— Три...

— Два...

— Спокойной плазмы, – тихо прошептал Эйнджил вычитанное когда-то в забытой книжке напутствие астронавтов.

— Один.

Кривые на экранах дернулись и заструились ровными линиями. Изображение командной рубки звездолета исчезло. Эйнджил вытер выступивший на лбу пот и огляделся: император с улыбкой смотрел на него. Румянцев поднял большой палец.

Где-то между орбитами Марса и Юпитера таяли остатки огромного плазменного облака, оставшегося после прыгнувшего в никуда корабля.

— Уважаемые телезрители. Сейчас наша съемочная группа находится на Байконуре-3, где принимают первую межзвездную экспедицию. Не более четверти часа назад многоразовый челнок "Буран-12М" совершил посадку с двенадцатью членами экипажа на борту. Героев поздравляли лично император Константин V и руководитель проекта "Звездный мост" Эйнджил Блексмит. Я надеюсь, нам удастся взять у него интервью, – в голосе щеголеватого диктора послышалось радостное предвкушение, и он направился сквозь клубы пыли по такыру к небольшой группе оживленно беседующих людей.

Мрачноватый телохранитель глыбой надвинулся на него, но привлеченный шумом Эйнджил отстранил охранника со словами:

— Не волнуйтесь, нам как раз необходима пресса. Вы очень вовремя. Я вас слушаю. Можете задавать вопросы, – в российской военной форме на фоне пустыни Эйнджил смотрелся несколько неуместно – гораздо больше ему шли костюм и офис, но выбирать не приходилось.

— Расскажите вкратце нашим телезрителям о результатах экспедиции, подготовка к которой так долго замалчивалась, – воодушевленный новым поворотом дел, диктор пошел в наступление.

Порыв ветра швырнул горсть пыли в лицо, погнав перекати-поле в сторону стартовых ферм, но Эйнджил словно не заметил и стоял так же прямо. Сейчас он был воодушевлен успехом, ему хотелось рассказать всем о переполнявшем его чувстве радости.

— Не распространяясь много, могу сказать – мы достигли огромных успехов, – Эйнджил широко улыбнулся в объектив камеры и поправил солнцезащитные очки. – Поподробнее мы сообщим на специальной конференции, а пока могу сказать только, что мы нашли новые пригодные для жизни миры. Много места для людей.

— Скажите, а как же контакт с другими цивилизациями? Вряд ли они уступят нам добровольно свои территории. Мы будем готовиться к войне? – неоригинально встрял репортер.

Эйнджил негодующе фыркнул, но тут же милостиво пояснил:

— Похоже, вы думаете, что на всех планетах кровожадные монстры-инопланетяне только и ждут, чтобы развязать с нами войну! Комиксы не самый лучший учебник по ксенологии, – Эйнджил хмыкнул. – Ни на одной из планет не обнаружено ничего разумнее лягушки. А я думаю, никому и в голову не придет интересоваться у лягушки, не занято ли ее болото, – натянуто пошутил он.

Репортер тут же подхватил его смех.

— Скажите, а будут ли выселять китайцев? И если да, то как скоро?

Однако Эйнджил куда-то заторопился и, бросив на ходу "все вопросы на конференции", исчез внутри спецавтобуса. Ему стало невообразимо скучно и противно от вопросов этого назойливого репортеришки.

Через минуту его автобус уже пылил по такыру, обгоняя шары перекати-поля. До конференции надо было побывать еще в карантинном центре, просмотреть кое-какие дополнения по материалу на конференцию, а заодно обсудить с Румянцевым вопросы цензуры и секретности. Политический аспект значимости полета рассматривался прежде всего.

Когда все формальности были улажены, а журналисты выдержаны в атмосфере ожидания достаточно долго, Эйнджил вошел в конференц-зал в сопровождении Патрисии, Румянцева и нескольких телохранителей. Оставив жену в ложе для высоких гостей, он поднялся на трибуну и поправил микрофон. Конференция началась.

— Здравствуйте, дамы и господа. Не останавливаясь на уже знакомых вам фактах, сразу перейду к результатам наших долгих и кропотливых предварительных исследований. Исходя из разработанного и испытанного мной принципа пространственной перфорации, нам удалось достаточно быстро достигнуть ближайших звезд, по земным меркам – практически мгновенно. Грубо говоря, до Альфы Центавра путь занял около четырех недель. Оттуда до Летящей Барнарда – порядка пяти с половиной недель. И обратный путь – семь недель, учитывая неполную мощность двигателя, – Эйнджил невольно сделал паузу. – К сожалению, некоторые блоки дали сбой.

— Извините, а можно поподробнее для наших читателей о принципе перфорации? Сэмюэл Крайчек, Журнал "Ньюсуик".

— Не вдаваясь в математические подробности, постараюсь пояснить максимально наглядно, – Эйнджил взял со стола заготовленный лист бумаги и длинную спицу.

Приложив ее к листу, он обратился к присутствующим:

— Обратите ваше внимание, что длина иглы в два раза меньше длины листа. То есть, для того, чтобы конец иглы коснулся другого края листа, мы должны подвинуть иглу. У нас остается еще один вариант – мы можем согнуть лист. В данном случае под листом мы подразумеваем пространство, а под иглой путь корабля. Опять же, не вдаваясь в подробности, поясню – подобное искривление пространства требует неимоверных затрат энергии и порождает эффект отталкивания. То есть пилоты в момент "изгиба" смогут увидеть конечную цель маршрута, но попытка перехода может так и не увенчаться успехом и расправившееся пространство оставит их в точке старта. Перфорация же, как ни странно, требует на порядок меньше энергии, – пока Эйнджил объяснял, он успел сложить лист гармошкой, и теперь ловко нанизал эту гармошку на спицу. – То есть мы, попросту пробиваем пространство в нескольких местах. Часть пути корабль проводит в нашем пространстве, часть вне него.

— Но где? – не унимался дотошный репортер.

Эйнджил неодобрительно посмотрел на него и нехотя пояснил:

— Существует десяток математических моделей этого "нечто", но данная экспедиция не дала пока однозначного ответа, и потом, – слегка раздраженно добавил он, – главное это принцип действия. Я не могу тратить время на многочасовые пояснения высшего порядка, которые будут непонятны большинству непосвященных.

Положение спас вопрос еженедельника "Русь":

— А не могли бы вы рассказать о других задачах экспедиции?

Эйнджил просветлел лицом и вдохновенно оседлал любимого конька:

— Когда экспедиция стартовала, в научной среде с одинаковой вероятностью отстаивались две точки зрения. Согласно одной из них, солнечная система и тем более Земля воспринимались как явление уникальное: до сих пор мы умели находить, не покидая солнечной системы, только планеты типа Юпитера. В соответствии с другой теорией, неоправданно высокими были надежды на обилие землеподобных миров. Здесь рассматривалась шкала распространенности элементов во вселенной. Скептики и так бывшие в меньшинстве отныне повержены, но и надежды оптимистов сбылись лишь наполовину. Но даже исходя из результатов состоявшейся экспедиции, мы можем сказать, что нам крупно повезло, – Эйнджил нажал кнопку, и над столом возникло голографическое изображение планеты, окутанной легкой дымкой атмосферы. – Это Ригель Кентаурус III. Первая из открытых землеподобных планет.

Зал озарился вспышками и защелкал записывающими устройствами.

— В среднем эта планета чуть меньше и чуть теплее Земли, – на экране замелькали графики температурных и изобарных режимов. – Из-за минимального наклона оси вращения, восемь градусов, смена времен года почти не выражена. А поскольку вся суша расположена в пределах экваториальной зоны, там царит вечная весна. Животный мир планеты примитивен и не поднимался выше земноводных.

На экране появилось изображение существа, похожего на лягушку с голубовато серой кожей. Но по залу пронесся ропот, когда рядом с ним для сравнения возникла фигурка человека. Существо оказалось исполином размером с танк.

— Не волнуйтесь, – успокоил аудиторию Эйнджил. – Это почти слепое травоядное животное. Оно вполне мирное и позволяет себя гладить.

— А что насчет микрофлоры? Сейчас, наверное, весь экипаж проходит карантин?