— Давай объясняйся, Иви, — велел Рис. — И чтобы объяснение меня устроило.

   Пистолет у него ни на миг не отклонялся от груди Иви.

   Превозмогая одышку и колотящееся сердце, Иви ответил:

   — Мы проснулись… на посту. Околдованный сон… Думали, враги. — Он закашлялся, прочищая горло или просто стараясь глубже вдохнуть. Свой пистолет он очень аккуратно держал направленным в пол. — Думали, обнаружим, что принцесса убита или похищена.

   — Я вас обоих могу казнить за сон на посту, — сказал Рис.

   Иви коротко кивнул:

   — Ты третий по старшинству, это твое право.

   Бри наконец сумел заговорить:

   — Мы подвели принцессу.

   Одним плавным движением Рис убрал меч от горла Бри, опустил пистолет и встал в дверях, словно только что зашел. Имея под рукой Холода и Дойла, я иногда забывала, почему следующим по старшинству у Воронов Королевы шел Рис. Когда все безупречны, трудно понять, чего стоит каждый.

   — В зачарованный сон вас погрузила сама Богиня, — сообщил Рис. — Сопротивляться ей не смог бы никто, так что сегодня я вас не убью.

   — Черт, — сказал Иви. Он шлепнулся на колени за дверью душевой и положил голову на руку с пистолетом. Бри прислонился спиной к перегородке у кабины, поправил лук, чтобы не повредить его о кафельную стену. Как некоторые другие стражи, он не хотел пользоваться огнестрельным оружием, но Дойл утверждал, что при его владении луком это не такая большая беда.

   Я снова встала под душ, домывая голову. Все равно мне пора было выходить, уступая место Рису. Он сперва пошел чистить оружие.

   — То есть как — сама Богиня? — спросил Бри.

   Рис выдал им весьма отредактированную версию событий. Я выключила воду и открыла дверь, потянувшись за полотенцем — не знаю, откуда они брались, но всегда висели свежие. Не думаю, чтобы их менял Баринтус, такая хозяйственность не в его стиле.

   Бри подал мне полотенце, но рассеянно — он весь превратился в слух. Возможностью погладить меня по спине и ниже воспользовался не Бри, а Иви, когда я нагнулась, вытирая волосы. Я повернулась к нему от неожиданности — я думала, рассказ Риса о Богине отвлечет их обоих. Но Иви, в отличие от товарища, смотрел только на меня. В глазах у него горел жар, удивительный после месяца свободы — месяца, когда мы жили компанией из примерно равного числа мужчин и женщин.

   — Иви, — заметил Рис скорее с удивлением, чем с упреком, — ты меня не слушаешь.

   Иви моргнул и встряхнулся, как птица, искупавшаяся в луже:

   — Я бы извинился, но мы с тобой оба так стары, что это прозвучит оскорблением. Так что же мне сказать — что зрелище обнаженной принцессы затмило для меня любой твой рассказ?

   Он улыбнулся в конце фразы, но улыбка вышла невеселая.

   — Что ж, тогда тебе и другим все расскажет Мерри за совместным обедом.

   — Фар Дарриги вернулись, — сказал Иви. — Я их помню, Властитель Смерти. Именно о них я подумал, когда проснулся и понял, что оба мы спим на посту. — Иви скривился; в его гримасе читались злость, отвращение и еще что-то, мне непонятное.

   — Я слишком молод, чтобы их помнить, — сказал Бри. — Я тогда еще не вполне обладал сознанием. Но я обрел настоящую жизнь вскоре после их поражения и помню рассказы, видел раны и причиненный вред. Когда поблизости такой враг, разве будет хороший воин печалиться о своих бедах?

   Я опустила полотенце.

   — Чего я не знаю? — спросила я.

   — Расскажи ей, — велел Рис, подкрепив свои слова взмахом пистолета.

   Бри смутился, а смущение посещает сидхе нечасто. Иви опустил дерзкий взгляд и сказал:

   — Я заснул на посту. Как могу я теперь просить чего бы то ни было?

   — Гален и Вин, когда я заходила в спальню, спали глубоким сном. Вы их разбудили, когда сюда ворвались?

   Трое мужчин переглянулись, потом Бри и Рис сделали пару шагов за дверь, посмотреть на большую кровать. Вернувшись, Рис покачал головой.

   — Не шелохнулись даже. — Подумав, он добавил: — Собственно, Дойл с Холодом уже должны были стоять здесь, да и остальные сбежались бы сюда с оружием. Эта сладкая парочка, — он показал на них мечом, — наделала жуткого шуму, летя к тебе на выручку.

   — Но никто не проснулся, — сказала я.

   Рис улыбнулся.

   — Богиня пробудила от зачарованного сна только вас двоих. Думаю, для того, чтобы вы поговорили с Мерри. Моя очередь лезть в душ, — сказал он мне. — Оружие я уже почистил.

   — Погоди, — сказала я. — О чем поговорили?

   Рис поцеловал меня в лоб.

   — Твои стражи тебя боятся, Мерри. Боятся, что ты поведешь себя как твоя тетушка, или кузен, или дядюшка и дед.

   Он задумчиво посмотрел в потолок, словно мысленно проглядывал список.

   — В моей родословной полно психов, — согласилась я.

   — Большинство из новых стражей до сих пор соблюдают целибат.

   Я удивленно на него воззрилась, потом медленно повернулась к Иви и Бри.

   — Но почему, во имя Дану? Я же сказала, что тетушкино правило отменяется.

   — Она, бывало, тоже так говорила, — сказал Бри с запинкой. — И спокойно относилась к случайным связям. Но если кто-то находил любовь… — Он замолчал и посмотрел на Иви.

   — Я никогда не влюблялся, — ответил тот. — А поглядев, что она творила с возлюбленными стражей, был безумно счастлив, что я по природе кот и гуляка.

   — У меня шесть консортов, отцов моих детей. Я только рада, если те, кто в их число не входит, будут заниматься сексом, влюбляться, дружить и так далее. Чем больше вокруг меня будет влюбленных, тем лучше.

   — Ты, кажется, говоришь искренне, — сказал Иви, — но твои родственники веками казались нормальными, а на самом деле давно съехали с катушек.

   Я поняла, чего он боится.

   — Ты думаешь, что я сойду с ума, как моя тетушка, как кузен, как дядя и… — Подумав, я смогла только кивнуть. — Да, понимаю.

   — Один только твой дед с самого начала был жестоким и жутким, — сказал Иви. — А остальные — нет.

   — Потому его и прозвали Уаром Свирепым.

   Я даже не пыталась скрыть свое отвращение. Он никогда не видел во мне проку, да и я в нем тоже.

   — Мне всегда казалось, что твоих родственников испортила зависть — к любви, к силе, даже к собственности, — сказал Бри. — Ты в родне с двумя монархами, и оба они тщеславны и ненавидят всех, кто хотя бы на миг усомнится, что они самые прекрасные, самые сильные, самые могущественные.

   — Вы думаете, что, если вы найдёте себе других возлюбленных, я решу, что вы пренебрегаете мной, моей красотой?

   — Да, что-то подобное.

   Хмурясь, я смотрела то на одного, то на другого.

   — Не знаю, как вас переубедить, потому что не могу не согласиться насчет моей родни. Отец и бабушка сохраняли здравый рассудок, но даже свою мать я не назову совершенно нормальной. Так что я не знаю, как быть.

   — Больше всего их настораживает, что ты ни разу ни к одному из них не прикоснулась, — пояснил Рис.

   — Что?

   — Королева позволяла искать себе любовниц только тем стражам, с которыми ни разу не спала. А если она хоть раз звала кого-то в постель, он обязан был принадлежать только ей, пусть она с тех пор на него и не взглянула.

   Я глянула на него большими глазами.

   — Я так понимаю, это было ее правилом до введения бреда с целибатом?

   — Не правилом — законом, — вмешался Иви.

   — Она всегда была собственницей, — сказал Рис.

   — Она всегда была сумасшедшей, ты хочешь сказать.

   — Нет, не всегда, — возразил Рис.

   Двое других с ним согласились.

   — Именно то, что когда-то королева не была сумасшедшей, а только безжалостной, нас настораживает в отношении тебя, принцесса Мередит, — сказал Иви.

   — Видишь ли, — пояснил Бри, — если бы она с самого начала была ненормальной, мы бы считали, что ты другая и разум не потеряешь, но королева тоже была раньше разумной. Она была хорошей правительницей, иначе страна и Богиня ее бы не выбрали.