Хосе Игнасио надеялся воскресить в сознании матери ее прошлое с помощью семейного альбома. Мария с интересом рассматривала каждый снимок, где запечатлена была ее жизнь. Она изучала свое прошлое, как изучают биографию постороннего, незнакомого человека, и могла бы перечислить все основные события в хронологическом порядке. Да, Мария знала свою жизнь, но не помнила ее!

Говоря с Хосе Игнасио о прошлом, Мария неизменно возвращалась к судьбе утерянной дочери. Она видела, как сын обижался, спрашивая: «Неужели я теперь ничего для тебя не значу?» И терпеливо объясняла, что с потерей памяти утратила и чувство привязанности, но заново познакомившись со своим взрослым сыном, находит в нем много достоинств. Это, однако, не убеждало Хосе Игнасио, он хотел как можно больше времени проводить с матерью, чтобы доказать ей свою любовь. «Дай мне возможность восстановить между нами то, что связывает мать с сыном, – говорил он. – Прошу об одном, не отвергай меня, словно чужого…»

К великой радости Исабель ее тетя, потрясенная событиями, связанными с Бетиной Росси, пришла к неожиданному для племянницы выводу: слишком строго судила она окружающих.

– Прости меня, Исабель. Я досаждала тебе своими нравоучениями. Но теперь я постараюсь не вмешиваться в твою жизнь. Для меня самое главное – чтобы ты была счастлива.

– Я люблю тебя, тетя Констанса, – обняла ее Исабель. – И была бы очень рада, если бы ты изменила свое мнение о Хосе Игнасио и его маме.

Они отправились вместе поужинать в ближайшее кафе. Но не знала бесхитростная Исабель, какой план разработала Констанса в надежде расстроить их брак с Хосе Игнасио… Когда ужин был окончен, официант отказался брать с них плату: «Сеньор за столиком позади вас уже сделал это», – с почтением произнес он. За соседним столиком сидел Уркиса. Он поднялся, галантно раскланялся:

– Для меня счастье – находиться даже вблизи вас, сеньорита, – проникновенно сказал он. – Я ваш самый восторженный поклонник!

В один из дней приехал с ранчо брат Диего. Мария, с недоумением посмотрев на Риту, смутилась, но Фернандо, как раз в это время навещавший Марию, пояснил: «Ей нужно время, Диего, она вспомнит…» Брат показывал фотографии, которые привез с собой. Это – Эстела, это – Маргарита, Хасинто, Федерико… О, сколько родственников, оказывается, еще у Марии… Диего сказал, что пока не поймали Лорену – может потребоваться его помощь, и он побудет с Марией, чтобы защитить ее в случае необходимости. Она была тронута таким добросердечием и открытостью – какой милый ее младший брат!

Мария поблагодарила Фернандо за то, что он помог ей при встрече с Диего, – нелегко ведь каждому объяснять заново, что она никого не узнает… Фернандо совсем было собрался уходить, но пришел Рафаэль Идальго, едко заметивший, что Фернандо, как всегда, опередил его. И более раздраженно добавил, что, мол, Торрес продолжает игру в хорошего, доброго друга.

Мария не в состоянии была слушать эту перепалку, попросила мужчин не разговаривать в таком тоне: они доставляют ей страдание. Но Рафаэля понесло:

– В отличие от тебя, я не скрываю своего интереса к Марии, но и не давлю на нее, как это делаешь ты, прикрываясь своим врачебным долгом…

Фернандо попытался остановить приятеля:

– Марии незачем знать о наших непростых отношениях.

– Нет, почему же?.. – Идальго, видимо, решил поставить в этот вечер все точки над «i». – Мы, все четверо: я, Родриго, Фернандо и Виктор претендуем на ее взаимную любовь и боремся за это! Есть только один способ избежать подобных стычек: Мария должна выбрать одного из нас. В мужья.

– Любовь не соревнование, – усталым голосом пыталась умерить пыл Рафаэля Мария, – и никаких решений я в ближайшее время принимать не смогу.

Наконец-то она услышала от Рафаэля, что он уходит… С надеждой!

А позже, рассказывая Рите об этой стычке между Рафаэлем и Фернандо, которая чуть было не кончилась настоящей дракой, Мария призналась откровенно, что к каждому из четверых питает всего лишь дружеские чувства. И не более того!..

Хосе Игнасио, понимая неловкость матери перед Диего за то, что она не помнит брата и не испытывает к нему сестринской любви, посоветовал дяде вернуться на ранчо.

– Насчет охраны ты не беспокойся, – говорил Хосе Игнасио. – У дома постоянный полицейский пост, да и все домашние бдительно следят теперь за каждым шагом матери, не оставляя ее ни на минуту. А за Мариитой, как всегда, присматривает Ана…

Диего загрустил, но прислушался к совету Хосе Игнасио и вернулся на ранчо. Сестры долго расспрашивали его о Марии, а он просто и не знал, что ответить. Если откровенно – она совсем не похожа на ту Марию, которую все они запомнили, когда видели незадолго перед ее поездкой в Париж. Да, кажется, внешне она вполне здорова, но вот глаза очень печальные – то ли оттого, что никак не может разыскать дочку, то ли от отсутствия памяти. «Бедненькая она, бедненькая!» – всхлипывала сердобольная Маргарита. А Эстела истово молилась Богу, прося за сестру, чтобы Он облегчил ее страдания.

От глаз Диего не укрылось, что сестры, единодушные в своем сочувствии к Марии, между собою почти не разговаривали и старались даже не смотреть друг на друга. Диего не мог знать всех перипетий драмы, которая с недавних пор разворачивалась на ранчо и которую сестрам пока что удавалось скрывать от Диего.

А началось все с того, что сын дона Федерико Клементе, после долгого отсутствия приехавший навестить отца, влюбился в его молодую жену. Клементе все время откладывал свой отъезд в город, и дон Федерико не догадывался о причине этих отсрочек. А Эстела боялась сказать мужу о приставаниях к ней Клементе, не желая ссоры между отцом и сыном.

Клементе же день ото дня становился все наглее. От клятвенных признаний в любви он постепенно перешел к открытым угрозам.

– Ты все равно будешь моей, – говорил он Эстеле. – Я добьюсь этого любым способом. Если не согласишься добровольно – распущу слух, что ты изменяешь своему престарелому мужу с его молодым сыном, то есть со мной. И мой папаша с позором выгонит тебя из дома.

– Не забывай только, что вместе со мною Федерико выгонит и тебя, – отвечала Эстела. – А от меня ты все равно ничего не добьешься.

Клементе пришлось согласиться с доводом его очаровательной мачехи и он переменил тактику.

«О себе эта пуританка, похоже, не заботится вовсе, – рассуждал Клементе. – Для нее куда важнее благополучие и спокойствие ближних. Вот ведь как печется о любимом муженьке, чтобы тот, не дай Бог, не разочаровался в собственном сыне. Что ж, эту вашу добродетель, сеньора Эстела, тоже можно использовать!»

И Клементе придумал новый вариант шантажа. Он стал активно ухаживать за Маргаритой, полагая, что ради сестры Эстела вполне способна принести себя в жертву.

Ничего не подозревающая Маргарита, как и ожидал Клементе, легко попалась в ловушку. Не избалованной вниманием мужчин девушке лестны были ухаживания красавца Клементе и она буквально на глазах из бедной Золушки, вечно занятой домашним хозяйством, превращалась в принцессу.

Эстела попыталась поговорить с сестрой, но открыть всей правды не решилась, а потому была неубедительна.

– Я не понимаю тебя, сестра, – с обидой говорила Маргарита. – Ты так себя ведешь, что мне начинает казаться, будто ты не желаешь мне счастья. Тебе не нравится Клементе? Ты говоришь, он несерьезный? Из чего ты это заключила? Что он, по-твоему, сделал плохого, чтобы я могла не доверять ему? Он говорит, что любит меня, и я его тоже люблю!

Эстела поняла, что разубеждать сестру в достоинствах ее избранника уже поздно, и решила строго поговорить с Клементе. Но когда она потребовала оставить Маргариту в покое, Клементе попросту расхохотался:

– Прекрасно! Я знал, что ты именно так отреагируешь. Ты ревнуешь меня к Маргарите! Я тебе нравлюсь!

– Что за бред ты несешь! – возмутилась Эстела. – Я настаиваю, чтобы ты не морочил голову Маргарите, не впутывал ее в свои грязные интриги!