— Позвольте, но президент с недавнего времени проводит курс на сближение с Азией и мирную внешнюю политику. Прекращены даже военные действия на Мадагаскаре, – советник по средствам массовой информации Шпехт выглядел обескуражено.

Крюгер нахмурился:

— Вряд ли его можно рассматривать как серьезную помеху. Полковник Шухарт обещал устранить эту проблему в ближайшие три дня. Кроме того, наша задача не только состряпать целую армию подобных солдат. Мы создадим целое поколение измененных людей. Черная раса должна получит еще один шанс. Реванш зреет в умах, его надо лишь разбудить. Генетическая программа – ключ к мировому господству.

Вдруг Крюгер резко выбросил руку в сторону Шпехта, и тот медленно и беззвучно сполз со стула. В его горле тонко дрожал стабилизатор иглы. Премьер не спеша убрал игломет и развеял повисшую тишину:

— Майор Гюйнс, уберите, пожалуйста, тело. Господин Манн, вы назначаетесь советником по делам средств массовой информации. А теперь приступим к распределению задач...

Когда шум аэропорта Нового Киева остался позади, Николай позволил себе расслабиться. Последнее время он чувствовал слежку, но сейчас его пропустили беспрепятственно. Может быть, за ним не следили, а, может, хотели найти того, к кому он ехал. Ну что ж, пусть поищут.

В стратоплане было темно и уютно. Это особенно чувствовалось после холодного воздуха Альп. Хотя в долинах древней Швейцарии уже цвело лето, ближе к вершинам утра были все еще полны ледяным дыханием. Николай перед отлетом купил в дорогом магазине керамический горшок с ростками эдельвейса: недавно он узнал, что человек, к которому он сейчас направлялся, очень любит редкие цветы и коллекционирует их.

До Старой Руссы было не больше часу лета, однако Николай не завтракал дома, и поэтому с жадностью набросился на предложенный ему стюардессой дежурный завтрак. Чуть позже, поев, он вспомнил, что совсем не подумал о погоде – у него не было даже зонта.

Пощелкав клавишами терминала на спинке переднего сиденья, Николай выяснил, что в Старой Руссе его ждала изнуряющая жара, середина июля была не самым прохладным временем в России. Однако, предстояло прибыть по всей форме, и он не рискнул спрятать пиджак в кейс. Остаток пути заняло подведение итогов работы за пол года и составление набросков речи. Стюардесса еще раз принесла кофе и попросила приготовиться к посадке.

Стратоплан мягко коснулся взлетной полосы, и вскоре Николай смешался с толпой. Его никто не встречал.

Старая Русса! Николай чувствовал себя ребенком, слушающим рассказы бабушки. Как давно это было...

Его бабушка, Анна Власовна, родилась в Старой Руссе. Она лишь на половину была украинкой, потому-то после знаменитого Исхода две тысячи семьдесят восьмого года она с родителями осталась в разрушенной столице России, когда большая часть украинской нации, движимая слепым следованием националистической идее, под давлением большого соседа переселилась в опустошенные войной австрийские и швейцарские земли. Эти народы исчезли, но и те, кто пришел им на смену, долго не задержались.

Город тогда был почти стерт с лица Земли. Единственное, что уцелело после ракетных бомбардировок, это старый кремль, да пара церквей. Столицу отстроили с нуля и очень быстро. Многое в ней поменялось, но дух старины остался неизменным.

Недаром сам император, тогда еще Константин II, приезжая с первым визитом в новую резиденцию, обнажил голову, отдавая дань уважения защитникам, сохранившим память о городе, и архитекторам, восстановившим его.

Город плавился в полуденном солнце. Даже тень не давала той призрачной прохлады. Николай снял пиджак и нес его, перекинув через руку. До назначенной встречи оставалось еще два часа, и он совсем не думал о будущем разговоре и лишь наслаждался видами столицы. Главный храм города – собор Георгия Победоносца – стоял на высоком холме и был виден из любой точки города: в Старой Руссе не было домов выше девяти этажей. Его девятиглавая белая громада нестерпимо сверкала золотом. Сейчас шла служба, и сквозь натруженный гул улиц прорывался басовитый перезвон его литых колоколов. Воздух мелко дрожал маревом.

Николай зашел в небольшое кафе, где его приятно охватила пахнущая кофе и гвоздикой прохлада полутемного зала. Заказав обед, он обратил взгляд на экран телевизора над стойкой бара. Там показывали очень старую постановку "Богдана Хмельницкого".

Посетителей было мало – середина рабочего дня – и Николай спокойно пообедал, увлеченно глядя на экран. Однако скоро начался перерыв и людей стало гораздо больше. Вновь вошедшие переключили фильм на спортивные новости.

Бросив взгляд на часы, Николай понял, что прозевал намеченное время выхода, но у него оставалось еще двадцать минут. Заплатив по счету и вызвав такси, он вышел в раскаленный полдень.

В здание МИДа, одной из немногих высоток Старой Руссы, Николая пропустили беспрепятственно, ограничившись лишь формальным досмотром. Допуск, выданный ему во время последнего визита в Новосибирск, был универсальным ключом к любому кабинету в этом здании. Николай мысленно поблагодарил губернатора Новосибирска.

Тяжелые, резного дуба двери распахнулись перед ним, и он увидел просторную с небольшой зал размером приемную с двумя десятками обитых красным плюшем стульев и массивным столом, за которым сидела немолодая уже секретарша. На вошедшего Николая она даже не взглянула, и поэтому, вежливо кашлянув, тот приблизился к ее рабочему месту и сел на стул напротив. Бросив в сторону посетителя недовольный взгляд, женщина отодвинула монитор и спросила:

— По какому вопросу вы пришли?

— У меня назначена встреча на два тридцать с господином Воронцовым, – сдержанно ответил Николай.

Секретарша порылась в бумагах и, наконец, найдя нужную, нажала кнопку селектора:

— Георгий Максимович, пришел господин Москаленко. У него назначено на пол третьего.

— Пригласите, пожалуйста, – голос в микрофоне был немного усталым, но доброжелательным.

Секретарша кивнула Николаю и показала на обитую кожей дверь.

Хозяин кабинета был мужчиной плотного телосложения, с кустистыми бровями. Очки в старомодной роговой оправе украшали прямой нос. Неброский, но стильный и дорогой пиджак был дополнен схожим по тону галстуком с простой золотой булавкой.

— Проходите, садитесь, – он пригласил Николая и тот прошел через кабинет к большому столу и сел в предложенное кресло напротив хозяина кабинета.

— Я уже знаком с вами заочно, а наши общие товарищи ввели меня в курс дела, поэтому не будем останавливаться на предыстории. Спешу вас обрадовать: наши начинания нашли отклик в самых верхах. Вы и сами в этом сейчас убедитесь.

Собеседник Николая включил коммуникатор и на большом экране в дальнем углу стола появилась заставка вызова: российский триколор, развеваемый ветром. Монитор был повернут так, что его видели и Николай и Воронцов одновременно. Заставка, мигнув, исчезла и на экране появилось лицо человека, которого знали все, если не в мире, то в России точно – это был император.

— Добрый день, ваше величество, – приветствовал монарха Воронцов.

Тот благосклонно кивнул и поздоровался в ответ, и Николай почувствовал на себе пронзительный взгляд стального цвета глаз.

— Это господин Москаленко, тот самый, о котором мы с вами говорили, – поспешил представить гостя Георгий Максимович.

— Рад встрече, – голос императора прозвучал сильно и властно.

— Большое спасибо, Ваше величество, взаимно, – Николай чувствовал себя неуютно.

— Николай Васильевич, – обратился к нему Константин, – мы хотели бы услышать от вас о положении дел на сегодня. Я думаю, Георгий Максимович присоединится к моему пожеланию.

Воронцов утвердительно кивнул. Николай поспешил раскрыть кейс и вытащил стопку минидисков и папку подшитых бумаг.

— Здесь, – он показал лазерный диск, – находится копия того, что в этих бумагах. Я оставляю три копии вам. Бумаги мне придется уничтожить. Назад на Украину я их уже не провезу, – Николай подвинул стопку дисков к Воронцову, и тот поспешно убрал их в сейф. – Сейчас я могу с уверенностью сказать, что мы полностью готовы к намеченному плану переворота. Я не буду повторяться, что без всесторонней поддержки России он был бы обречен, поэтому выражаю благодарность от имени всего Фронта Национального Спасения за помощь. В этой папке записаны траты на оружие, пропаганду и вербовку.