— Я тебе запрещаю, — сказала я.

   Он поцеловал меня в щеку, но бедра все же отодвинул.

   — Очень жаль. Лучше бы не запрещала.

   Гален позвал меня из двери:

   — Ты идешь?

   Он слегка нахмурился. Интересно, сколько я уже здесь стою с Ройялом на плече?

   — Пусть ты не пользовался гламором, но голову мне все равно задурил, — сказала я.

   — Ты не из-за гламора теряешь со мной голову, моя рубиново-белая богиня.

   — А из-за чего тогда? — спросила я, устав от намеков.

   Он улыбнулся, откровенно довольный собой.

   — Твоя магия отзывается на мою. И ты, и я — твари летние, порождения тепла и похоти.

   Я недоуменно нахмурилась.

   Шолто нагнулся, подавляя ростом и меня, и уж конечно, Ройяла:

   — Уверен, дружок, что принцесса не тварь. Стайка крохотных фей у него в волосах бросила игру в прятки и навострила уши.

   Ройял поднял голову:

   — Согласен, я плохо выбрал слово, царь Шолто. Совсем вылетело из моей извращенной головы, какую кличку дала тебе королева.

   Шолто вдруг нехорошо затих. Он не выносил, когда королева Андаис называла его «моя извращенная тварь». Он говорил мне, что боится, как бы в один ужасный день с ним не случилось то же, что с Холодом — Убийственным Холодом — и Мраком — Мраком Королевы. Он боялся стать просто Тварью.

   — Ты просто крылатый клоп, которого я могу прихлопнуть, не заметив. Никакой гламор этого не изменит и не приведет к тебе в постель нормальную женщину — которых ты, кажется, предпочитаешь.

   — Гламор приводил их ко мне не однажды, царь Шолто. — Ройял усмехнулся, и по его глазам я поняла, что он сейчас скажет гадость. — Пусть тебе Мерри расскажет о моем гламоре и о том, как он ей понравился.

   Эмоции Шолто ясно отразились на его лице. Он сердито повернулся ко мне.

   — Не верю, — сказал он.

   — Правильно не веришь, — сказала я. — Но если бы я его вовремя не остановила, могло бы и случиться. Ты не поймешь, если никогда не оказывался в центре внимания феи-крошки — носителя любовной магии. У них гламор сильнее, чем у многих сидхе.

   — Вспомни, царь Шолто, мы скрываемся от смертных среди бела дня — они нас принимают за настоящих бабочек, стрекоз, за цветы. Им не удается разгадать наш обман, а гламор сидхе они могут разбить.

   — Тогда почему вы не работаете в детективном агентстве Мерри? — спросил Шолто. — Могли бы вести слежку.

   — Могли бы, если бы объекты не выходили за пределы зеленых районов. Но они то и дело уходят в места, где слишком много железа. — Ройял испуганно вздрогнул.

   Из волос Шолто с визгом вылетели две крошечные феи, словно даже слышать такое было страшно. Трое оставшихся спрятались глубже, как дети, заслышавшие чудовище под кроватью.

   — Почти никто из нас не может проникнуть в промышленные районы, — сказал Ройял.

   — То есть ваш гламор действует только на нежные материи, — заключил Шолто.

   Ройял глянул на него, и на изящных губах зазмеилась улыбка.

   — Наш гламор очень, очень хорошо действует на нежные материи.

   — Мерри я верю на слово, так что если она говорит, что твой гламор силен, я ей верю. Но я услышал, что она запретила тебе применять к ней свои способности.

   — На этой неделе я буду получать дань, которую Мерри платит королеве Никевен. Полагаю, она предпочтет, чтобы я воспользовался гламором.

   Шолто почти не пришлось поворачивать голову, чтобы встретиться со мной взглядом.

   — Ты все еще жертвуешь Никевен кровь через ее посредников?

   — Нам по-прежнему нужны союзники, Шолто.

   — Зачем, если ты не собираешься садиться на трон?

   — Шпионаж, — шепнул Ройял. — Феи-крошки — как пресловутая муха на стене, царь Шолто. Никто на нас не смотрит, никто не замечает.

   Шолто переводил взгляд с меня на него.

   — А я думал, что на вас работает старая сеть Дойла.

   — У Мрака есть свои источники, но совсем не такие приятные, как у Мерри.

   Мне ясно было, что Ройял играет с Шолто, пытается вызвать у него раздражение. Ройялу страшно нравилось, когда он заставлял кого-то из моих любовников его приревновать. Доволен он тогда бывал как слон.

   Шолто нахмурился, но миг спустя рассмеялся, удивив и Ройяла и меня. Я просто удивилась, а Ройял чуть не подпрыгнул у меня на плече. Феи вылетели из волос Шолто и унеслись в небо, за дом.

   — Что ты услышал смешного, о Царь Слуа? — спросил Ройял.

   — Ревновать ты тоже заставляешь гламором?

   — Твоя ревность имеет то же происхождение, что и реакция Мерри на меня. Ничего магического в ней нет.

   Шолто посерьезнел и вгляделся в лицо человечка, не сердито, а внимательно. И вглядывался так долго и пристально, что Ройял не выдержал, спрятал лицо в моих волосах. Я заметила, что это был обычный жест у фей-крошек — они так делали, когда смущались, пугались, когда кокетничали или когда не могли придумать, что еще делать. Ройяла смутило пристальное внимание Шолто.

   Мунго боднул мне руку головой, я погладила его гладкий лоб. Если собаки среагировали — значит, не одному только Ройялу стало неуютно.

   Я стала гладить собак, снимая лишнее напряжение.

   — Пойдем в дом, — сказала я наконец.

   Шолто кивнул:

   — Да, нас ждут.

   Он подал мне руку и повел в дом под шепот Ройяла мне на ухо:

   — Слуа на нас охотятся, как гоблины. И едят.

   Я споткнулась от неожиданности на невысокой ступеньке входной лестницы. Шолто меня подхватил:

   — Что с тобой?

   — Ничего, споткнулась.

   Может, надо было спросить у Шолто, но если это правда — я ее не хотела знать, а если нет — все равно я бы его оскорбила этим вопросом. Разве можно спрашивать у будущего отца твоего ребенка, у мужчины, которого ты должна любить, не практикует ли он в свободное время легкий каннибализм?

   — Боишься спросить, — прошептал Ройял, будто мелкий бес на плече.

   Уже на пороге я наклонилась к Шолто и тихонько спросила:

   — Слуа действительно охотятся на фей-крошек?

   Он нахмурился и покачал головой, глянув на Ройяла, глубже закопавшегося в мои волосы.

   — Ради еды — не охотимся. Но когда они слишком нас достают, мы очищаем от них наш холм. Ну а каким способом мои подданные прибирают свой дом — их дело. В своем царстве я фей-крошек не терплю, потому что ты права: о них вечно забываешь, а шпионы у меня дома мне не нужны.

   Ройял совсем спрятался у меня на затылке, обхватив мою шею руками и ногами, будто древесный ствол.

   — Прячься-прячься, Ройял, я все равно не забуду, что ты здесь, — сказал Шолто.

   Я затылком ощутила, как колотится у Ройяла сердце, и едва ему не посочувствовала, но тут он принялся целовать мне шею. Затылок ниже линии волос — эрогенная зона, и под его легкими поцелуями я ощутила совершенно нежелательную реакцию собственного тела. Я его согнала.

Глава 35

   Я переодевалась в спальне к ужину, когда в дверь постучали..

   — Кто там?

   — Китто.

   На мне еще оставались юбка, чулки и туфли, но сверху был только темно-коричневый лифчик с кружевной отделкой. Впрочем, Китто входил в список тех, от кого не было нужды прятаться. Улыбнувшись, я сказала:

   — Заходи.

   Он нерешительно заглянул в дверь: мне достался редкий и высоко ценимый, как ему было известно, случай несколько минут побыть в одиночестве. Но я его уже два — почти три — дня не видела и соскучилась. Моя улыбка стала еще шире, едва я увидела черные кудри и огромные миндалевидные глаза, бирюзово-синие, как вода в бассейнах, тут и там раскиданных по округе. Тонкая вертикальная линия зрачков уже не нарушала для меня красоту его глаз. Это были глаза Китто, и я любила и глаза, и все лицо, с его тонкой костной основой и треугольным подбородком. Из моих мужчин он был самым изящным — ровно четыре фута ростом, на фут ниже меня. Но при этом с широкими плечами, узкой талией, крепкой задницей и всеми прочими атрибутами мужественности в идеальном мини-воплощении. Он носил дизайнерские джинсы и обтягивающие футболки, выгодно подчеркивающие свежеприобретенную мускулатуру. Дойл всех стражей гонял в спортзале до седьмого пота.