Я помню свое удивление, когда она назвала его имя — он для меня ничего не значил. Я до сих пор слышу ее голос: «Так тебе все равно, что я с ним сделаю?»

   Я не знала, что мне ответить. Наконец сказала: «Он дворянин Неблагого двора и заслуживает милости своей королевы».

   «Ты корону отвергла, Мередит, а эта королева говорит, что ничего он не заслужил своим многовековым двурушничеством. Он никому не друг и не враг — терпеть такого не могу! — Она схватила его за волосы и заставила молить о пощаде под нашими взглядами. — Я его уничтожу».

   «Почему?» — спросила я.

   «Потому что могу».

   Я предложила ему уйти к нам в любой момент, когда он сможет. Через несколько дней он пришел — с помощью сидхе, которая пожелала остаться неузнанной. Я не беру на себя ответственность за деяния своей тетки. Виновата только ее злоба, я ей послужила лишь поводом спустить с цепи всех ее демонов сразу. Мне кажется, и Дойл согласен со мной, что Андаис пыталась заставить придворных ее убить. Королевский вариант «самоубийства руками полиции».

   С королевой Андаис, моей теткой, такое случалось частенько — именно поэтому три четверти ее стражей предпочли уехать в ссылку, когда им предложили выбор. Многие из них были не против поиграть в связыванье-шлепанье, но существовал предел таким играм, за который мало кто хотел переступать. Андаис была доминантом не в том смысле, как это принято у современных садомазохистов, а в старом понимании — когда сила дает права, а у абсолютного монарха силы столько, что право он имеет на всё. Старое высказывание о том, что «власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно», полностью оправдывалось на моих коронованных родственниках при обоих дворах. Я только того не ожидала, что она решит распространить свои сексуальные устремления за пределы личной стражи и что придворные ей по старой памяти подчинятся. Почему ее никто не попытался убить? Почему они не сопротивляются?

   — Я думал, ты не вернешься, — залепетал Касвин. — Я боялся, ты ранена или еще хуже… Мы все боялись.

   — Дойл с Холодом этого не допустили бы, — сказал Рис.

   Касвин посмотрел на него, безуспешно пытаясь прильнуть всем своим шестифутовым телом к моей куда меньшей фигуре.

   — Как они смогли бы уберечь принцессу Мередит от кусков разбившегося стекла? Храбрость и оружие не от всего могут защитить. Даже Мрак Королевы и Убийственный Холод не смогут противостоять всем опасностям современной жизни — вот стеклу этому. Оно бы их всех раскрошило на куски, не только принцессу.

   Он говорил правду. Стекло прежних времен, выплавленное с помощью огня из природных материалов, могло бы хоть день напролет падать на моих стражей и не оставило бы и царапины, но современные марки стекла, с добавками искусственных присадок и металлов, режут их так же, как и меня.

   Дойл пошел к нам со словами:

   — Ты прав, Вин, но мы прикрыли бы ее собой. Мередит осталась бы невредима, не важно, что случилось бы с нами.

   Мы все теперь обращались к Касвину по уменьшительному имени, потому что полное его имя стараниями моей тети превратилось в нечто ужасное, полное тьмы, страданий и крови.

   Я слегка надавила на грудь Вина, чтобы он немного отстранился и не наваливался на меня всей тяжестью. Не получается у меня так обниматься долго и с удовольствием — шея заламывается под неудобным углом.

   — Оказалось, что хозяйка того магазинчика — кузина моей Ба, брауни по имени Матильда. Она тоже защитила бы меня.

   Вин немного разогнулся — так, чтобы касаться меня плечом, а мою руку положить себе на талию. В такой позе я могла оставаться часами, а ему просто необходимо было ко мне прикасаться. Королева полностью сломила этого шестифутового воина. Телесные раны зажили, но в безопасности он себя чувствовал только со мной, Дойлом, Холодом, Баринтусом, Рисом и еще несколькими, кого он считал способными защитить его в случае нужды. Оставаться с другими он боялся из страха, что Андаис его похитит.

   — Много ли защиты с одной брауни? — засомневался он. Голос у него был неуверенный, как всегда. Он и раньше не отличался особенной храбростью, но теперь страх овладел его существом, проник в жилы и трепетал под кожей.

   Я улыбнулась ему, добиваясь ответной улыбки.

   — Брауни куда крепче, чем кажутся.

   Он не улыбнулся, весь его вид выражал ужас.

   — Прости меня, принцесса, прости! — Он упал на колено и склонил голову, рассыпав по полу пряди волос: — Я забыл, что ты с ними в родстве. Я не хотел усомниться в твоей силе.

   Он не поднимал взгляда выше пола — ну или максимум от подошв моих босоножек.

   — Поднимись, Вин. Ты меня не обидел.

   Он склонился еще ниже, положил ладони на пол у моих ног. Волосы скрывали его лицо, слышалась только лихорадочная скороговорка:

   — Ваше величество, я не хотел оскорбить!

   — Я же сказала, Вин, ты меня не оскорбил.

   — О прости, прости, я не хотел ничего плохого…

   Рис присел на колени рядом с ним:

   — Ты слышишь, что говорит Мерри, Вин? Она не сердится на тебя.

   Он уткнулся лбом в сложенные на полу руки — поза полного подчинения.

   — Не надо, не надо, умоляю тебя! — снова и снова повторял он.

   Я опустилась на колени рядом с Рисом, погладила длинные распущенные волосы. Касвин с криком бросился на живот, руки беспомощно заскребли по полу.

   Дойл с Холодом присели по бокам от него. Мы все старались его успокоить, но он нас не видел и не слышал, слыша и видя что-то свое — ужасное.

   В конце концов мне пришлось крикнуть:

   — Вин, Вин, я Мерри! Мерри!

   Я тоже легла на пол, головой к его голове. Сквозь волосы мне ничего не было видно, я потянулась убрать пряди с его лица.

   Он завизжал и пополз прочь от моей руки. Его пытались удержать, но он кричал от любого прикосновения и отползал на четвереньках, пока не уткнулся в стену и скорчился там, прикрываясь руками от ударов.

   Ненавижу свою тетку. От всей души ненавижу.

Глава 16

   Хафвин шагнула вперед, протягивая к нему руки:

   — Я помогу тебе, Касвин.

   Он только мотал головой, с отчаянием глядя круглыми глазами из-за прядей перепутавшихся волос. Вид у него был дикий, почти звериный, безумный.

   Она наклонилась к нему, коснулась, но он опять закричал. В тот же миг рядом с Хафвин оказался Гален и перехватил ее руку со словами:

   — Убедись сначала, что он тебя перед собой видит, а не ее.

   — Он никогда не причинит мне вреда, — сказала она.

   — Он может не понять, что это ты, — возразил Гален.

   Рис помог мне подняться. Дойл и Холод уже стояли, глядя на Касвина с откровенной горечью.

   Я хотела пойти к Касвину вместе с Рисом, но он потянул меня назад.

   — Наши силы приносят смерть, Мерри. Мы там не поможем.

   Я посмотрела на Дойла, на Холода, на Баринтуса, так и оставшегося стоять у раздвижных дверей. За дверями на веранде видны были Аматеон и Адайр они отвернулись от моего взгляда: их устраивало, что они снаружи, сюда на помощь они не рвались. Мне бы тоже было легче жарить стейки, но если ты настоящий правитель, выбрать для себя легкое дело ты не можешь. Выбирать частенько приходится самое трудное — если именно это нужно твоему народу. Касвину помощь была нужна неотложная, и помочь могла только я.

   — Богиня! — взмолилась я. — Дай мне сил ему помочь. Помоги мне его исцелить.

   Запахло розами — как всегда, когда Богиня отвечала на мои молитвы или хотела мне что-то сказать.

   — Цветами запахло? — спросил Гален.

   — Не чувствую, — сказала Хафвин.

   — Кто-нибудь еще цветочные или растительные запахи чувствует? — спросил Рис.

   Хор низких голосов сказал: «Нет».

   Я пошла к Галену и Хафвин — запах роз усиливался с каждым шагом. Именно так Богиня иногда говорила мне, что я действую правильно. Во сне или внутри волшебной страны мне случалось видеть ее во плоти, но в обычной жизни она говорила о себе ароматом или другими неявными знаками.