ПУТЬ РАБОВ [11] (Млечный Путь) Перевод В. Шефнера Река светил прекрасных сверкает в небе темном, Из далей бесконечных к Молдове все течет; В небесном океане, бездонном и огромном, Сияют звезды ярко, как светоносный флот. Порой, покинув выси, звезда с отливом синим Срывается нежданно в небесную пустыню; На черном поле неба бороздка серебрится, — Что жизнь, коль рядом вечность? Она недолго длится… К прекрасному Востоку по темени бескрайной Простерлось это поле в мерцанье звезд ночных, Оно напоминает о пустоте печальной, Что в сердце остается по смерти дорогих… И путникам заблудшим, как верною рукою, Указан путь в Молдову светящейся рекою. Буджяк — то поле света, в дни горя и печали Истоптанное теми, что от татар бежали. <1874> ОСЕНЬ-ПРЯХА Перевод В. Луговского «Работящая и тароватая» Народная поговорка Снова осень золотая К нам явилась, рассыпая Все дары щедрот своих, — Листья на ветер швырнула, А плоды полей вернула Тем, кто трудится на них. Лен — для рушников чудесных, Воз початков полновесных, Кукурузу нам дала, Кисти виноградин длинных, Чтоб на свадьбах и крестинах Радость пенилась, светла! Острым жалом кос блестящих Трав раздолье шелестящих, Тех, что в мае отцвели. А краям восточным в просинь Певчих птиц послала осень, Следом — клином журавли! Погрустнела золотая, Стужу зимнюю встречая: Как ей голою брести? Все наглее вихрь летучий, Снеговые мчатся тучи, Чтоб сугробы намести. Как ей жить в степной округе, Как ей встретить ярость вьюги: Дует ветер-лиходей, — Он, не ведая покоя, С верб над мертвою рекою Листья снес в простор полей! Нет, пока на свете тихо, Осень, статная ткачиха, В руки взяв веретено, Загодя сготовит пряжу, Чтоб укутать грудь лебяжью В голубое полотно. Пред зимой не зная страха, Тихо бродит осень-пряха По холодной борозде, — Паучки, сюда бегите, Вон — мерцающие нити Блещут всюду и везде! По полям и по долинам Серебристым нитям длинным И сплетаться и лететь. Из одних — клочки кудели, А другие — вниз осели, Как таинственная сеть. Осень их сбирает снова, Приготовлена основа, Нитей ткать не переткать, — Будет шаль в узорах мелких, Чтоб на сельских посиделках До рассвета проплясать! Вон она — в простой рубахе! Черноглазой этой пряхе Править пир в душе людской! На груди бренчат мониста, А зима ворчит завистно, Злится ветер колдовской! А румын сказал: — Не худо, Чтоб еще свершилось чудо, Чтобы девушка с утра И в мою явилась хату: Работяща, таровата, Как осенняя пора! 1875 ЗИМНЯЯ НОЧЬ Перевод В. Луговского Небосклон мутней опала, Холод в воздухе седом, Белой ночью засверкала Влага, скованная льдом, — Страх спешит в дубы вселиться, Здесь хозяйкою сама Смерти младшая сестрица, Необъятная зима. Стужа зимняя окрепла, Лют мороз — белеют в нем Пар из уст и горстка пепла Под бушующим огнем. Всех слепит морозный воздух, Путник бродит как слепой, Пляшет вихрь в вороньих гнездах Над яичной скорлупой. Поле спереди и сзади, Чистых перлов целина, И в серебряном окладе Ясноликая луна, Что в бескрайной и безбрежной Высоте забылась сном, Как корабль под ризой снежной В океане ледяном. Этой полночью унылой Мир, в который мы пришли, Скорбной кажется могилой, Где упрятан труп земли, — И, не ведая отрады, В час ночной, что стужей лют, Звезд бессмертных мириады Над могилой слезы льют. Тишь ночной поры нарушу, Каблуками прозвеню. Старую увижу грушу, Где раздолье воронью. Даже ветви помертвели. Лед, безмолвье, голизна. Что же? Значит, в самом деле Смерть и солнцу суждена? И ужель на свете белом Только я один в живых, Путник в мире помертвелом, В бездорожьях ледяных? Но вдали, быстрее пули, Сквозь мороз и ветра вой Санки легкие мелькнули По дорожке световой. Мчатся зимнею дорогой, Полоз буковый хорош, — Ну-ка, зайка хромоногий, Ты куда же их везешь? Кто ж глядит из тех салазок, Может, ведьма? Ну так вот: То герой известных сказок Стату-Палмэ-Барбэ-Кот! Правит зайцем хромоногим… Небосвод мутней слюды, На снегу лесной дороги Зайки легкие следы. На снегу сребристо-синем Возле зайкина следа Разлеглась хвостом павлиньим Злого карлы борода. Мчат вдоль берега речного С оголенным ивняком, — Вот старик с холма крутого Полетел, как снежный ком. Въехал в рощицу нагую. Стужа, снега белизна. В буковом стволе тоскуя, Здесь их ждать должна весна! Что за резвость у зайчонка: Прянул вбок одним прыжком. Бук высокий, там в сторонке, По сказаньям нам знаком: Карлик топором блестящим Стукнул в звонкую кору: — Милая, не прячься в чаще, Я с собой тебя беру! Из сугробов снежно-белых, Из-за буков, из яруг Прямо к свету сотни белок Серым вихрем мчатся вдруг! Погребен в заветном буке И не вызволен пока, Юный голос, полный муки, Вопрошает старика: — Кто стучит в мое жилище, В дом мой, где царит мороз? Брат Апрель сестрицу ищет, Или витязь Фэт-Фрумос? — Это я, твой Стату-Палмэ, У меня мечта одна: Из лесной опочивальни Вызволить тебя, Весна! — Старец, ты моей душою Хочешь, видно, овладеть? — Я дышу тобой одною, Я хочу помолодеть! — Старичок прошамкал тонко. Голос девушки затих, И деревья звонко-звонко Засмеялись в тот же миг. Бук волшебный в мелколесье Ожил — и его рука Подняла до поднебесья Чародея старика, Плачет Стату-Палмэ-Барбэ, Но меж буковых ветвей Провисит, неблагодарный, До погожих летних дней! Неустанный дует ветер, Непрерывный слышен стон: Карлик на морозной ветви В зимний воздух вознесен. Пешеход, крестясь в испуге, Лишь качает головой: — Верно, нечисть всей округи Увязалась вслед за мной! вернуться Путь рабов— народное название Млечного Пути. В годы татарских набегов на Дунайские княжества рабы, которым удавалось бежать, пытаясь вернуться на родину, путеводствовались этим небесным созвездием. |
