— На этот раз крови почти нет, — удивилась я. — Как их убили?

   — Погляди им на грудь, — ответила Люси.

   Я хотела сказать, что не буду, но потом расправила плечи и наклонилась к одной из фигурок. Это была женщина, с облачком светлых волос, похожих на спряденный солнечный свет. Затуманенные смертью глаза были раньше ярко-голубыми, как небо у нас над головой. Я заставила себя посмотреть на фиолетовое платьице из прозрачной ткани: в груди ее торчала игла. Тонкая длинная энтомологическая булавка, которыми прикалывают бабочек к расправилке, чтобы смертное окоченение навеки распростерло их крылья, придавая красивый вид на радость коллекционеру.

   Я шагнула назад и оглядела двойной ряд повешенных. Одеты они были как на месте первого убийства: в прозрачные платьица или юбочки-килты, в зависимости от пола жертвы, но платья были как из детской книжки, Прикрывали все. Я по свежему опыту знала, что феи-крошки совсем не дети; они предпочитали фасоны посмелее. Стоя на утреннем холодке и глядя на безжизненные тела с повисшими крыльями, я с трудом заставляла себя не вспоминать; как вздымались надо мной крылья Роняла. Может быть, кто-то из этих фей тоже мог становиться большим?

   — У нас есть некоторые свидетельства в пользу того, что по крайней мере один из убийц фея-крошка. Неужели они могут убивать своих собратьев? — спросила Люси.

   — Тому, кто это сделал, ненавистно быть феей-крошкой. Вот эти булавки, которыми их закололи, будто настоящих бабочек, — это говорила ненависть или отвращение.

   Она кивнула и протянула мне книжную страницу в пластиковой обертке. Иллюстрация к «Питеру Пэну», повешенная тень. Не то что не повторенная точно, вообще почти ничего общего с обстановкой убийства.

   — Что-то новенькое, — сказала я.

   — Да, нет точного повторения, — кивнула Люси.

   — Похоже, что убийцам надо было совершить убийство именно так, а картинку они подбирали уже потом. Не картинка на первом плане, а убийство.

   — Возможно.

   Я кивнула. Верно, это лишь предположение.

   — Если тебе не нужны мои соображения, зачем ты меня позвала, Люси?

   — А у тебя разве есть чем еще заняться? — спросила она с враждебной ноткой.

   — Я знаю, что ты устала, — сказала я. — Но это ты меня вызвала, а не наоборот.

   — Прости, Мерри, на нас жутко давит пресса. Говорят, будто мы не слишком стараемся, потому что жертвы — не люди.

   — Я знаю, что это не так.

   — Ты знаешь, но община фейри напугана. Им надо кого-то обвинить в случившемся, и если мы не найдем убийц, обвинят нас. К тому же мы еще и Джильду арестовали за злонамеренное применение магии.

   — Очень не вовремя, — сказала я.

   — На редкость, — кивнула она.

   — Она сказала вам, кто сделал ее палочку?

   Люси покачала головой.

   — Мы предложили снять обвинения в обмен на имена, но она думает, видимо, что если мы не найдем изготовителя, то не сможем доказать, на что способна палочка.

   — В суде трудно доказывать применение магии. В этом случае вашим чародеям придется объяснять на словах, а демонстрация на присяжных действует эффективнее.

   — Да, но когда из кого-то высасывают магию, внешне ничего не проявляется по крайней мере так мне объяснили.

   К нам подошел Рис.

   — Не так я хотел бы начинать день, — сказал он.

   — Можно подумать, мы хотели, — огрызнулась Люси.

   Он защитным жестом поднял руки:

   — Виноват, детектив, просто хотел завязать разговор.

   — Не надо завязывать разговор, Рис, лучше скажи что-нибудь такое, что поможет поймать этого гада.

   — Ну, от Джордана мы узнали, что гад не один, — напомнил он.

   — Скажи что-нибудь новое.

   — Пожилая дама, которая здесь живет, разрешила феям-крошкам приходить потанцевать в саду как минимум раз в месяц. Она приходила полюбоваться ими.

   — Я думала, людям смотреть на такое нельзя, — удивилась Люси.

   — Видимо, она формально считалась своей, потому что муж у нее был фейри-полукровка.

   — А фейри какой расы? — спросила я.

   — Как бы тебе сказать? Он жене говорил, что папаша у него был не от мира сего. Вот она и решила, что из фейри. Он ее, видимо, разубеждать не стал, так мне зачем?

   — Она в здравом уме?

   — Не совсем, хотя и не в полном маразме. Свято верит тому, что ей говорил любимый супруг.

   — А почему это не может быть правдой? — спросила Люси.

   Рис посмотрел на нее с упреком.

   — Я целый час разглядывал его фотографии. Если у него в родословной и есть фейри, то где-то очень далеко.

   — Вы это распознаёте по внешнему виду?

   Он кивнул.

   — Да, это заметно, — сказала я.

   — Значит, здесь тоже был круг, куда регулярно приходили танцевать феи, и это было известно людям.

   — Джордан сказала, что на предыдущем убийстве был кто-то крылатый, а погибшая брауни считала его красивым.

   — На свете есть множество красивых крылатых созданий, — буркнула Люси.

   — Да, но посмотри на них. Живыми они были очень красивы.

   — Ты хочешь меня убедить, что это дело рук феи-крошки. Но даже если кто-то из них настолько ненавидит собственную природу, чтобы на такое пойти — как он справился с двадцатью сразу? — Она даже не пыталась скрыть недоверие.

   — He надо недооценивать фей-крошек, Люси. Они обладают самым сильным гламором из всех ныне живущих существ и невообразимо сильны физически — если смотреть по отношению к размерам, то сильнее всех прочих фейри.

   — И на что хватит их силы? — спросила она.

   Рис ответил:

   — Например, швырнуть тебя вверх тормашками.

   — Не верю.

   — Это правда, — сказал он.

   — Они могут сбить человека с ног, — подтвердила я.

   — А двое могут сделать такое?

   — Думаю, хотя бы один из убийц был нормального роста, — сказала я.

   — А как они удержали столько фей, как подавили сопротивление?

   Я вздохнула и пожалела, что вздохнула так глубоко.

   — Не знаю. Положа руку на сердце, Люси, я вообще не знаю, кто мог бы так подчинить себе двадцать фейри любой расы, чтобы они дали себя связать и заколоть. Но если они были мертвы до того, как в них всадили булавки, если были убиты какой-то магией, то — да, существуют фейри, способные совершить такое убийство.

   Я наклонилась к Рису и прошептала на ухо:

   — Фар Дарриги такое могут?

   Он покачал головой:

   — У них никогда не было столько гламора, чтобы справиться с феями-крошками. Потому они к людям и цепляются, чтобы почувствовать свою власть.

   — Не шепчитесь. Скажите всему классу, — пробурчала Люси.

   Я шагнула к ней поближе, чтобы кто-то из ее коллег не услышал и не создал ей неприятностей, если она не справилась пока с задачей.

   — Вы Паслену не нашли?

   — Нет.

   — Мне очень жаль, что она сбежала в суматохе, возникшей из-за репортеров.

   — Это не твоя вина, Мерри.

   — Я все равно чувствую себя виноватой.

   — Но почему на этот раз такое несовпадение с иллюстрацией? Там повешена только одна тень, а тут их двадцать.

   — Возможно, им нужно было много жертв? — предположил Рис.

   — Зачем?

   Он покачал головой:

   — Представления не имею.

   — Вот и я тоже, черт бы все побрал, — сказала она.

   Я только могла добавить:

   — И я тоже.

   Никакой пользы это не приносило, и пока мы не найдем Паслену с ее свидетельством, с места не сдвинемся.

Глава 42

   Я вернулась в контору — принимать клиентов, как в обычный рабочий день. Казалось бы, после зрелища двадцати повешенных надо было заняться чем-то другим, отвлечься, но жизнь устроена по-другому. Каких бы ты кошмаров ни насмотрелся утром, а на работу, будь добр, явись вовремя. Так трудно иногда быть взрослым и ответственным.

   На встречах с клиентами Дойл с Холодом стояли у меня за креслом. Мне не позволяли оставаться наедине с кем бы то ни было, и я уже бросила попытки сопротивления. Эту битву мне не выиграть никогда, а значит, умнее было поберечь энергию. У Риса было два часа свободных до начала дежурства, так что он сидел на стуле в углу, воплощая в жизнь наш новый принцип — чем больше стражей, тем лучше.