* * * Летит Лучафэр. Пара крыл Растет огромной тенью. Тысячелетний путь покрыл За тысячу мгновений. Под ним созвездия горят, Над ним — шатер небесный. А он, как молнии разряд, Меж той и этой бездной. И с тех высот, где он парит, Он видит звезд рожденье, И первозданный хаос зрит, Как в первый день творенья. Вокруг него мерцает высь, Бескрайняя, как море. Любовью движимая мысль, Он тает в том просторе. Ведь там, куда стремится он, — Ни мысли, ни границы, Там тщетно хочет ток времен Из ничего родиться. Лишь он летит сквозь темноту, Не ведая покоя, Летит сквозь бездну, немоту, Забвение слепое. — Отец, разрушь мой вечный плен Во имя жизни тленной, И будешь ты благословен В пределах всей вселенной. О, дай мне смертного черты, Судьбу иную, боже! Ведь жизнь творить умеешь ты И смерть даруешь тоже. Венец бессмертья отними И огненные очи И дай один лишь час любви Взамен за это, отче. И ввергни в хаос древних лон Меня своей рукою. Я в час покоя сотворен, И жажду я покоя. — Гиперион, дитя небес, Зачатый в звездных лонах, Не требуй таинств и чудес, Во мне запечатленных. Ты человеком хочешь стать, Со смертными сравняться. Но суждено им умирать И суждено рождаться. Творить никчемный идеал Им суждено впустую. Но волны, умерев у скал, Родят волну другую. Их ждет счастливая звезда Или удары рока. Нам плыть в ничто и в никуда Без времени и срока. Жизнь, что явилась из вчера, Назавтра умирает. Угаснет солнце, но с утра Другое воссияет. Пусть перед смертью все равно И все — добыча тленья. Но все, что ей обречено, Достойно и рожденья. Лишь ты, пылая и скорбя, Живешь, конца не чая. Вели — и мудростью тебя Бессмертной увенчаю. Проси — и голос обретешь, Поющий глас стихии, За песней горы поведешь И острова морские. А если хочешь мощь явить И власть тебе по нраву, Мир расколю, чтобы слепить Ты мог себе державу. Тебе вручу я паруса, Оружье войск несметных. Пройдешь всю землю. Но нельзя Стать смертным из бессмертных. Зачем же ты не хочешь жить? Вернись к своей планете, Взгляни на землю и увидь, Что ждет тебя на свете. * * * И вновь Лучафэр в небеса Взошел, как изначально. И свет в зените разлился Угрюмо и печально. Смеркается, и небосвод Темнеет постепенно, Встает из отдаленных вод Дрожащая Селена. Она восходит, свет излив На кроны чащ зеленых, Туда, где тень высоких лип Укрыла двух влюбленных. — Дай голову к тебе прижать В покое безмятежном И очи медленно смежать Под этим взглядом нежным. Лучом холодным просветли Мой разум беспокойный, Покоем вечным утоли Мятежность страсти знойной. Уйми бушующую боль Любовного страданья. Ты — первая моя любовь, Последнее желанье. Глядит Лучафэр на их лиц Немое выраженье, Он видит — руки их сплелись Как бы в изнеможенье. И пали лепестки с ветвей, Как капли дождевые, На головы земных детей, На кудри их льняные. И, нежностью опьянена, Она возводит очи, И вновь к Лучафэру она Взывает среди ночи: — Лучафэр, по лучу скользни Ко мне с высот бесстрастья, Проникни в лес и осени Мою любовь и счастье. А он трепещет в вышине Над холмами, над пущей, Указывая путь волне, В немую даль бегущей. Но уж не падает в моря Из выси беспредельной. — Не все ль равно — другой иль я Тебе, сосуд скудельный? Живите же в своем кругу Со счастьем человечьим. А я иным быть не могу — Я холоден и вечен. 1883
УШЛА ЛЮБОВЬ Перевод М. Петровых Ушла навек любовь моя С мечтами золотыми, И навсегда прощаюсь я С напевами моими. Забвенье прячет их в сундук Своей рукой бесстрастной. Не дрогнет ни единый звук В душе моей безгласной. А сколько ручейков лесных И сколько звезд небесных, Любовь и горечь дней моих Я схоронил в тех песнях! Из глубины глубин ко мне Взмывали эти звуки, И я с собой наедине Рыдал от сладкой муки. Из сердца рвался мой напев Преодоленьем боли. Скорблю, что, сердцем охладев, Я не страдаю боле. Возникни вновь хотя бы раз, Яви мне милосердье, — Верни сиянье темных глаз, Их свет сильнее смерти. Пусть дрогнут у тебя уста Улыбкою усталой, Пусть воплотится в жизнь мечта, Чтоб жизнь мечтою стала, Чтоб ночь была, чтоб мир притих, Чтоб вышла ты из сада, Как из таинственных ночных Страниц Шехеразады. Да, это был волшебный сон, Спокойный, тихий, нежный, И был за это обречен Исчезнуть неизбежно. Ты слишком ангел, думал я, Не женщина земная, И мой восторг — любовь твоя Не надолго, я знаю… Мы веровали, может быть, Чрезмерно в чары эти, Дерзнув о боге позабыть И обо всем на свете. Иль в мире счастью места нет? Лишь миг в земной юдоли Сиял его священный свет Преодоленьем боли. |
