Мой гнев раздулся еще больше, когда я прорывался сквозь залы.

Если доверие Маера ко мне было действительно разрушено, я предпочел бы узнать это сразу.

Если я не мог получить расположение Маера, я по крайней мере, хотел получить свою свободу и способность видеть Денну, когда я хотел.

Я повернул за угол как раз вовремя, чтобы увидеть Маера, выходящим из своих покоев.

Он выглядел таким же здоровым, каким я когда-либо видел его, неся связку бумаг под мышкой.

Когда я подошел, раздражение мелькнуло на его лице, и я подумал, что он, возможно, просто заставит охранников выбросить меня прочь.

Тем не менее, я подошел к нему так смело, как если бы я имел письменное приглашение.

- Ваша светлость,- сказал я с весёлым радушием.

- Можем ли мы поговорить на минутку?

- Конечно, - сказал он аналогичным тоном, когда распахнул дверь и оказался совсем рядом со мной.

- Входи. - Я посмотрел в его глаза и увидел в них такой же гнев как и у меня.

Маленькая разумная часть меня задрожала, но мой темперамент, закусив удила, скакал впереди меня.

Мы оставили ошеломленных охранников в прихожей, и Алверон провел меня через второй комплект дверей в его личные покои.

Опасная тишина повисла в воздухе, как внезапное затишье перед бурей летом.

- Я не могу поверить твоей наглости,- прошипел Маер, когда двери были закрыты.

- Твои дикие обвинения.

Твои смешные претензии.

Мне неприятны выносить на публику эти неприятности, поэтому мы обсудим это позже. - Он сделал властный жест.

- Возвращайся в комнаты и не покидай город, пока я не решу что с тобой делать.

- Ваша светлость---

По движению его плеч я понял, что он готов вызвать охрану.

- Я не буду слушать тебя,- сказал он наотрез.

Тогда он встретил мой взгляд.

Глаза у него были жесткие, как кремень, и я видел, насколько он был сердит.

Это был не гнев покровителя или работодателя.

Это было не какое-нибудь раздражение от несоблюдения мной общественного порядка.

Это был человек, который управлял всем вокруг себя начиная с шестнадцати лет.

Этому человеку ничего не стоило повесить кого-то на железной виселице, чтобы поставить точку.

Этот человек, по иронии судьбы, мог бы быть королем всего Винтаса.

Мой гнев распылился и вытек из меня, как расплавленая свеча, оставив меня остывшим.

Тогда я понял что неправильно оценил своё ужасное положение.

Когда я был ребенком, бездомным на улицах Тарбеана, я научился иметь дело с опасными людьми: пьяными докерами, гвардейцами, даже бездомный ребенок с бутылочным стеклом вместо ножа может убить тебя.

Ключем к безопасности было знание правил ситуации.

Охранник не будет бить тебя посредине улицы.

Докер не будет преследовать тебя, если ты сбежишь.

Теперь, с внезапной ясностью, я понял свою ошибку.

Маер не был связан какими-либо правилами.

Он мог приказать убить меня, а мое тело повесить над воротами города.

Он мог бросить меня в тюрьму и забыть обо мне.

Он мог оставить меня там, где бы я вырос голодным и болезненным.

У меня не было ни сторонников, ни друзей, чтобы ходатайствовать за меня.

Я был беспомощным, как ребёнок с ивовым прутиком вместо меча.

Я понял это в одно мгновение и почувствовал, как грызущий страх поселился в моем животе.

Я должен был остаться в Нижнем Северене, пока у меня был шанс.

Я никогда не должен был приезжать сюда и вмешиваться в дела столь влиятельных людей.

Именно тогда я заметил, что Стейпс суетится в прихожей Маера.

Увидев нас, его обычно спокойное выражение лица кратковременно сменилось на паническое и удивленное.

Он быстро оправился.

- Прошу прощения, господа,- сказал он и поспешил обратно, откуда пришел.

- Стейпс, - позвал Маер, прежде чем тот смог уйти.

- Зайди.

Стейпс прокрался обратно в комнату.

Он нервно всплеснул руками.

Лицо его было, как у пострадавшего виновного человека, как человека, которого застали в разгар чего-то нечестного.

Голос Алверона был суровым.

- Стейпс, что там у тебя? - Приглядевшись, я увидел, что слуга не заламывает руки, а что-то сжимает.

- Ничего...

- Стейпс! - рыкнул Маер.

- Как ты смеешь лгать мне!

Немедленно показывай!

Оцепенев, дородный слуга открыл свои руки.

Крошечная жемчужно-яркая птица лежала безжизненно на его ладони.

Его лицо потеряло любые намёки на цвет.

Никогда еще в мировой истории смерть прелестного создания не приносила такого облегчения и радости.

Я был уверен в предательстве Стейпса в течение нескольких дней и вот несомненные доказательства.

Тем не менее, я промолчал.

Маер видел это своими глазами.

- И что все это значит? - медленно спросил Маер.

- Сэр, вам не стоит думать о таких вещах, - быстро сказал слуга, - и еще хуже зацикливаться на них.

Я просто принёс ещё одну.

Она будет петь так же сладко.

Возникла долгая пауза.

Я видел, как Алверон изо всех сил сдерживает ярость, которую он готов был сорвать на мне.

Молчание затягивалось.

- Стейпс, - сказал я медленно.

- Сколько птиц вы заменили за последние несколько дней?

Стейпс повернулся ко мне с возмущённым выражением лица.

Прежде, чем он смог сказать что-нибудь, Маер перебил его.

- Ответь ему, Стейпс. - Его голос почти задыхался от гнева.

- Были и другие?

Стейпс бросил на Маера страдальческий взгляд.

- Ох, Рэнд, я не хотел беспокоить вас.

Вы были очень плохи в то время.

Когда вы попросили птиц, была та страшная ночь.

На следующий день одна из них умерла.

- Глядя на крошечную птицу в своей руке, он стал говорить все быстрее, его слова практически сливались друг с другом.

Слишком неуклюжие, чтобы не быть искренними.

- Я не хотел бы, чтобы вашу голову заполняли мысли о смерти.

Поэтому я утащил их, и принес новых.

После того как вам стало лучше, они стали дохнуть по четыре или пять в день.

Каждый раз, когда я заглядывал в клетку, на дне была мертвая птица, которая лежала там как срезанный цветок.

Но вы шли на поправку.

Я не хотел упоминать это.

Степс накрыл мертвую птицу, и сложил руки на груди.

- Это походило на то, что они отдают свои маленькие души, для того чтобы Вы снова были здоровы. - Тут его прорвало и он начал плакать.

Глубоким, безнадежным плачем честного человека, который был испуганным и беспомощным долгое время, наблюдая за медленной смертью любимого друга.

Альверон неподвижно стоял оглушающее мгновение, весь гнев , казалось, покинул его.

Потом он подался вперед, обняв слугу.

- Ох Стейпс, - сказал он сконфуженно.

- Так и было, в некотором смысле.

Тебе нечего стыдиться.

Я спокойно покинул комнату и занялся извлечением едоков из позолоченной клетки.

Через час мы втроем вместе ели тихий ужин вместе в комнатах Маера.

Мы с Альвероном рассказали Стэйпсу, что произошло за прошедшие несколько дней.

Стейпс почти потерял голову, от новости, что здоровье его хозяина пошло на поправку, и продолжит улучшаться.

Что касается меня ,то после страдания нескольких дней под неудовольствием Альверона, и вновь обретя его благосклонность, я почувствовал облегчение.

Однако, я был потрясен тем, как близко катастрофе я был.

Я был честен с Маером о моем необоснованном подозрении к Стейпсу, и я предложил слуге свои искренние извинения.

Стейпс в свою очередь признал, свои сомнения по поводу меня.

В конце концов мы пожали друг другу руки и думали друг о друге намного лучше.

Когда мы болтали за последними кусками ужина, Стейпс оживился, извинился и поспешил.

- Моя наружная дверь, - обьяснил Маер

- У него уши как у собаки.

Это жутковато.

Стейпс открыл дверь, чтобы впустить высокого бритоголового человека, который просматривал карты с Альвероном, когда я только прибыл, капитан Дагон.