Но в то же время многие другие важные концепции веры Израиля прояснялись и обретали содержание языком политических отношений. Это справедливо в отношении таких концепций, как спасение, преданность, освобождение, мир, справедливость и праведность, доверие и верность, послушание, правление Господа и так далее. Понимание Израилем всех этих концепций коренилось в его политической истории. И эти понятия затем были переданы через пророческое служение Иисуса и обеспечили терминологию, с помощью которой Новый Завет объясняет спасительный подвиг Христа. «Знание Израиля о Божьем благословении было, от начала до конца, политическим знанием; и, исходя из этого знания, апостолы и евангелисты говорили об Иисусе». [178]Поэтому не следует полагать, что политические измерения Ветхого Завета, без сомнения, важные для некоторых аспектов нашей политической этики, останутся в стороне, если мы вдохнем более разреженный духовный воздух Нового Завета. Ведь Новый Завет рассматривает Иисуса как завершение повествования Израиля и видит как само повествование, так и его исполнение в политических понятиях с вселенскими политическими последствиями для человечества.

Однако мы забегаем вперед. В этой главе о политической этике Ветхого Завета я буду следовать модели, похожей на ту, которой мы следовали при рассмотрении его экологического и экономического влияния. То есть сначала я рассмотрю вопрос в свете сотворения и грехопадения. Затем я сделаю обзор широкого спектра способов, при помощи которых Израиль как искупленное сообщество либо былгосударством, либо был вынужден иметь отношенияс окружающими государствами. Наконец, я рассмотрю эсхатологическое представление Израиля о будущем народов в планах Бога.

Богатое многообразие экономических богатств земли находит отражение в широком этническом многообразии человечества и его постоянно изменяющемся калейдоскопе национальных, культурных и политических изменений. Библия дает нам повод считать и то, и другое частью творческой цели Бога. Будучи евреем и обращаясь к язычникам в контексте благовестия, Павел воспринимает как данность многообразие народов в рамках единства человечества и приписывает это Творцу: «От одной крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию» (Деян. 17, 26). И хотя далее он цитирует греческих авторов, слова Павла в этом стихе взяты из Ветхого Завета, из древней песни Моисея в Книге Второзакония:

Таким образом, упорядочивание отношений различных групп человечества является частью ответственности одного человека перед другим, как повествует история Каина и Авеля. То же самое можно сказать о структурировании социальных отношений в любой подобной группе, будь то небольшая община или вся нация. Этот общественный характер человечества, имея следствием вытекающую из него общественно–политическую организацию, является частью творческой цели Бога для созданных им людей. И это связано с сотворением людей по образу Божьему. Ведь Бог социален. Решение сотворить человека вводится как неожиданное, контрастирующее обращение к множественному числу: «сотворимчеловека по образу Нашему,по подобию Нашему»(Быт. 1, 26). И первая особенность этого образа Божьего состоит в наличии полов, эту дополняющую двойственность единства, из которой происходит весь наш социальный характер: брак, отцовство и материнство, семья, родство и далее. Таким образом, люди сотворены в отношениях и для отношений. ⁴

Конечно же, автор Быт. 1, 26 имел в виду не то, что мы понимаем в свете более широкого библейского откровения, говоря о доктрине Троицы. Тем не менее, в свете этого широкого учения мы можем по праву видеть в формах множественного числа большее значение, чем то, которое вкладывал автор. В Быт. 1, 2 уже упоминалось о Духе Божьем, участвовавшем в сотворении (хотя мы не можем утверждать, что автор понимал это в смысле отдельной личности божества, но скорее как динамическое, действенное дыхание Бога), а Новый Завет превозносит Иисуса Христа как участвующего в сотворении и как его цель (Ин. 1, 1–3; Кол. 1, 15–17; Евр. 1, 1–3).

Следовательно, Бог в тайне Троицы живет в гармоничных отношениях равных личностей, каждая из которых обладает своей характерной функцией, авторитетом и связанностью с другими. Поэтому люди, сотворенные по образу Божьему, созданы, чтобы жить в гармонии личного равенства, но с социальной организацией, которая требовала функциональных структур и моделей отношений. Таким образом, упорядочение социальных отношений и структур на локальном, национальном и мировом уровне представляет непосредственный интерес для нашего Бога Творца. Однако такое упорядочение — это суть политики. Поэтому Библия не проводит насильственного разделения политики и религии, хотя и не отождествляет их. Обе являются важными измерениями того, что означает быть человеком. Поклоняться истинному Богу — значит быть преданным Божьим способам социальных отношений. Политическая задача сохранения справедливого порядка — это человеческий долг перед Богом.

Более того, мы видим в эсхатологическом видении искупленного человечества в новом творении, что этническое и культурное многообразие являются частью творческого намерения Бога в отношении людей. Обитатели нового творения изображаются не как однородная масса или единая мировая культура. Скорее, присутствует продолжение славного многообразия человеческой расы на протяжении истории: люди из каждого племени, языка, народа и национальности принесут свое богатство и хвалу в град Божий (Отк. 7, 9; 21, 24–26). Новое творение сохранит богатое разнообразие первоначального творения, но очистится от последствий грехопадения.

Грехопадение извратило политическую сферу, как и все остальные сферы человеческой жизнедеятельности. Повествование в Книге Бытия изображает быстрый распад всех социальных отношений, вокруг которых структурирована жизнь человека. Брачные отношения искажены: вместо того чтобы раскрыть себя в соответствии с целью творения, помогая партнеру реализовать его собственную цель (Быт. 2, 18–24), отношения мужа и жены переросли в грубое доминирование и похоть (Быт. 3, 16). Последующие отношения, соответственно, были отравлены завистью, гневом, насилием и местью (Быт. 4), пока нечестие и зло не стало характерным для всего человечества (Быт. 6, 5).

Продолжение истории семьи в потомках Каина иллюстрирует усиливающийся беспорядок в человеческом обществе, начиная с того самого места, где больше всего должны были проявляться любовь и поддержка — между братьями. Как отмечает Пол Маршалл (Paul Marshall), рассказ о Каине и Авеле описывает не только последствия зависти, гнева и насилия, но также дает нам прообраз судебной структуры. Бог порицает Каина как обвинитель, в то время как кровь убитого брата вопиет как истец, жертва несправедливости. Тем не менее, даже после того, как Каин объявлен виновным и приговорен, он находится под божественной защитой, чтобы ему самому не стать жертвой эскалации насилия. Знамение на Каине не в наказание, а для защиты: