телевизору какой-то сериал. Ее глаза опухли от слез и превратились в две узкие щелочки, а черные волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Похоже, в этот момент она не осознавала, что голова Ферди покоится у нее на коленях, и он пускает слюни прямо ей на подол. «Хорошо еще, что платье из лайкры и смыть с него слюну не представляет труда», — подумала Саския, но сказала другое:

— Тебе придется-таки отсюда выйти. Народ шумит, требует, чтобы ты спустилась в зал.

— Ха! Народ! Нет у нас никого. — Не отрывая глаз от экрана, она горько рассмеялась. — Еще один такой провальный вечер — и я разорена. Вчистую.

— Между прочим, вечер не так уж плох. — Саския взяла пульт, убавила у телевизора звук и приоткрыла дверь. До слуха Одетты донеслись звуки музыки, раскаты смеха и звяканье посуды.

— Сколько? — хрипло выдавила из себя Одетта.

— Не меньше двухсот. И гости продолжают прибывать. Я не успеваю записывать фамилии. А на улице пасутся стада репортеров. Приехали и радио, и телевидение. Ты только послушай. Люди поют, смеются, им здесь нравится.

Одетта снова потерла ладонями лицо и потянулась к стакану с водкой. Он был пуст.

— А Калум? Калум приехал? — спросила она дрожащим голосом.

— Здесь он, здесь, — хихикнула Саския. — Более того, он все это и устроил. Как я поняла, посидев немного в «Клинике», он заявил, что ему все там наскучило, и предложил гостям перебраться в новое место, куда более приятное и интересное. Потом он заказал чуть ли не сотню такси и перевез всю шайку-лейку сюда. Думаю, он запланировал все это заранее.

— Правда? — недоверчиво посмотрела на нее Одетта.

— Правда, — сказала, рассмеявшись, Саския. — Да ты выйди и сама посмотри. В баре знаменитостей как сельдей в бочке.

— А мне он ничего не сказал, — прошептала Одетта. — Хотел, должно быть, сделать сюрприз. — Тут она закрыла лицо ладонями и разрыдалась.

Саския думала, что ее босс — женщина несгибаемая и способна противостоять любым ударам судьбы. Выяснилось, однако, что она ничуть не менее ранима, чем другие люди. Как ни странно, это открытие нисколько не повлияло на уважение, которое Саския питала к своей начальнице. Более того, ей захотелось успокоить ее, прийти ей на помощь, помочь ей выпутаться из создавшегося положения.

— Я могу привести тебя в порядок за каких-нибудь десять минут, — сказала она, присаживаясь на край дивана, на котором в оцепенении застыла Одетта. — Ты уж мне поверь, я знаю толк в таких вещах.

— Что, макияж наложишь? — Одетта повернула голову, взглянула на себя в зеркало и поморщилась. — Не поможет. Хотя… Делай все, что сочтешь нужным! — воскликнула, оживляясь, Одетта.

— Не беспокойся, все будет о’кей. — Саския вперила в лицо Одетты оценивающий взгляд врача-косметолога. Она всякое видела, но таких опухших глаз-щелочек — никогда.

— Главное, не снимай очки. Ни при каких условиях, — прошептала Саския ей на ухо десятью минутами позже. — И помни: выглядишь ты просто здорово…

Одетта ее не слушала. Она смотрела. Впитывала в себя взглядом окружающее. Все эти улыбающиеся, довольные лица, сновавших среди гостей журналистов, официантов с подносами, заставленными тарелками с вкусной едой.

— Все хотят сегодня вечером к нам попасть, ну буквально все, — хихикнула Лидия. — Я видела своими глазами, как какой-то тип продал ксерокопию нашего пригласительного билета за пятьдесят фунтов!

Спустившись в бар, Одетта помахала издали кое-кому из своих знакомых, но облегающее желтое платье и черные очки сильно изменили ее внешность, и ее не узнавали.

Запела Сид Френсис. Она глубоким, вибрировавшим на низкой ноте, с приятной хрипотцой голосом выводила «Любовную лихорадку». Ее манера исполнения погружала слушателей в настоящий сексуальный транс. Сид было под шестьдесят, но выглядела она просто замечательно, а пела и того лучше. На ней даже платье начала семидесятых смотрелось, как новейшее изделие от Джулиано.

Когда Сид сделала перерыв и направилась в бар, чтобы промочить горло глотком виски, ее окружили журналисты и поклонники ее таланта. Отделавшись от них несколькими любезными, но ничего не значащими фразами, она подошла к Одетте и заявила:

— По мне, ты здесь самая красивая. Может, скажешь, как тебя зовут и кто ты такая?

— Мам, да это же Одетта Филдинг, — сказала со смехом Эльза, выныривая из толпы и подходя к женщинам.

— Ну да, точно. Я могла бы и сама догадаться, — улыбнулась Сид. — Ты это заведение будто с себя слепила; оно — истинное воплощение твоей натуры.

Взяв мать за руку, Эльза кивнула головой в сторону зала:

— Гости требуют продолжения концерта, мама.

— Иду, иду. — Сид снова перевела взгляд на Одетту. — Успех твоего «РО» впечатляет.

Эльза проводила мать к гостям, а когда вернулась к Одетте, той уже и след простыл, зато на ее месте материализовалась Лидия, следившая за выступлением Сид сверкавшими от восторга глазами.

— А где Одетта?

— Представления не имею. — Лидия вздохнула, посмотрела на Эльзу и, в свою очередь, спросила: — Когда твоя мать говорила, что Одетта здесь самая красивая, она и вправду имела это в виду или просто хотела ее подбодрить?

— Именно это она и имела в виду, — кивнула Эльза. — И она права. Сегодня Одетта убийственно сексуальна. Ее без скидок можно назвать роковой женщиной.