– Разумеется. Однако надо ж еще уговорить ее!

– Я уверена, она согласится.

– Да услышит тебя Господь! Я стольким тебе обязана, Мария! И домом, и работой. А теперь еще и спокойствием дочери.

Черные дни наступили для Альберто Ривера – дель Вильяр. Лорена, расстроенная тем, что случилось с Лаурой, вымещала свое раздражение на нем, дерзила, как никогда прежде.

– Если так будет продолжаться, то мое терпение скоро лопнет. Я и сейчас не держу тебя. Можешь уходить к своему любовнику, – заявил Альберто.

А тут еще Ивон проговорилась Лауре, что тоже была близка с Хосе Игнасио.

– Ах, Лаура, забудь о нем думать! Ты такая наивная! Не знаешь, что Хосе Игнасио так поступает со всеми богатыми девчонками, которым нравится.

– А ты откуда знаешь?

– Да уж знаю. У меня с ним было то же, что и у тебя.

– Не верю! Ты все врешь! Он не мог этого сделать! Он меня любит!

– Я вру?! Ну так спроси его об этом сама. Пусть он тебе расскажет все в деталях.

Ивон, конечно же, не предполагала, что Лаура и в самом деле очертя голову побежит к Хосе Игнасио. Запыхавшаяся, она буквально ворвалась в дом Марии Лопес:

– Мне надо повидать Хосе Игнасио.

– Он сейчас спустится.

Хосе Игнасио еще не совсем оправился от болезни, но Лаура даже не, обратила внимания на его синяки и ссадины.

– Это верно, что Ивон была твоей? Ответь мне!

– Да, верно.

– Негодяй! А я поверила в твою любовь!

– Ты сама хотела, я тебя не заставлял.

– Какой же ты все-таки подлец! Обманул меня, сказал, что любишь, а сам всего лишь хотел позабавиться.

– Ты ошибаешься: я хотел отомстить! Я ненавижу семью дель Вильяр!

– И я теперь ненавижу тебя. И всю жизнь буду ненавидеть!

Лаура, едва сдерживая слезы, выбежала вон. А к Хосе Игнасио подошла Рита:

– Прости, я случайно услышала твои последние слова. Не слишком ли ты был жесток с нею?

– Я должен покончить с этим раз и навсегда. Я обещал маме.

– Господи! Как беспощадно обошлась с вами судьба! И почему так случилось, что судьба свела именно вас и именно вы полюбили друг друга!

Вернувшись домой, Лаура заперлась в своей комнате и не выходила оттуда целый день. Но к завтраку спустилась собранная, подтянутая, только слишком бледная.

– Что я вижу? – встретила ее Лорена. – Королева проголодалась?

– Королева прозрела.

– Это сюрприз. Не хочешь ли ты убедить нас, что больше не будешь страдать из-за этого незаконнорожденного?

– Не стану я никого убеждать. Просто ты оказалась права, мама: Хосе Игнасио хотел отомстить.

Можно было ожидать, что теперь Лорена станет уделять дочери еще больше внимания, чтобы окончательно отвлечь ее от дурных мыслей. Но произошло обратное: Лорене за эти дни так наскучила роль сторожа, что она, не слишком-то веря Лауре, все же обрадовалась этой передышке. Тут же позвонила Маурисио, и тот не замедлил явиться.

– Ты такая красивая! Куда поедем?

– Я слишком устала. Хочу на море.

Именно в этот момент вернулся с работы Альберто.

– Все! Больше я терпеть не намерен. Сейчас же убирайся вон из этого дома!

– Что за глупые шутки?

– Я не шучу. Забирай свои вещи. Но это все, что ты получишь. Твои кредитные карточки уже недействительны. Использовать их ты не сможешь. Пусть молодой человек теперь тебя содержит!

– Негодяй! Пойдем отсюда, Маурисио.

– Извини, Лорена… Мне кажется, ты должна помириться с мужем.

– Что ты сказал?

– Мне не на что тебя содержать. Извини. До свидания. В отчаянии Лорена бросилась к отцу, надеясь пожить какое-то время у него. Но дон Густаво был непреклонен:

– Ты сама во всем виновата. Иди к Альберто и проси у него прощения.

– Он первый мне изменил!

– Но он все-таки предпочел остаться с тобой и с Лаурой. А чем ты ответила на его желание спасти брак? Ты подумала о Лауре? Вот уже двадцать лет ты только и делаешь, что разрушаешь жизнь близких тебе людей – брата, мужа, дочери и мою.

– А твоя здесь при чем?

– Ах, Лорена, разве я могу быть счастлив, видя, как мается Хуан Карлос и все вы?!

От отца Лорена пошла к Флоренсии, но и там для нее не нашлось поддержки и приюта. Проклиная всех и вся, она поплелась обратно домой.

– Можешь остаться, но при условии, что будешь уважать этот дом и заниматься дочерью. Ты нужна ей, особенно сейчас. Но не надейся воскресить мою любовь, она умерла.

Перемирие, однако, никому облегчения не принесло. Общие обеды и ужины проходили в тягостном молчании. Каждый старался побыстрее уйти в свою комнату.

Лауре не хотелось общаться ни с подругами, ни с матерью, ни даже с отцом. Отныне только дед стал для нее отрадой – дед, который все поймет и простит. Как-то он спросил о Хосе Игнасио, и Лаура не сдержалась, рассказала все, что с нею произошло.

– Я поговорю с ним. Он к тебе вернется.

– Не делай этого, умоляю! Под нажимом мне ничего не надо. К тому же я теперь и сама не хочу его видеть.

Забегала Ивон, сыпала, как всегда, новостями, пыталась вытащить Лауру погулять, но та все чаще отказывалась, ссылаясь на недомогание, на тошноту.

– Слушай, а ты, случайно, не беременна?

Такая мысль не приходила Лауре в голову. Не дай Бог! Но отца тоже беспокоила ее странная бледность:

– Мне кажется, ты нездорова. Дай-ка я тебя осмотрю.

Преодолевая страх, Лаура отправилась в клинику, но, разумеется, не в ту, где работал отец. Анализы подтвердили ее худшие ожидания: она была беременна.

– Когда вы наконец поженитесь? – полушутя-полусерьезно приставала к подруге Рита. Слишком хорошо зная Марию и Виктора, она побаивалась, как бы эти двое, чего доброго, не поссорились из-за пустяка и опять не разбежались лет на двадцать.

«Может, со стороны и впрямь заметно, что оба они медлят, не признаваясь в этом даже себе, – думала Мария. – Это в юности легко отважиться на брак, а им, с их многолетней „одинокой свободой“, не так-то и просто». Только недавно Мария осознала, что Виктор – любимый, родной человек. Но Виктор – муж? Звучит как нечто невообразимое.

С тех пор как Мария открыто заявила о любви к Виктору, возникли и дополнительные, вовсе не предвиденные сложности: надо было разобраться в отношениях с Фернандо и Артуро. Ей хотелось бы сохранить дружбу с обоими, но пока выходило все наоборот.

Фернандо, и прежде-то не навязывавший Марии своего чувства, тоже надеялся на продолжение их дружбы. Он сам заговорил об этом, когда Мария предложила ему деньги за лечение отца и Хосе Игнасио-младшего.

– Не обижай меня, пожалуйста. Я ведь не только врач, но и друг. И останусь им всегда, как бы ни менялась твоя жизнь.

Но ему с каждым днем все труднее становилось переступать порог дома, в котором часто можно было встретить Виктора, буквально сиявшего от счастья. Фернандо признался Марии, что не может больше оставаться ее семейным врачом. Однако, помаявшись несколько дней в одиночестве, снова пришел к Марии, потому что не видеть ее оказалось для него и вовсе невозможным. Выхода из этой ситуации не было, приходилось только уповать на время.

В отличие от Фернандо, который страдал, и это было понятно, Артуро вел себя просто возмутительно. Он беспрерывно звонил, посылал цветы и подарки, сам являлся в дом незваным.

Видя в ответ лишь раздражение, переходил к откровенным угрозам:

– Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы убрать с дороги Виктора Карено. Этот бедняк и неудачник не сможет получить Марию!

«Но нельзя же отказываться от старых друзей!» – думала Мария.

А Виктор все чаще ловил себя на странном чувстве раздвоенности – между ощущением счастья, которое давала ему Мария, и боязнью, что это счастье невозможно. Чем ближе был желанный предел: соединиться с Марией в браке, тем больше мучили Виктора ревнивые сомнения. Ведь неизвестно, что ее связывало в прошлом с Фернандо и Артуро.

Однажды он увидел на столе у Марии ожерелье, которое та собиралась, но еще не успела отослать обратно Артуро. Дарственная надпись привела Виктора в бешенство: «Вечно любящий тебя Артуро д'Анхиле». Никаких объяснений Марии он не хотел слушать: