Книга Иисуса Навина начинается словами, которые читатель уже и не надеялся услышать: «Встань, перейди через Иордан сей, ты и весь народ сей, в землю…» (Нав. 1, 2). Таким образом, главной темой всей книги является земля — вторжение в нее, завоевание и раздел. Заканчивается она так же, как и Второзаконие — обновлением завета (Нав. 23—24), однако теперь обетование земли уже свершившийся факт, а не надежда на будущее. Теперь Израиль обладает землей.

Однако книга Судей говорит, что земля не была захвачена полностью. Земля обетованная становится полем брани, на котором длительные периоды поражений сменяются трудными и кратковременными победами. Мы в ожидании, но уже не того, войдетли народ в землю, а останетсяли он жить в ней.

Первая и Вторая книги Царств говорят о нападении филистимлян, которые поставили под угрозу безопасное владение землей. Последний и величайший из судей, Самуил, одерживает победу и сдерживает натиск филистимлян до тех пор, пока правит Израилем (1 Цар. 7). Однако первый царь Израиля, избранный, чтобы повести Израиль против филистимлян (1 Цар. 8, 20), перед своей смертью становится свидетелем того, как враги народа Божьего проникли в Ханаан, практически разделив землю обетованную пополам (1 Цар. 31). Что же случилось с обещанными безопасными границами земли (Быт. 15, 18–19; Исх. 23, 31; Чис. 34, 1–12)? Только благодаря постоянным победам и долгому правлению Давида Израиль, наконец, зажил мирно в безопасных границах, охватывающих обещанную территорию (2 Цар. 8; 10). Наконец обетование было исполнено.

Однако после этого обетование земли не исчезает из продолжающейся истории Ветхого Завета. Накопившееся в народе бремя угнетения и несправедливости, которое предвидел и о котором предупреждал Самуил (1 Цар. 8, 10–18), проявилось во время правления Соломона и стало государственной политикой при его сыне Ровоаме, когда царство разделилось на две части (3 Цар. 12).

В продолжение столетий после правления Соломона земля становится центром постоянной борьбы между силами угнетения, жадности, эксплуатации, с одной стороны, и протеста пророков, с другой. В IX веке до P. X. Илия выступил против Ахава и Иезавели после смерти Навуфея (3 Цар. 21). А в VIII столетии Амос поверг в шок Северное царство

Израиля угрозой, которая не встречалась у ранних пророков: Господь изгонит свой народ из земли, отправив их вместе с царями в изгнание (Ам.5,1–6; 6,7; 7,10–17). Пророчество Амоса для Северного царства исполнилось приблизительно через четверть столетия: в 721 году до P. X. ассирийцы разрушили царство. Десять северных племен отправились в рассеяние, из которого они так и не возвратились. В последующие полтора столетия пророки Иудеи — Михей, Исайя, Иеремия — продолжали предупреждать народ о грядущем суде над Иерусалимом. Иеремия мужественно провозгласил эту весть в храме (Иер. 7, 1–15), напоминая о разрушении святилища в Силоаме в доказательство своих слов. Если рассматривать подобные угрозы в свете ортодоксальных догматов веры Израиля в Божье обетование и Божий дар земли, то они выглядели как заговор (и в самом деле некоторые представители иерусалимских правящих кругов отнеслись к Иеремии как к предателю). Тем не менее, подобные предупреждения возвещали все пророки перед рассеянием и до кульминационного события, подтвердившего их слова, — разрушения Иерусалима и изгнания иудеев в Вавилон в 587 г. до P. X.

В этом событии исполнились предостережения закона (Лев. 26; Втор. 28) и угрозы пророков. Поколение израильтян, родившихся после изгнания, осознало, что означает нести приговор Господа и жить без собственной земли. Боль изгнания можно прочувствовать в таких отрывках, как Пс. 136 и Книге Плач Иеремии. Жизнь без земли вряд ли вообще можно назвать жизнью Божьего народа. Иезекииль, живший в Вавилоне с первым поколением изгнанных евреев, записал их слова: «Иссохли кости наши, и погибла надежда наша, мы оторваны от корня» (Иез. 37, 11). Они чувствовали себя так, словно находятся в могиле; как поле брани, усыпанное костями после сражения — мертвых, не захороненных, испытывающих на себе Божий гнев. Именно так описывает их Иезекииль в видении о долине сухих костей, которое столь же точно отражало тогдашнее состояние изгнанного народа, сколь захватывающе и оптимистично представляло будущее (Иез. 37, 1–14).

Несмотря на это, Израиль все еще оставался народом Божьим, хотя и испытывал всю тяжесть проклятия, записанного в завете. Бог не отверг их. Те же тексты, что говорят о суде и утрате земли, говорят о будущем восстановлении народа Божьего в своей земле. Господь не забыл свое обещание Аврааму и не отказался от своего права на землю.

Многие пророки, особенно Иеремия и Иезекииль, в этот тяжелый период укрепляли надежду на возвращение в обетованную землю. Иеремия засвидетельствовал веру в собственную весть смелым приобретением земли у своего родственника Анамеила (осуществляя свое право родственника на выкуп) тогда, когда Иерусалим был уже почти захвачен врагами, а сам пророк находился в темнице (Иер. 32). Сам Иеремия так и не воспользовался купленным участком, а поскольку он не был женат, то не было наследника, которому он мог бы передать ее. Приобретение им надела земли было символическим актом, видимым проявлением его веры в Божье обетование, что после суда и рассеяния «будут покупать поля в земле сей, о которой вы говорите: ^?это пустыня, без людей и без скота; она отдана в руки Халдеям'… ибо возвращу плен их, говорит Господь» (Иер. 32, 43–44). Восстановление отношений между Господом и его народом было ознаменовано возвращением народа Божьего в свою землю и описано языком нового исхода (Ис. 43, 16–21; Иер. 23, 7–8). Колесо очертило полный круг.

Суть подобного очерка ветхозаветной истории заключается в том, чтобы показать, что земля — одна из ее главных тем. Она непросто нейтральная сцена, на которой разворачивается драма. Земля в любом из вышеупомянутых контекстов — обетования, завоевания, совместного обладания, использования и злоупотребления, утраты и восстановления — была фундаментом богословия Израиля. История народа Божьего — это история спасения, и мы видели, что социальноеустройство Израиля отражало цель и образ искупления. То же самое теперь можно сказать об экономическойроли земли в ветхозаветной истории Израиля. [53]Земля также отражала образ искупления, потому что социальное устройство Израиля было тесно связано с экономическими вопросами раздела, владения и использования земли. Следовательно, если земля имела такое большое значение для богословия Израиля, значит, это должно быть важным для ветхозаветной этики. Это я и намерен сейчас показать.

Еще в 1943 году [54]Герхард фон Рад (Gerhard von Rad) выделил две главные концепции земли в религиозных документах Израиля. Он назвал их «исторической» и «культовой» концепцией. Первая была основным исторически сложившимся мнением, встречающимся в Торе и повествованиях, что земля была обещана Господом Израилю и затем в свое время отдана ему. Такое понимание, как мы уже видели, восходит еще к патриархам. Суть второй концепции, которую фон Рад назвал культовой, [55]состояла в том, что земля принадлежала Господу, и он был ее законным хозяином. Таким образом, он подчеркивает различие между «землей Яхве» и «землей обетованной», на что указывает название его статьи. Наиболее ясное утверждение права собственности Господа на землю встречается в Лев. 25, 23: «Землю не должно продавать навсегда, ибо моя земля». Это заявление сделано в контексте установления субботнего и юбилейного года, в которые провозглашается исключительное право собственности Господа на землю. Фон Рад включил в культовую концепцию земли законы, касающиеся первых плодов жатвы, десятин, остатков на полях для нищих и прочее. Все это, говорит он, «несомненно должно истолковываться в свете убеждения, что Яхве — законный хозяин земли и, следовательно, требует признания своего права собственности на ее обитателей». [56]