А Мария всегда отворачивается. Она все время пытается вспомнить, но пока безуспешно, какую-нибудь мелочь, деталь, которая бы ей подсказала, кто она такая… Но нет, не помнит она ни одного лица, ни чьего-либо голоса.

Когда они остались вдвоем с Дульсе, та мягко посоветовала:

– Примите то, что вокруг вас, и благодаря этому вы восстановите в памяти и прошлое. Не отвергайте мужа и сестру, они так добры к вам! Поделитесь с ними своими тревогами… Я уверена, они вам помогут.

Дульсе уговаривала Марию, а Артуро – Лорену. Он настаивал, чтобы она проводила с Марией как можно больше времени и повторяла, повторяла ей то, что он придумал. Мария должна поверить в эту историю. А если Лорена не захочет ему помогать, то очень об этом пожалеет. Очень!..

– Ну хорошо! Хоть мне и осточертело быть в прислугах у этой плебейки, я сделаю все, что ты просишь, Артуро: тебе стану рабой, ей – сестрой, постараюсь ее убедить, что ты – единственный, кого она когда-нибудь любила. Но только с одним условием: от забот о ребенке я тебя избавлю, я же поклялась, и это будет моя месть Марии…

Мария доверяла Дульсе, та искренне заботилась о ней, бережно и ласково терла виски, прикладывала лед, когда у нее были приступы головной боли, просиживала ночи напролет у ее постели, когда ей было плохо. И поэтому Мария решила последовать ее совету. Впредь она будет разговорчивее со своей родней. И когда к ней пришла Лусия, Мария попросила ее сесть поближе:

– Расскажи мне, как мы познакомились с Андресом?

Лусия устроилась поудобнее возле постели. Голос ее звучал так убедительно, глаза смотрели так искренне, так ласково, что Мария, невольно подпав под обаяние этого тихого голоса, сделала над собой усилие и постаралась поверить в то, что слышала от сестры. Слушая историю своего знакомства с Андресом, она пыталась вспомнить хотя бы что-нибудь из того о чем говорила Лусия… Вот сестры приходят на фабрику, принадлежащую Андресу Лемусу… Неожиданно умирают их родители, трагически гибнут в автокатастрофе. Андрее помогает сестрам выплатить кредит за дом… Оплачивает все оставленные отцом счета… И с тех пор помогает сестрам… А вскоре Мария выходит замуж за Андреса. Если б не его великодушие, сидеть бы им обеим в долговой тюрьме. У нее, Лусии, тогда с нервами было хуже некуда, и Андрее предложил ей жить с ними. Вот они и живут с тех пор все вместе… А как Андрее сейчас болеет за Марию, за маленького, просто представить себе невозможно! И как ему больно, что Мария его не признает! А ведь они были такой дружной парой, всюду и всегда вместе… Так ждали ребенка…

Мария очень старалась представить себя той женщиной, о которой ей с таким воодушевлением рассказывала сестра, но у нее ничего не получилось.

– Нет, – произнесла она после некоторого раздумья. – Нет, Лусия, я не люблю Андреса. Не люблю.

– Не говори так, – оглядываясь на дверь, шептала та. – Не дай Бог, услышит, что с ним будет! Ты его так любила, так любила… ты вспомни, и любишь, любишь, любишь…

Под этот шепот Мария впала в полузабытье, а Лусия все твердила о доброте и великодушии Андреса Лемуса. Когда Мария очнулась, рядом с нею сидела Дульсе.

– Вам стало лучше после разговора с сестрой? – участливо спросила она.

– Не знаю, что и сказать, – в замешательстве ответила Мария. – Я ведь не могу проверить, правду ли мне говорит Лусия. Все так странно… Посидите со мной, с вами мне спокойнее. Скажите… а сколько времени я здесь пробуду?

– Пока не поправитесь, сейчас вам даже на прогулку нельзя. Врачи рекомендовали полный покой.

– А до рождения ребенка… сколько еще?

– Чуть меньше четырех месяцев. Думайте, сеньора, о малыше, которого ждете. Ради него можно перенести любые трудности. Кого вы хотите, мальчика или девочку?

– Не думала об этом, – равнодушно вздохнула Мария. – Кого Бог даст. Но мне так тяжело, Дульсе, я здесь… просто… задыхаюсь…

Мария снова прикрыла глаза. Нет, никаких воспоминаний не вызвал разговор о ребенке… никаких… Пустота. И голова опять начинает болеть… Надо бы отпустить медсестру, она, конечно же, работает до определенного часа, а Мария задерживает ее… Хотя Дульсе постоянно твердит: «Мне так приятно беседовать с вами, сеньора». А потом рассказывает Марии о своей племяннице, которая приехала два года назад в Мехико и живет у нее.

Рассказы Дульсе отвлекают Марию, заполняют пустоту. Но в Марии копится раздражение. И она пытается избавиться от него, шаря по ящикам стола, комода, шкафа.

– Что ты ищешь? – обеспокоенно спросил неслышно подошедший Андрее.

– Фотографии, письма… что-нибудь мое, что поможет мне вспомнить, что было, как мы с тобой жили, чтобы я поняла: да, я действительно твоя жена.

– Ты действительно моя жена, Мария де Лос Анхеле… и ты…

Он не договорил: Мария обернулась к нему, и кто бы узнал в этой гневной и страстной женщине апатичную, безразличную Марию последних дней болезни?

– Ты лжешь! – резко оборвала она его. – Ты скрываешь, кто я на самом деле! Но сию же минуту ты мне скажешь правду!.. Если не ответишь, я отсюда уйду.

Но минутное возбуждение тут же сменилось прежней апатией. Андрее ласково поглаживал ее по плечу, целовал руки.

– Любовь моя, только успокойся. Все будет так, как ты захочешь…

А в это время Виктор, чей дом был не так уж и далеко от особняка д'Анхиле, пытался понять, что же ему делать. Он был уверен: ему необходимо вернуться в Париж и самому заняться поисками Марии. Донья Мати просила его не уезжать, она чувствовала, что Мария уже в Мехико. Донья Мати ничего не могла объяснить, у нее не было никаких доказательств, но она была уверена, что Мария где-то поблизости, только никак не могла понять, почему она еще не дома. Наверное, и в самом деле в мире существует множество необъяснимых вещей. И предчувствие из их числа. Старое сердце доньи Мати, исстрадавшееся из-за неудачно складывающейся жизни своих детей, и впрямь стало вещуном. Оно знало: Мария близко, Мария страдает, и никто не может ей помочь.

Рита так же принималась грозить вслух недосягаемой убийце, повергая в оцепенение всех домашних – мужа, Хосе Игнасио, Ану.

– Будь проклята! – грозила она кулаком невидимой Лорене. – Будь проклята! Я тебя убью! Клянусь, Мария, я за тебя отомщу!

Виктор, приходя в дом Марии и видя состояние Риты, страдал еще больше. Он просил Хосе Игнасио рассказать все подробности катастрофы, клял себя за горячность: не уйди он тогда так поспешно, Мария была бы жива. Он, Виктор, убил ее, а вместе с ней и себя. Без Марии жизнь для него не имела никакого смысла.

Хосе Игнасио навестил дона Густаво и Флоренсию. Дон Густаво очень обрадовался внуку, а когда услышал об автокатастрофе и гибели Марии, руки его внезапно задрожали, и он совершенно явственно и внятно произнес:

– Это Лорена… Лорена убила Марию… Я уверен… Хосе Игнасио побледнел: дома Рита твердила ему то же самое. Может, они правы? Но как это может быть? Лорена исчезла давным-давно, и все они, в том числе и Мария, считали, что ее нет в живых, что им нечего ее опасаться. К тому же несчастье случилось так далеко, в Париже…

Рита не спала ночами. А если ей и случалось забыться ненадолго, сон мешался с явью: вот она разговаривает с Марией, совсем девочкой, она только что приехала из деревни в Мехико. Они вместе осматривают город, и Мария изумляется домам, машинам, ярким витринам… А вот уже другая Мария – озабоченная, думающая только о своей мастерской, она недовольна Ритой и выговаривает ей: «Прости, я не хотела тебя обидеть, но дело есть дело…» И опять Мария, но улыбающаяся, с маленьким сыном на руках: «Не хочу, чтобы Хосе Игнасио лишился крестной матери, которая его так любит…» Наплывает туман, все погружается во мрак, и неведомо откуда доносится знакомый голос Марии: «Наша дружба, Рита, проверена годами. Сколько горя и радости мы пережили вместе…»

Как старался д'Анхиле убедить Марию, что ничего от нее не скрывает! Он твердил, что с ней нашел свое счастье, что она поправится и все будет, как прежде. Она должна верить в их будущее.