Кто-то повторил:

   — Накрыли нас огнем, гады.

   С переднего сиденья повернулся солдат, спросил:

   — Бреннан, что это такое, мать его?

   Бреннан глянул на меня и сказал:

   — Я молился о спасении.

   — Да, Бог тебяхорошо слышит, — поднял брови тот.

   — Я не Богу молился, — поправил Бреннан. Он посмотрел мне в глаза и осторожно протянул ко мне руку, будто боялся дотронуться.

   Я приложила его ладонь к своей щеке, почувствовала песок, грязь, кровь. Рука, сжимавшая осколок, была ранена.

   — Я молился Богине.

   — Ты призвал меня кровью, металлом и магией, — прошептала я.

   — А ты где? — спросил он.

   — В Лос-Анджелесе, — сказала я. Мой сон, или видение, или как его еще назвать, начал таять и колебаться, и я сказала громко в воздух: — Черная моя карета, увези их от опасности. Пусть никакой вред не коснется моего народа.

   На приборной панели затрещало радио, заставив всех вздрогнуть, а потом нервно рассмеяться. «Игле» пели нам «Будь спокойней».

   Кто-то из солдат спросил:

   — Это что, сцена из «Трансформеров»?

   Я еще услышала их смех, а потом сон кончился, и я проснулась, сидя на кровати между двумя мужчинами, выпрямившись, будто кочергу проглотила.

   Кровать была усыпана розовыми лепестками.

Глава 18

   Кроме меня, не спал только Рис. Гален и Вин спали сном младенцев, их не разбудили даже лепестки, усыпавшие лица и волосы.

   — У тебя на щеке что-то, — сказал Рис, протянув ко мне руку. — Ты ранена? — спросил он, увидев кровь и грязь у себя на пальцах.

   — Это не моя кровь.

   — А чья же?

   — Бреннана.

   — Того капрала, которого ты вылечила? Который воевал за нас?

   — Да, — сказала я. Мне хотелось спросить, давно ли Рис на меня смотрит. Хотелось знать, оставалось ли мое тело в постели или я исчезала, но спрашивать было страшновато. Все же желание знать пересилило.

   — Ты давно не спишь?

   — Я почувствовал прикосновение Богини. Она меня разбудила, чтобы я хранил твой сон хотя с обязанностями я плохо справился, видимо, раз ты вернулась с кровью Бреннана на лице.

   — А почему не проснулись Гален и Вин? — спросила я, машинально приглушая голос, как всегда делают рядом со спящими.

   — Не знаю. Пусть спят, а мы пойдем поговорить в гостиную.

   Не споря, я выскользнула из засыпанных лепестками простыней и тепла мужских тел. Вин заерзал, съезжая в оставленную мной ямку, но заснул еще глубже, едва привалился к Галену. Гален даже не шелохнулся — что было несколько странно. Спит он крепко, но все же не настолько.

   Рис подобрал кобуру, пистолет и короткий меч, который он носил на спине. Лицензию на ношение огнестрельного оружия он получил как детектив, но меч имел право носить только потому, что официально числился моим телохранителем, а на меня могли напасть такие существа, от которых клинок защищает лучше пули.

   Оружие он собрал, а об одежде даже не задумался. Переложив все оружие в одну руку, он протянул другую мне, совершенно нагой. Я нагнулась за шелковым халатом, упавшим на пол. Мне бывает холодно, Рису — почти никогда. Он, как и Холод, был когда-то божеством явления, которое похолоднее калифорнийской ночи.

   Положив оружие на кухонный стол, он включил лампочку над плитой — в тихом темном доме зажегся уютный огонек. Кофеварка была готова с вечера, ему надо было только ее включить.

   — Ты просто кофе хотел, — подколола я его.

   Он улыбнулся:

   — Кофе всегда в радость, но я решил, что разговор ожидается долгий, а я сегодня работал весь день.

   — Промышленный шпионаж с использованием магии, да?

   — Да, но Богиня разбудила нас не для обсуждения материалов дела.

   Я завязала халат на поясе. Халат был черный, с красными и зелеными цветами. Чисто черное я носила крайне редко — это был фирменный цвет моей тети Андаис. Волосы у меня уже настолько отросли, что пришлось их убирать, расправляя воротник халата.

   Рис возился на кухне голым, и я любовалась его наготой, восхитилась тугими линиями ягодиц, когда он потянулся за чашками к верхней полке шкафа.

   — Когда главный обитатель дома имеет рост в семь футов, он вечно ставит нужные вещи слишком высоко.

   — Он-то об этом не думает, — сказала я, садясь на табурет у длинного края стола.

   Рис поставил чашки и повернулся ко мне с улыбкой:

   — Любуешься моей задницей?

   — И остальным тоже. Приятно смотреть, как ты тут возишься, сверкая не только улыбкой.

   В ответ он сверкнул еще одной улыбкой, переставляя чашки под кофеварку — она весело тренькала, сообщая, что кофе на подходе.

   Рис шагнул ко мне, вдруг посерьезнев, очень внимательно оглядел единственным трижды-синим глазом, тронул пальцем засыхающую кровь на щеке.

   — Я так понимаю, Бреннан был ранен.

   — Порез на ладони — той, которой он сжимал осколок.

   — Он так и носит его на шнурке?

   Я кивнула.

   — А знаешь, какие слухи ходят о тех спасенных тобой солдатах?

   — Нет.

   — Они исцеляют людей, Мерри. Лечат наложением рук.

   Я уставилась на него.

   — Я думала, это благословение на одну ночь, только пока все вокруг было залито магией фейри.

   — Похоже, что нет. — Рис напряженно смотрел в мое лицо, словно пытаясь разглядеть что-то особенное.

   — Что такое? — спросила я, начиная нервничать под его слишком серьезным взглядом.

   — Ты не покидала постели, Мерри, могу поклясться чем угодно. Но Бреннан физически до тебя дотронулся — достаточно материально, чтобы оставить следы крови и дальней земли, и это меня пугает.

   Он пошарил, в ящиках кухонного шкафа и вернулся с ложкой и полиэтиленовым пакетом. Наверное, вид у меня был подозрительный, потому что он засмеялся и поспешил объяснить.

   — Хочу взять образец крови и земли. Посмотрим, что из них извлечет современная лаборатория.

   — Тебе придется придумать причину, если собираешься заставить агентство Грея заплатить за экспертизу.

   — Джереми отличный босс, отличный фейри и отличный мужик. Спишем расходы по какому-нибудь из расследуемых дел.

   С его характеристикой Джереми я была полностью согласна. Он был одним из немногих моих друзей, когда я жила в Лос-Анджелесе, скрываясь от всех.

   Рис открыл пакет и наклонился с ложкой к моей щеке.

   — Ты процедуру не соблюдаешь. В настоящем расследовании противная сторона заявила бы, что пакет не стерилен, и отвела улику.

   — Согласен, я взял его голыми руками, не подумав, так что там будут частицы моей кожи, да и методика оставляет желать лучшего, но это не настоящее расследование, Мерри.

   Он очень осторожно соскреб частицы грязи в открытый пакет. Я едва ощутила прикосновение ложки.

   Набрав достаточно, он запечатал пакет, взял другой пакет и другую ложку, соскреб еще немного грязи, но на этот раз в ней было больше крови, чем земли. Времени у него это отняло больше, и ложка царапнула мне кожу. Больно не было, но могло бы быть, если бы он продолжил это занятие.

   — А что ты надеешься узнать с помощью экспертов?

   — Не знаю, но в любом случае мы будем знать больше, чем знаем сейчас.

   Он открывал ящики один за одним, пока не нашел маркер в ящике, ближайшем к телефону. Надписав пакеты, поставив дату и свое имя, он заставил подписаться и меня.

   Кухню наполнил густой аромат кофе — всегда любила этот запах. Рис наполнил одну чашку, но налить вторую я ему не дала.

   — Мне запретили кофеин, помнишь?

   Он опустил голову, белые кудри закрыли лицо.

   — Я болван. Прости, Мерри. Сейчас поставлю чайник кипятиться.

   — Мне надо было раньше напомнить, но из-за этого сна у меня все вылетело из головы.

   Рис наполнил чайник водой и поставил его на плиту, потом вернулся ко мне.

   — А расскажи-ка мне, что там было, пока вода греется.

   — Ты кофе-то пей, — сказала я.