Боже! даруй царюТвой суд
и сыну царяТвою правду
(Пс. 71, 1;выделено автором,)
Далее псалом соединяет описания практического осуществления им справедливости ради нищих и нуждающихся с ожиданием материального благословения земли. Волнующее описание международного военного престижа царя в стихах с восьмого по одиннадцатый связано пояснительным «ибо» с дальнейшим описанием его судебной деятельности, что вновь подчеркивает главную задачу подобной справедливости — избавление слабых, нуждающихся и угнетенных в стихах с двенадцатого по четырнадцатый (ср. Пс. 44, 4–6; в отличие от Пс. 57). Особенно примечательно, что данная судебная деятельность царя будет способствовать хорошему устройству и миру народа путем освобождения его от угнетения и жестокости. Жестокость как дополнение несправедливости является заметной темой в Ветхом Завете. Те, кто ответственен за угнетение, полагается на жестокость ради устрашения, однако они также поощряют жестокость в своих жертвах. [231]Тем не менее, роль политической власти, справедливо совершаемой по воле Бога, состоит не только в заботе о нуждающихся, но также в ниспровержении тех, кто поступает с ними несправедливо. «Царь и его роль в деле слабых состоит не только в том, чтобы спасать их от угнетателей, но также упразднять зло и ниспровергать притеснителей и тиранов: "да спасет сынов убогого и смирит притеснителя"» (Пс. 71, 4). [232]
Иеремия бесстрашно провозгласил у самых врат царского дворца в Иерусалиме, чего Бог ожидает от царей из дома Давида, если они хотят, чтобы продолжалось их законное пребывание на престоле. Если же они потерпели неудачу в поставленных задачах, они будут смещены.
Представив так суть вопроса, Иеремия бескомпромиссно подчинил богословие Сиона Синайскому завету. Как мы видели в седьмой главе, правители, которые попирают заветные основания социальной справедливости, не могут быть легитимными:
Выслушай слово Господне, царь Иудейский, сидящий на престоле Давидовом, ты, и слуги твои, и народ твой, входящие сими воротами. Так говорит Господь: производите суд и правду и спасайте обижаемого от руки притеснителя, не обижайте и не тесните пришельца, сироты и вдовы, и невинной крови не проливайте на месте сем. Ибо если вы будете исполнять слово сие, то будут входить воротами дома сего цари, сидящие вместо Давида на престоле его, ездящие на колеснице и на конях, сами и слуги их и народ их. А если не послушаете слов сих, то Мною клянусь, говорит Господь, что дом сей сделается пустым.
(Иер. 22, 2–5)
Литература премудрости также обращает внимание на требования социальной справедливости со стороны царя (см. Притч. 29, 4. 14). Например, мать царя Лемуила по этой самой причине предостерегала его от пьянства:
Не царям, Лемуил,
не царям пить вино,
и не князьям — сикеру,
чтобы, напившись, они не забыли закона
и не превратили суда всех угнетаемых.
(Притч. 31, 4–5)
Напротив, обязанностью царя, как самогомогущественного, было защищать дело слабых:
Открывай уста твои за безгласного
и для защиты всех сирот.
Открывай уста твои для правосудия
и для дела бедного и нищего.
(Притч. 31, 8–9)
Конечно, идеалы — это одно, а реальность зачастую иная. Более пессимистический голос Израиля (также из традиции мудрости) очень понятно для нас воздыхает о деспотизме иерархии и бюрократии: «Если ты увидишь в какой области притеснение бедному и нарушение суда и правды, то не удивляйся этому: потому что над высоким наблюдает высший, а над ними еще высший» (Екк. 5, 7).
Критика руководителей
Многие тексты в Ветхом Завете подвергают критике руководителей (судей, царей) за то, что они не справлялись с решением вопросов социальной справедливости на своем публичном посту. Несмотря на это, есть хорошие примеры позитивной оценки:
1. В негативном смысле Пс. 81 — это резкое осуждение тех, кому Бог доверил обязанность совершать божественную справедливость (так что их даже можно было назвать «богами»). Текст может говорить об ангельских созданиях, осуществляющих свою власть над делами человеческими, но делающих это в состоянии греховной испорченности или извращенности; или же о человеческих судьях, поступающих, в сущности, так же. В любом случае весть ясна — Бог требует отчета у подобных властей (небесных или земных) и в конечном итоге уничтожит тех, кто отказывается вершить правосудие так, как этого требует Бог. Псалом заканчивается характерной комбинацией призыва к Богу действовать в качестве судьи (уничтожить развращенных и оправдать угнетенных) и той вселенской тенденции, которую мы уже отмечали:
Восстань, Боже, судиземлю,
ибоТы наследуешь все народы.
(Пс. 81, 8;выделено автором,)
Исайя, который, по всей видимости, чаще, чем другие пророки, ходил царскими коридорами, осудил начальствующих в Иерусалиме как «князей Содомских» (Ис. 1, 10). Причина описана непосредственно вслед за этим — подобно Содому, Иерусалим стал местом страдания, угнетения, грабежа, коррупции и жестокости, вместо справедливости и праведности, которые обычно в нем обитали (Ис. 1, 21–23). Позднее Исайя высмеивает судебные власти за то, что они лучше разбираются в своих спиртных напитках, чем в судебных исках (Ис. 5, 22–23). Они даже утверждали угнетение законодательно; то есть издавали законы, благодаря которым их эксплуататорские действия получали видимость законных (Ис. 10, 1–2).
Иеремия язвительно осудил Иоакима за несправедливое использование неоплачиваемого труда и изобразил его человеком, очи и сердце которого были «обращены только к своей корысти и к пролитию невинной крови, к тому, чтобы делать притеснение и насилие» (Иер. 22, 13–14.17). Это похоже на эпитафию, потому что тот же отрывок предрекает его бесславную гибель.
Иезекииль не мог обличать какого–либо конкретного царя, находясь среди изгнанников в Вавилоне, поэтому он распространил свое наступление на «пастырей Израиля», подразумевая прошлое поколение царей. Все, что он видел, было историей ненасытности, разорения, алчности и недостатка заботы о потребностях народа (Иез. 34, 1–8).
2. Несмотря на это, есть и положительные примеры. Самуил в цитате, которая приведена ниже, обличал себя, но народ полностью принял его защиту. Осуществление им публичного руководства не было эгоистичным или коррупционным. Его риторические вопросы и согласие народа с тем, что он говорил, указывают на основные требования, согласно которым вожди должны действовать: и отправлять справедливость, и самим быть честными людьми.
