Фэнси подтерлась салфеткой и поправила юбку. Спрятала оставленные бизнесменом купюры. И вдруг насторожилась, ощутив чужое присутствие.

— У меня нет денег.

— Все в порядке. — Сара шагнула к ней из темноты. — Нас не интересуют твои деньги.

Увидев ее спутника, Фэнси испуганно сжалась, но быстро перевела взгляд на девушку.

— Молодые красивые мусульмане решили немного повеселиться. Я вам помогу.

— Мы пришли сюда не за этим, — произнесла Сара.

— Не надо стесняться. — Фэнси облизала губы. Кошачьи глаза, высокие скулы, грациозные движения. Когда-то она действительно была красавицей. — Тебе понравится.

— Мы хотим поговорить о твоем отце, — подал голос Ракким.

Проститутка шарахнулась к выходу, явно собираясь бежать.

— Мы готовы заплатить просто за разговор, — поспешно добавил он.

Сара взяла ее за руку.

— Это очень важно, Фатима.

Фэнси отвернулась, и тени заколыхались в новом танце. Она использовала ароматические свечи с кокосовым маслом.

— Пожалуйста… пожалуйста, не называйте меня так.

Сара не выпускала ее руку.

— Я — Сара, это Ракким. Нам необходимо поговорить о твоем отце.

Фэнси недоуменно смотрела на них.

— Зачем?

— Мы видели Камерона, — сказал Ракким. — Он просил передать тебе привет.

— С ним все в порядке?

— Ему очень хочется, чтобы ты и твоя подруга снова пригласили его в гости, — произнес бывший фидаин. — Он сказал, что это был самый лучший день рождения в его жизни.

— Джерри Линн он тоже понравился. — Проститутка села на краба и ссутулилась. — Я должна была вернуться за ним. О нем совсем некому позаботиться.

— У нас есть много общего. — Сара села рядом с ней. — Я потеряла родителей в пять лет. Ракким стал сиротой в девять.

Фэнси пристально взглянула на нее, словно пытаясь на глаз определить, правду ли говорить Сара.

— Мне… мне было семь. — Даже тусклый свет позволял разглядеть ее лицо, скрытое под толстым слоем косметики. Изможденное, с ввалившимися щеками. — К этому невозможно привыкнуть.

— Верно, — одновременно ответили Ракким и Сара.

— Мне нужны деньги, — тихим голосом произнесла Фэнси. — Вы сказали, что заплатите. Думаю, нет ничего постыдного в том, чтобы попросить деньги, если я могу вам помочь.

Ракким вложил в ее руку пачку банкнот. Ее глаза расширились от удивления, и ему даже показалось, будто она сейчас скажет, что денег слишком много. Девица быстро спрятала добычу в бюстгальтер. Бывший фидаин успел заметить шрам идеально круглой формы у нее на горле. Сара тоже заметила. След от трахеотомии. Наркоманская медаль за храбрость. Вероятно, она умирала от передозировки, но ей спасли жизнь. Возможно, против ее воли. Ракким повидал достаточно людей, уже на пороге смерти сопротивлявшихся его попыткам оказать им помощь, готовых уйти из этого мира и попытать счастья в ином.

— Твой отец умер, вернувшись из Китая, — напомнила Сара.

Фэнси пожала плечами.

— Мы с матерью встречали его в аэропорту. Он рассердился на нас. Мы не должны были знать о том, что он возвращается домой. Мы сразу же заметили, что он болен, а он сказал, будто съел какую-то дурную пищу в самолете, пищу для неверных. Я сразу же поняла, что он врет. Всегда понимала. — Она посмотрела на Сару. — Зачем вам все это нужно?

— Я провожу исторические исследования того периода. До Перехода. Непосредственно перед взрывами.

— А какое отношение имеет к этому мой отец? Он уже умер к тому времени.

— Я просто собираю сведения. Твой отец…

— Наверное, здорово быть учителем истории. — Фэнси рассеянно перебирала волосы. — Я тоже хотела работать в школе. В начальной. Всегда любила детей. — Она крутила прядь волос между пальцами. — У меня их никогда не будет.

— Мне очень жаль, — сказала Сара.

— Ладно, все равно бы из меня получилась плохая мать. — Проститутка взглянула на Раккима. — Ты не похож на историка.

Ракким улыбнулся.

Фэнси в ответ не улыбнулась.

— Я разбираюсь в мужчинах. Могу сказать о них все, прежде чем они откроют рот. По обуви. Или по рукам. Или по глазам. Особенно по глазам. — Она покачала головой. — А тебя я не могу понять. — Она бросила взгляд на Сару. — А ты можешь?

— Мы выросли вместе, — ответила та. — Я его понять могу.

Фэнси снова посмотрела на Раккима.

— Надеюсь.

— Когда твой отец вернулся из Китая, он что-нибудь рассказывал об этой поездке? — продолжила расспрашивать Сара. — О том, где именно он был, с какими людьми встречался?

— Я только помню, что его часто тошнило. А мать постоянно плакала.

— Кажется, он работал на той огромной плотине в Китае, — как бы невзначай заметила Сара. — Видимо, гордился своей работой.

— Давно не вспоминала о том времени. Я тогда чувствовала себя счастливой. Отец был строгим, но очень сильно любил меня. — Она не спускала глаз с Сары. — Называл меня сокровищем. Носил на руках и называл сокровищем.

Ракким решил не вмешиваться в разговор. Фэнси явно невысоко ставила мужчин. Внутренние стены акулы пестрели похабными рисунками, пол скрывался под завалами оберток от еды и предметами куда менее аппетитного происхождения. Пахло мочой, мокрым картоном и грязным бельем. Ароматические свечи Фэнси нисколько не помогали, правда, выглядели мило. Возможно, она верила, будто занимается вполне приличным делом.

— Дом, где вы жили, был снесен много лет назад, — произнесла Сара. — Я узнавала.

— Никто не соглашался жить в нем. Все думали, что он приносит несчастье. Вернее, стали так думать, когда умер отец. Как он умер. В каких мучениях.

— Вы обращались к врачу? Мы не смогли найти никаких записей.

— Врач приходил к нам домой. Раньше я его никогда не видела. Он давал отцу таблетки от боли, просил мать не выпускать его на улицу. Ухаживать за ним. Плохой дом. Несчастливый дом. Потом мать погибла так быстро… — Она покачала головой.

Сара скосилась на Раккима.

— Твоя мать погибла через три года после смерти отца. Возможно, тебе это кажется слишком скоро…

— Всего через три месяца, — всхлипнула Фэнси. — Я же была с ней. Мы ехали по шоссе, шина лопнула, и машина разбилась. Мы ехали в пустыню, чтобы молиться. Она вела слишком быстро. Мне сказали, что я спаслась лишь чудом. Мама вылетела через лобовое стекло, а я только немного поранила ногу. Мне сказали, что на все воля Аллаха. А еще сказали, что у него, вероятно, большие планы на меня. — Ее горький смех разнесся по темному чреву акулы.

— Что было дальше? — спросила Сара. — Кто заботился о тебе?

— Полицейский отвез меня домой. Я хотела остаться с матерью, но он велел мне забрать из дома свои вещи. Даже сейчас мне кажется, что все происходило как во сне. — Фэнси оттянула ворот блузки, и шрам на горле словно налился кровью. — Когда мы приехали домой, я увидела много людей. Они грузили вещи в фургон. Там был врач, который приходил к отцу. Я не знаю, что он там делал. Полицейский сказал, чтобы я сложила вещи в сумку. Врач на него рассердился и потребовал оставить меня в доме, но полицейский сказал, что ему наплевать. Потом он отвез меня к дяде. Дядя считался хорошим мусульманином. Он был обязан взять меня к себе, но, как мне показалось, не хотел этого делать. — Она посмотрела на Раккима. — Всегда расстраиваюсь, когда вспоминаю об этом. Пожалуйста, мне хотелось бы получить еще денег.

Бывший фидаин протянул ей новую пачку купюр.

— Как вам показалось, Камерон нормально питается? — поинтересовалась Фэнси, спрятав ее.

— А у тебя не осталось каких-нибудь старых вещей? — задала вопрос Сара. — Не обязательно принадлежавших твоему отцу. Может быть, твоя мать вела дневник или отмечала на календаре дни до его возвращения. Может быть, остались его записные книжки, чемоданы…

Фэнси покачала головой.

— Врач все из дома вынес. Ничего не осталось.

— Совсем ничего?

— Даже от дома-то следа не осталось. — Выражение ее лица стало жестким. — Почему вы задаете все эти вопросы о моем отце? Только не говорите о каком-то исследовании. Я вам сразу не поверила.