Рис скользил внутрь и наружу, и волны то бросали нас навстречу друг другу, то стремились растащить, словно ревновали к наслаждению, которым упивались мы. Во мне снова стала нарастать теплая тяжесть, но теперь глубже, дальше.

   Не знаю, прошептала я или заорала:

   — Скоро, скоро!

   Он понял, стал двигаться быстрее, глубже и чаще, и каждый удар прокатывался громом по мне, и волны словно хотели помочь ему найти нужную точку, но Рис их не пускал. Он заполнял меня целиком, и вот я уже орала в голос, вцепившись ногтями в его спину, яркими полумесяцами на его белой коже отмечая невероятную радость тела.

   Я выкрикивала его имя морю и ступеням лестницы, я чувствовала, как он заставляет себя держать ритм, и это так меня заводило, что я кончала снова и снова, и только когда я потеряла счет оргазмам, он позволил себе сделать последний, самый глубокий удар и откинуться назад, выгнув спину, уставясь в небо.

   Вместе с ним я разрядилась еще раз, последний, и тут же аромат роз пролился на нас дождем розовых лепестков, поплывших по морю. По коже еще одним, ни на что не похожим, оргазмом пробежала магия, оставив мурашки, но было не холодно — нет, тепло, очень тепло. Так тепло, что море уже не казалось холодным. Двойное сияние наших тел слилось воедино, мы могли, наверное, сотворить новую луну и запустить ее в небо — луну с глазами из жидкого огня, пылающих изумрудов, расплавленных гранатов, горячего золота, сапфиров такой синевы, что заставили бы небо рыдать от зависти. Волосы белой пеной клубились у лица Риса, одевали плечи, сливались с белым сиянием наших тел.

   Только теперь я вспомнила, что нам надо было поставить круг, чтобы сдержать магию, удержать ее под контролем, но было уже поздно. Сила рванулась сквозь нас, вверх и вдаль, в ночь. Мне случалось уже высвобождать силу, но никогда еще она не ощущалась такой целеустремленной. Раньше ее действие было практически ненаправленным, почти случайным, а сейчас наша соединенная энергия будто искала что-то, летела, как ракета к цели.

   Мы ощутили ее удар — я почти ждала эха от далекого взрыва, но удар был беззвучный. Нас сотрясло взрывной волной, Рис еще раз вонзился в меня и оба мы закричали — от собственной разрядки и от разрядки магии за много миль от нас.

   Только когда сияние нашей кожи стало меркнуть, превращаясь в слабое контурное свечение вместо добела раскаленного света, только тогда Рис расслабленно опустился на колени со мной в руках, и я скользнула по перилам вниз. Море приняло наш вес, попытавшись стащить дальше по ступеням. Рис переполз повыше, где море не грозило нас смыть.

   С дрожащим смешком он усадил меня себе на колени, прислонившись спиной к ступенькам.

   — Что это за магия была? — спросила я еще неверным голосом.

   — Магия волшебной страны, создающая ситхен.

   — Полый холм в Лос-Анджелесе?

   Он кивнул, с трудом восстанавливая дыхание.

   — Я кое-что успел уловить. Это здание. Новое здание, возникшее по волшебству.

   — Где? — спросила я.

   — На улице.

   — На какой улице?

   — Не знаю, но узнаю завтра. Оно меня зовет.

   — Рис, но как ты объяснишь появление нового дома из ниоткуда?

   — Не придется объяснять. Так и полые холмы появились когда-то, а все вокруг считали, что они были на этом месте испокон веков. Если магия действует как ей положено, все будут думать, что дом там стоял всегда. Я в него перееду, как «новый жилец», но дом будет казаться старым и соседи будут его «помнить».

   Я положила голову ему на грудь; сердце у него билось еще учащенно.

   — Ситхен — это все равно что новый двор фейри?

   — Да.

   — То есть, в сущности, волшебная страна только что сделала тебя королем?

   — Не верховным королем, не Ард-ри, но — да, одним из малых королей.

   — Но я твой дом не видела и не чувствовала.

   — Ты-то как раз верховная королева, Мерри. Тебе не нужен один определенный ситхен, в некотором смысле они все твои.

   — Не значит ли это, что другие стражи тоже получат по ситхену?

   — Не знаю. Возможно, только те, кто уже когда-то ситхеном владел.

   — А это ты и еще кто?

   — Баринтус, к примеру. Надо вспомнить, кто еще. Слишком много воды утекло, слишком много веков… Мы старались забыть, кем были прежде, мы не думали, что когда-нибудь прошлое вернется. Старались забыть.

   — Сначала мой сон и спасение Бреннана с его командой за сотни миль отсюда, потом известие, что люди способны исцелять моим благословением, или как это правильно называется. Теперь это. К чему это все ведет?

   — Сидхе не обрадовались возвращению Богини через твое посредство. Думаю, она решила посмотреть, не будут ли люди более благодарной аудиторией.

   — И чего же конкретно нам ждать?

   Рис рассмеялся.

   — Не представляю. Но мне до чертиков хочется посмотреть на усовершенствованный согласно эпохе ситхен, а еще полюбоваться на рожи Дойла и Холода, когда буду им рассказывать.

   Он поднялся на ноги, опираясь на перила.

   — Я идти еще не смогу, — сказала я.

   — О, какой комплимент, — ухмыльнулся он.

   Я улыбнулась:

   — Только правда.

   — Пойду спасу оружие от прилива, пока вода не поднялась еще выше. Мне его еще чистить теперь — от соленой воды все ржавеет махом.

   Он зашел в воду, но оказалось, что за приколотым к песку оружием уже придется нырять.

   На мгновение я осталась наедине с морем, ветром и полной луной.

   — Спасибо, Мать, — прошептала я.

   Рис вынырнул, отдышался, прошлепал к лестнице, волоча оружие. Он подошел ко мне; вода струилась у него по коже блестящими ручейками, волосы облепили лицо и торс.

   — Как ты, идти сумеешь?

   — С твоей помощью.

   Он широко улыбнулся:

   — Это было восхитительно.

   — Секс или магия? — спросила я, поднимаясь на ноги с его помощью. Колени у меня еще подгибались, пришлось все же схватиться вдобавок за перила.

   — То и другое, — сказал он. — Да сохранит нас Консорт, то и другое.

   Смеясь, мы неверными шагами прошли по лестнице. Ветер с моря казался куда теплей, чем был, когда мы сюда пришли, словно погода передумала и решила, что лето лучше, чем осень.

Глава 21

   Лечь спать, не смыв с себя соленую воду — ощущение не по мне. Я как раз ее смывала в главной душевой, когда дверь распахнулась от мощного пинка и на пороге показались задыхающиеся от спешки Иви и Бри (сокращенное Бриак), с оружием наголо.

   Я застыла, не успев вымыть из волос кондиционер, таращась на них сквозь стеклянную дверь душа.

   Углом глаза я заметила движение — в оставшуюся открытой дверь тенью скользнул Рис, и вот уже его свежесмазанный меч уткнулся в горло Бри, а свеженачищенный пистолет — в грудь Иви, тот даже не успел поднять руку со своим пистолетом.

   — Салаги, — сказал Рис. — Оба. Вы почему с постов ушли?

   Они еще не отдышались — грудь у обоих так и ходила ходуном, они даже слова сказать не могли.

   Бри, наверное, еще и побаивался меча, который ни на миг не отрывался от его горла; от короткого лука с полунатянутой тетивой и разложенных веером между пальцами стрел в другой руке толку ему не было никакого.

   Бри моргнул блестящими зелеными глазами. Его желтые, как листья вишневого дерева осенью, волосы были заплетены в длинную косу; кожаная одежда на невнимательный взгляд сошла бы за клубный прикид, но на самом деле была доспехом и пришла чуть ли не из доисторической эры.

   Острие меча Риса готово было проткнуть бьющуюся жилку на горле у Бри. Страж смотрел на своего товарища — тот был неподвижен под нацеленным на него пистолетом, и только слишком частое движение грудной клетки выдавало его эмоции. Распущенные бело-зеленые волосы Иви завивались вокруг его ног, но никогда не путались и не мешали — как у Дойла и Холода. Только волосы Иви не похожи ни на чьи другие — их покрывает рисунок листьев и гибких ветвей, словно сделанный рукой мастера. В глазах у Иви то и дело загораются зеленые и белые искры, и люди порой спрашивают его, что это за контактные линзы с таким забавным эффектом. Одевается Иви по современной моде, и бронежилет на нем был вполне современный.