Кей присела на снятое с Дорогуши седло и всмотрелась в заострившиеся черты Марка, словно пытаясь вобрать их в себя, запечатлеть каждый штрих, каждую линию. Твердо сомкнутые губы, темные, чуть изогнутые полоски бровей, черные ресницы закрытых глаз. Каждая черточка, каждая линия были такими близкими, такими родными, что мысль — больше никогда не видеть этого человека — казалась такой же страшной и безнадежной, как глубина подземелий Хаспемила.

Как она будет жить без Марка? Как вообще можно жить без любви? Как будто из груди вынули сердце, оставив взамен лишь пустоту. Разве можно жить без сердца?

Боль становилась невыносимой. Еще несколько часов — и Марк скроется в мрачных глубинах этого проклятого подземелья. Скроется навсегда…

Со слезами и с тоской Кей оглядела нависающие над спящими стены, неровные, мрачные.

Как же здесь темно, пусто и страшно. Зловещей тьмой, густой, как смола, зияет проход, и сама мысль о том, чтобы уйти в эту тьму одному вызывала ужас.

А где-то там, далеко на юге, на расстоянии тысячи могхов светит оранжевыми огнями Такнаас, и рдеют на ветру белые флаги. И держат оборону верные на каменных стенах. И надо выстоять всем — и воинам на стенах и избранным в проклятых, черных подземельях.

Нельзя сдавать Такнаас. Не должны погаснуть оранжевые огни, не должны упасть белые флаги.

Кей сжала губы, встала с седла.

Оседлать Дорогушу было простым делом — она не раз видела, как делают это Сэм и Марк. Затянуть подпругу, перекинуть поводья. Уздечку Сэм, хвала Создателю, не снимал с лошади — Кей точно бы не смогла сунуть трензель в рот Дорогуши. После девушка снова посмотрела на спящих. Она оставляет их одних, без охраны, но другого выхода нет. Если она разбудит хотя бы Сэма — он точно не отпустит ее одну. И тогда план сорвется…

— Отец, сохрани их, пожалуйста, — она прошептала просьбу одними губами, словно заклинание, — теперь Твоя помощь очень нужна.

После достала из сумки Сэма карандаш и лист бумаги — Сэм запасливый, всегда возит с собой нужные вещи, — торопливо написала:

«Возвращайтесь в Лионас. Я закрою Дверь. В пророчестве написано, что избранные ее закроют, значит, у меня должно получиться. Я закрою дверь и вернусь. Увидимся».

Ножом Сэма Кей приколола записку к вещевому мешку с лекарствами. Мешок ей вряд ли теперь пригодится. Хотя, антисептик и бинты стоит захватить…

Выпрямившись, Кей взяла повод лошади, бросила последний взгляд на друзей и тихо вышла в темноту.

Пылающий факел казался, почему-то, слишком тяжелым, и ей приходилось то и дело перекладывать его из одной руки в другую. Темнота слегка расступалась перед пляшущим пламенем, но тут же смыкалась за спиной девушки, словно плотная завеса. Но Дорогуша шла спокойно, как будто понимала всю важность предстоящей задачи, и это немного удивляло Кей.

Куда идти, девушка знала. Джейку удалось выломать карту из хранилища Меча, и она хорошо рассмотрела тонкие нити-переходы, вырезанные на ней. Все было просто, переход, ведущий на Черные земли к горе Храма, лежал как раз напротив ответвления с пещеркой.

Кей с лошадью шла прямо, никуда не сворачивая, по узкому, поднимающемуся вверх переходу, и горячее пламя факела едва освещало вырубленные в скалистой породе стены. Но страха девушка не чувствовала. Она уже не боялась. Наоборот, какое-то спокойствие и уверенность крепли в ее душе. Она все сделала правильно, так действительно будет лучше. Марк выберется из Подземелий и выживет. Меч доставят в Лионас. Только бы у нее получилось закрыть Проклятую Дверь. Создатель, помоги, пожалуйста…

В густой темноте коридора свет одного факела был бессилен. Мрак казался живым, движущимся, словно темная вода. Темная и тихая вода. Кей вдруг поняла, что жизни в этой темноте нет, но и это понимание не испугало ее. Ей вспомнился малыш Грэг, она как наяву увидела влажные глаза, мягкие щечки и улыбнулась в темноте. Он так вырос с той поры, как она подобрала его на улице Такнааса. Жаль, его родители уже никогда не увидят, каким он стал, а если вдруг и увидят — не обрадуются. А ведь если бы родители Грэга забрали его с собой, малыш мог стать таким же диким и страшным, как тот ребенок байм, что встретился отряду в землях Меисхуттур…

Кей передернуло от этой мысли, факел вздрогнул в руке, блики света заплясали на стенах. После она подумала о Тэне, о Гаэс и Гуне — брат и сестры, как живые, представились ей, словно выступили из мрака. Кей вспоминала всех: и громадного, черного, как медведь, Смаика, и смуглого, заботливого Самэйна, тоскующего по своей семье, и голубоглазого, молчаливого Лариэна. Она увидела их всех, всех, кто был с ней рядом, кто любил и поддерживал ее все это время. Веселые близнецы Мэн и Мас, верный, добрый Джейк, смешливая Данаэна, ласковая и мягкая Лосанна с удивительно красивыми глазами. С болью Кей вспомнила сильного Лэстина, так страшно погибшего. Остановившись на мгновенье, девушка нащупала в кармане плотных, дорожных брюк заветный кулон с единорогом, достала его и повесила на шею. И как только холод маленькой, серебряной фигурки коснулся ее груди, Кей ощутила, как в душе ее крепнет и волной поднимается ярость. Если бы Дверь не была открыта, не было бы этих страданий и смертей. Не было бы разрушений и горя. Не было бы разлук.

В пророчестве сказано, что избранные закроют Дверь проклятия, значит, так тому и быть. У нее получится, ей поможет Создатель. Дверь будет закрыта, сейчас, скоро…

Кей подняла выше факел и ускорила шаги. Скорее бы закончился этот душный туннель. Скорее бы выбраться наружу.

А туннель забирал вверх уже слишком круто, Кей запыхалась, поднимаясь в гору. Пахло сырой землей, но воздух стал более свежим и холодным.

В этот момент Кей увидела Тома. Видение было таким сильным, что на мгновение Кей замерла, и острая, как стрела, боль, пронзила сердце. Круглые, глубокие глаза, длинные, отросшие стрелки волос над бровями, маленькие, загорелые уши… Ее брат смотрел на нее так просто и доверчиво, словно был совсем рядом.

И Кей поняла, ясно и пронзительно, словно эта истина вошла в нее свыше — все действительно предопределено. И где-то там, в ее мире Создатель позаботится о Томе. Однажды Его Сын приходил в этот мир и победил страшное проклятие. Потому, благодаря Его победе искупленные обладают силой и способны побеждать зло.

Надо только верить. Надо только крепко верить Создателю.

Преодолев последние метры подъема, Кей вышла через низкое, овальное отверстие. Черная Земля развернулась перед ней бархатным, ровным покрывалом, сливаясь с таким же черным небом. Серые, круглые облака, чуть касаясь горизонта, обозначали линию, где небо встречалось с землей. Ни деревца, ни кустика не росло на этом бархатном покрывале. Пустота и темнота властвовали здесь безраздельно.

Гора Верблюжий Горб возвышалась совсем рядом, чуть сбоку от нее еще две плоские скалы едва угадывались в темноте. При виде черных скал Кей почувствовала дрожь. Тонкий холодок пробежал по спине. Идти приходилось с трудом, ноги еле отрывались от земли. Девушка забралась в седло, сжала коленями бока Дорогуши. Лошадь замотала головой, заломила назад уши, но все же прибавила шаг. Темные скалы медленно, но верно приближались.

Кей не могла видеть высокие, светлые фигуры двух воинов с обнаженными мечами и белоснежными крыльями за спиной, следовавших за ней, совсем рядом. Как не видела и черных духов, чьи лица закрывали глубокие капюшоны. Мир ангелов и демонов был скрыт от нее. Но она чувствовала защиту Создателя так же, как ощущала злое давление Черных Земель.

Скалы увеличивались на глазах, будто забирая силу мрака, окружающего их. Чем ближе Кей подъезжала к ним, тем медленнее скакала Дорогуша, и когда отвесной громадой склоны нависли над землей, совсем рядом, лошадь перешла на шаг, а после встала совсем. Кей спрыгнула на землю и поняла причину остановки. Ноги мгновенно налились свинцовой тяжестью, и каждый шаг давался с трудом. Земля словно притягивала Кей, предъявляя свои права на все живое, осмелившееся проникнуть в ее пределы.