Зима свалилась, как всегда, неожиданно, первого ноября, – непреодолимыми снежными заносами и жгучими морозами. Резко свалившиеся минус двадцать пять словно довершали начатое нерадивыми российскими руководителями – народ мёрз. Платить за тепло было нечем и там, где это было возможно, его отключали.

Фирмы разорялись. Предприятия закрывались.

Правда, в Москве официальная безработица составила всего 1,5 процента. Понятно, что на самом деле людей, лишившихся работы, было намного больше, но ощущения повальности безработицы в столице не было. Как и предсказывали эконометрики, кризис больнее всего ударил по среднему и малому бизнесу. Обывателю, то есть тому, кому терять и так нечего, 80 процентов своих доходов теперь надо было тратить, чтобы не умереть с голоду. Обычно стандарт затрат на продукты питания вчетверо меньше.

Один за другим разорялась коммерческие банки. На банкротство их обрекают нервные вкладчики. «Заботиться о нервной системе своих граждан должна власть, а это – то, чего в России не делалось никогда», – сказал Толстый. Эти мысли удивительным образом совпадали с тем, что ещё в 1924 году говорил профессор Л.М. Розенштейн, отец-основатель советской профилактической психиатрии: «Наше время характеризуется большим развитием нервности среди населения».

18 ноября, в понедельник, около полудня, в гостиницу «Байкал» съехалась вся верхушка криминальной власти холдинга.

Лица были хмурыми, сосредоточенными.

Да, к тому, что случилось, они изрядно подготовились. Только вопрос – что же дальше? – из области бизнес-планирования оборачивался проблемой жизни или смерти легальной хозяйственной деятельности.

Кинжалу надлежало сидеть в соседнем номере и ждать.

Его предупредили, чтобы никуда не звонил и сам на телефонные звонки не отвечал.

К нему приставили Ликушу. К тому же он был в курсе, что один из его сотовых телефонов заряжен миниатюрным диктофоном, который записывает не только разговоры по трубке, но и вообще всё, что произносится в радиусе нескольких метров. Это обнаружили люди Шкипера, но разряжать не стали: предупреждён, значит – вооружён.

Условия, поставленные Кинжалом на сходе под Ярославлем, инициировал лично Сергей Павлович Быков, он же Желвак. Его поддерживали не все. Предстояло решить прямо сейчас, будет ли Кинжал полноправным хозяином холдинга и отвечать за него головой или станет «попкой», зиц-председателем при Желваке, с каким-нибудь громким пустым титулом вроде старшего вице-президента.

Уже лет шесть на сходах то и дело обсуждались вопросы, не имевшие к криминальной работе никакого отношения. Иногда они превращались в партийно-хозяйственный актив.

И воры всё больше понимали – управлять бизнесом они не умеют.

Приходилось приглашать специалистов, заслушивать их. А привлечённые не знали, что такое жить по понятиям, несли всякую чушь. Не помогал и опыт «смотрящих», которые были к легальному бизнесу ближе остальных. Вставал какой-нибудь Гена Болт и произносил сакраментальную фразу: «Вор должен воровать». На этом «партхозактив» можно было считать завершённым и переходить к культурной программе.

Но из тех полутора десятков авторитетов, что собрались в «Байкале», трое пользовались славой людей, которые разводить подобные ситуации умели. Это «воры в законе» Серёга Желвак из Москвы, Федя Штрек из Кемерово и Витя Китаец из Владивостока.

Все трое договорились: Кинжал должен получить полную и реальную власть над «чистым» бизнесом в холдинге – сроком на один год. Дальше – по обстоятельствам.

Начался разговор трудно.

Слово сразу взял любитель длинных базаров Костя Фанера из Петрозаводска:

– Желвак, объясни ты нам, несведущим, откуда вообще нарисовался этот фраер по фамилии Брут, как он к тебе попал? Ходят разные слухи, братва говорит, что его занесло в коллектив чуть ли ветром. Но ты же знаешь, у нас так не бывает.

«Эх, – подумал Желвак, – жаль, что нельзя попросить вместо себя ответить кореша Толстого. Вот сидит в самом углу, играет своей терракотовой записной книжкой.

Захарыч – «положенец», это нечто среднее между пацаном и «вором в законе», но в «законники» не рвётся, потому что тогда на его писательской карьере можно было бы поставить крест.

Писать он любит и умеет и выступать горазд. Но сейчас придётся самому.»

– Как вы помните, на сходе позапрошлым летом, в Тамбове, был приговорён к смерти «положенец» Ахмет – за оскорбление «вора в законе», то есть лично меня, – начал Желвак. – Я попросил организацию этой акции поручить мне, и никого из бывалых ликвидаторов и «быков» подпрягать не собирался. Была информация от нашего человечка в МВД, что в случае, если Ахмета замочат, у меня могут быть большие неприятности.

Теперь доказано, что Ахмета вели менты. Он ссучился, после нашего приговора его увезли в Питер и спрятали в изоляторе временного содержания. Наши люди пошептали, что сидит там один мастер спорта по боксу и ломится ему сто тридцать первая, за лохматый сейф. Наш Толстый всё, что нужно, раскопал, организовал. Так и появился этот Брут – сначала в роли ликвидатора.

– Говорят, у него и фамилия была другая, – вступил Вася Пикап из Новосибирска.

– Да, пришлось сочинить ему другую биографию, чтобы потом спрятать концы в воду.

Но сегодня у него подлинные документы, он выездной. Тот, который якобы замочил Ахмета, Рогожу и Желтка, повесился в следственном изоляторе в Питере. Пусть теперь менты поищут, кто мочканул их стукача. Зато наш Кинжал живёт, здравствует, искать его никто не будет, да вот теперь ещё и спас холдинг от обвала рубля.

– А откуда у Кинжала такие познания в экономике и финансах? – не унимался Костя Фанера.

– Он вообще оказался человеком образованным, – кандидат наук, свободно владеет двумя языками. Когда мы про это прознали, решили, что такой фраерок нам сгодится.

Зацепили мы его этой малолеткой, припугнули, хотя там ему действительно выходил большой срок и незавидная судьба «петуха». Деваться было некуда, он и повёлся. А потом выяснилось, что мы заполучили чуть ли ни лучшего в стране специалиста по этой, как там её, Захарыч?

Толстый встал со своей книжкой:

– Эта наука называется эконометрика. При советской власти она была запрещена как буржуазная и вредная. Но был целый институт, который втихую её продвигал – под другим названием. Что это за байда такая, нам до конца не понять даже после пяти стаканов. Это винегрет из статистики, экономической теории и математики. Они там всё превращают в цифры, анализируют их, а потом приходит к нам Лёня Кинжал и говорит: меняйте рубли на доллары, иначе – дефолт вам в глаз! Как-нибудь попросим, пусть сам расскажет. Все мы с вами семнадцатого августа в Сосновом бору стали свидетелями торжества этой самой эконометрики – в исполнении Лёни Кинжала.

Федя Штрек решил, что настал его час:

– Желвак, я интересуюсь, как такой крутой учёный относится к нашему воровскому братству?

Палычу такое было явно в масть:

– А как ему ещё относиться, когда мы, а не правительство повелись на его прогнозы!

Он сказывал, что сперва обращался чуть ли ни к президенту, но там его и слушать не стали. Мы оказались умнее! И за это он нас уважает. Я с ним нос к носу уже год, – что только на одной параше не сидели. Кинжал – в душе настоящий бродяга, реальный пацан и жутко башковитый, нам такие мозги не помешают. Вот почему я настаиваю – поставить его у руля холдинга. Только менеджер, наделённый реальными полномочиями, может нести полную ответственность за дело. Со временем из него вырастет большой человек. Станет ли эта голова нашей или чужой – это сейчас зависит только от нас.

Но свою ложку дёгтя в эту бочку мёда решил подлить авторитет из Татарстана Сева Казанский:

– Я буду голосовать «против» и хочу объяснить, почему. Нашёл Желвак одноразового ликвидатора – хорошо, заплати ему, держи на крючке. Оказался фраер головастым – возьми в «шестёрки», плати, пусть работает, нашего опыта набирается. Мне говорят, он спас холдинг от разорения. Согласен, пусть получит свой миллион, хотя по нынешним меркам это слишком, и будет советником при Желваке. Зачем мы отдаём ему ещё и власть? К чему такие крайности? Любого из нас можно пробить по «зонам», это самая лучшая проверка, тут ничего не подтасуешь, вся информация перекрёстно страхуется. Кинжал за хозяином не был. Кто за него может поручиться? Деньги, заработанные криминальной работой, попадают под контроль человека, который не нюхал парашу. Братва, так не бывает! Мы и холдинг этот организовали, чтобы отмывать бабло, а иначе он и на хрен был бы не нужен. Только теперь покоя не будет. От наших мешков с «чёрным налом» у кого хочешь крыша съедет. Помню, отправил я пятьсот лимонов рублей с копейками. Желвак звонит и говорит: там почти семьсот.