Совершенно ясно, что библейские повествования о завоевании Ханаана больше всего беспокоят чувствительного читателя, и вполне обоснованно. [413]Как нам, христианам, относиться к ним, учитывая веру в то, что Бог хочет благословить народы? Этот вопрос требует тщательного и всестороннего рассмотрения, где будет уделено внимание его библейским, богословским, этическим и миссиологическим граням. Все, что я могу предложить в этом ограниченном приложении — это несколько общих подходов. Я не думаю, что они расставят точки над но считаю, что они помогут, по крайней мере, задать вектор для будущего исследования.

Бог возвестил Аврааму, что он призван стать благословением для всех народов на земле. Это повторяется шесть раз в Книге Бытия, и определенно является центральным пунктом избрания Израиля (как мы видели, особенно во второй главе). Израиль должен был стать средством благословения для народов. Как же тогда Бог мог использовать их, чтобы причинить такое страдание хананеям? Очень важно понимать благословение народов как окончательную (эсхатологическую) цель Бога. Это не означает, что Бог должен быть хорошим для каждого человека или народа, независимо от их поведения. Бог остается моральным судьей всех человеческих действий, и это в равной степени важная часть библейского свидетельства о том, что Бог действует в истории, осуждая нечестивых. Как я покажу более подробно ниже, именно в свете этого следует истолковывать завоевание Ханаана.

Поэтому Божья высшая цель благословения всех народов не противоречит его праву судить определенные народы в истории, также как желание родителей, чтобы их дети процветали, не препятствует необходимым дисциплинарным мерам. Напротив, оно требует подобных действий. Это справедливо и в отношении Израиля. Заветное обязательство, совершенное Богом через Авраама и обновленное на горе Синай, связало Господа с его обещанием Израилю, что он всегда будет их Богом, а они будут его народом, и он осуществит свои цели в отношении них и через них. Но это окончательное и общее обязательство благословить Израиль не мешало Богу предпринимать решительные действия в отношении конкретных поколений израильтян в истории. Нераскаявшиеся нечестивые люди испытывали гнев Бога, это происходило и с народом завета в ветхозаветные времена. Долгосрочное благословение и исторический гнев не противоречат друг другу. Более того, именно из–за таких уникальных заветных отношений, которые были между Богом и Израилем, он действовал, наказывая их грехи (Ам. 3, 2). То же происходило и с человечеством в целом. Божье намерение благословить все народы осуществится (как это предвосхищает Откр. 7), но это не исключает свободу Бога использовать людей и человеческую историю в качестве инструментов своего нравственного суда. Пс. 46 предрекает, что в конечном итоге все народы будут созваны, чтобы прославить и рукоплескать Господу за то, что он совершил — даже в тех событиях, которые включали завоевание народов. В конечном итоге, история Израиля будет предметом хвалы среди народов, ради окончательного блага которых она и совершалась. Втор. 32,43 и его использование в Рим. 15, 7–12 Павлом указывает в том же направлении.

Повествования о завоевании описывают один определенный период долгой истории Израиля. Множество других войн, произошедших в ветхозаветном повествовании, не имели божественной санкции, и некоторые явно осуждены как действия гордых и алчных царей или военных противников. Иногда обвиняют весь Ветхий Завет в том, что в нем много разрушительных войн, которые совершались по повелению злого бога, Яхве. Это досадное искажение канона. События, описанные в Книге Иисуса Навина, происходили в течение одного поколения, хотя Книга Судей показывает, что последствия длились достаточно долго. Завоевание можно отнести к категории herem —особой форме войны, в которой Яхве выступает главным действующим лицом, а враг подчиняется или покоряется ему. Некоторые из поздних войн также имели эту характеристику, но многие явно не названы таковыми.

Нам также следует предположить, что язык войны допускал преувеличения. Израиль, подобно другим народам древнего Ближнего Востока, документами которых мы располагаем, использовал риторику войны, которая зачастую преувеличивала реальный ход вещей. Даже в Ветхом Завете признается и принимается этот феномен. Например, хорошо известно, что Книга Иисуса Навина явно риторически преувеличивает масштабы завоевания: вся земля захвачена, все цари побеждены, весь народ уничтожен без остатка (например, Нав. 10, 40–42; 11, 16–20). Тем не менее, Книга Судей (последний редактор которой должен был знать об этих повествованиях в Книге Иисуса Навина) не видит противоречия в том, чтобы говорить, что процесс покорения местных жителей был вовсе не завершен и продолжался достаточно долгое время. Так что даже в самом Ветхом Завете признается наличие риторического обобщения. Следовательно, когда мы читаем некоторые более яркие описания, будь то в повелениях, которые должны быть исполнены или зафиксированы как исполненные, нам необходимо допускать возможность такого риторического приема. Правильно будет не обвинять библейских писателей в обмане, а признавать литературные традиции описания войны.

Захват не следует изображать как произвольный геноцид или этническую чистку. Неверно также утверждение, что существует непримиримое противоречие между прославлением Израилем своего освобождения от угнетения в Египте и угнетением ханаанских народов спустя поколение. [414]Действие Израиля против хананеев относится не к категории угнетения, а к божественному наказанию посредством людей. Оно постоянно описывается как акт нравственного суда Божьего над деградировавшим сообществом.

Порочность ханаанского сообщества предвосхищается в Быт. 15,16, где Бог говорит Аврааму, что его потомки овладеют землей его временного пребывания, но не сейчас, «ибо мера беззаконий Аморреев доселе еще не наполнилась». Похоже, здесь идет речь о том, что ханаанское общество в дни Авраама еще не было столь порочным, чтобы оправдать столь масштабный суд Бога над ним (как он это сделал, например, в отношении Содома и Гоморры). Но это время приближалось.

Порочность ханаанского сообщества более определенно описана в нравственных и социальных терминах в Лев. 18, 24–25; 20, 22–24; Втор. 9, 5; 12, 29–31. Она включает половую распущенность и извращения, в особенности связанные с культами плодородия, и безжалостность приношений детей в жертву. Несомненно, важно то, что Книга Левит использует очень яркий способ выражения Божьей реакции на деградацию хананеев. Несколько раз говорится, что сама земля «изблюет» их. Это говорит не просто о мерзости их поведения для Бога, но о чем–то настолько омерзительном и отвратительном, что он более не может «переваривать» это. Это толкование принимается в Новом Завете (например, Евр. 11, 31 говорит о хананеях как о непокорных, подразумевая, что они осознавали свой грех, но упорствовали в нем).

Существует огромное нравственное отличие между произвольной жестокостью и жестокостью в нравственных рамках наказания. Это справедливо как в человеческом сообществе, так и с божественной точки зрения. Какой бы ни была наша позиция в отношении любой формы телесного наказания, существует огромная разница между тем, если отшлепать ребенка в качестве воспитательной меры за недопустимое поведение, на которое ему не раз указывали, и беспричинным или жестоким избиением. Также, каким бы ни было представление человека о смертной казни, существует моральное отличие между казнью преступника, признанного виновным в рамках системы закона, и произвольным убийством невиновного человека. Мы можем не соглашаться со шлепками или смертной казнью, и можно найти убедительные причины, чтобы отвергнуть и то, и другое, но вряд ли найдутся убедительные аргументы, доказывающие, что подобные формы наказания нравственно неотличимы от яростного насилия над ребенком или бесконтрольного убийства.