Пропахший гарью и бензином, мир качнулся и Саймон потерял сознание.

Кавказские Минеральные Воды показались Николаю шумными, грязными, и сейчас он отдыхал, изредка гуляя по тихим окраинам родного города. После поездки в Россию прошло всего пол месяца, но он успел сделать огромную работу: генерал Сушко стал его доверенным лицом в армии. Николай оказался прав – многие офицеры, не колеблясь, приняли его сторону. Его прогноз был точен.

Кроме этого ему удалось убедить профессуру отправиться по стране с выездными лекциями. За внешней безобидной акцией можно было спрятать неплохой способ сбора и анализа информации. Важна была не тематика, а наблюдение и тестирование по составленным опытными политологами заданиям. На днях должны были прибыть связные из России, а с одним из агентов Николай уже виделся. Николай втайне надеялся, что им будет Данилов: все таки легче, когда знакомый человек. Но прислали другого.

Больше всего пугало то, что никто, казалось, не замечал его бурной деятельности. Спецслужбы хранили молчание. Однако Николай не делал ошибок и старался не афишировать свое лидерство. И все же в контрразведке работали не дилетанты, уж что-что, а это Николай знал точно.

Сейчас он шел на прием к главе своей партии в надежде получить поддержку в его лице. Господин Зинченко был сегодня в приподнятом настроении, но Николай не питал иллюзий – разговор предстоял скользкий и опасный. Недалеко и до тюрьмы.

— Проходите, присаживайтесь. Рад вас видеть. Как поживаете? – Юрий Алексеевич был само благодушие.

На столике уже дымились чашки с кофе и стояла небольшая ваза с пирожными. Николай аккуратно опустился в кресло.

— Что вас привело ко мне? Надеюсь, ничего экстраординарного? Хотя какие могут быть сейчас приятные поводы для встречи, когда на всех фронтах приходится отступать, – глава партии горестно вздохнул.

Николай кивнул и подхватил тему:

— Да, никакой жизни не стало простому честному политику. Кстати, как вам последний пакет законов? – Николай испытующе вгляделся в лицо начальника.

Тот осторожно поставил чашку на подстаканник и, не торопясь, ответил:

— Положение, действительно, незавидное. Теперь китайцы не только чувствуют себя как дома, они и есть дома. Половина армии за ними, половина парламента. На следующих выборах им вообще грозить большинство, слава Богу, не подавляющее. Президент делает все, лишь бы избежать импичмента. Даже торгует Украиной – оптом и в розницу. Он готов заигрывать с китайцами, чтобы получить фиктивный пост на второй срок. Весьма удобная для Азии фигура. Хотя говорят, – здесь Юрий Алексеевич стыдливо хихикнул и наклонился к Николаю, – что у него круглый счет в Берлине и хорошая дача под Новосибирском. Так что, ему есть куда отступать, чего не скажешь о нас.

— Абсолютно с вами согласен. Я тоже резко против этого пакета законов, – тут Николай запнулся, вспомнив свою дрожащую руку, поднятую в поддержку законов, но тут же продолжил. – Думаю, надо лоббировать интересы коренной нации и даже попытаться секвестировать новый пакет, пока его не утвердила Верховная палата Рады.

Зинченко энергично кивнул и сделал пометку в блокноте.

— А знаете ли вы о степени недовольства в народе? – запустил пробный шар Николай.

— Недовольства чем? – вкрадчиво переспросил глава партии.

— Недовольства законами, да и политикой в целом. Тяжело нынче живется, по улице уже пройти спокойно нельзя, чтобы не попасть в какую-нибудь резню.

— Да, наслышан-наслышан. Вы уже поправились? – заботливо поинтересовался Зинченко, украдкой глядя на следы синяка на лице соратника.

— Спасибо, Юрий Алексеевич. Я стараюсь обходить темные подворотни, – Николай вздохнул. – Однако, вы знаете – недовольство растет.

Зинченко возбужденно встал и прошелся по кабинету:

— Но что можем сделать для них мы? Да и они нам вряд ли чем помогут. Сила на стороне президента и его администрации.

— Не скажите, – перебил его Николай. – Они – люди – ведь не просто масса. Разве я не сказал, что у них есть организации? – добавил он в спину начальнику.

— Не сказали, – Зинченко так и не повернулся и стоял, глядя в окно.

— Организация это не масса. Нам и не нужна масса. Нам нужны конкретные люди, а они могут помочь нам, если мы их поддержим.

— Поддержим в чем? – в голосе мелькнуло что-то неясное.

— В их стремлении изменить законодательные ошибки и общественную жизнь, – Николай постарался придать голосу убедительность.

— Вы полагаете, я на это соглашусь? – интонацию главы партии все еще трудно было понять.

— Если нет, мы можем многое потерять. Наша партия способна сделать неплохой политический капитал. А так, мы окажемся не у дел, как и все.

— Но это же подстрекательство к революции! – Зинченко повернулся и в упор посмотрел на Николая.

— О чем вы, Юрий Алексеевич? Я резко против революции. Назовем это косметическим ремонтом государства.

Зинченко надел пиджак и сел на свое место за рабочим столом, изобразив неприступность:

— Будем считать, что вы ничего не говорили, а я ничего не слышал. Я не одобряю подобных инициатив и советую вам не увлекаться. А так ведь можно, знаете ли, и не только партбилетом поплатиться.

"Взгляд кролика. Запуганного удавом", подумал про себя Николай. Глава фракции заметно нервничал.

— До свидания, – Николай поднялся со своего места и вышел за дверь.

Следующим по списку шел лидер другой фракции Рады. Пусть первый разговор с треском провалился, но Зинченко все же человек порядочный и он не позволит себе просто заложить товарища. А вот этот идейный борец – тот еще фрукт. Этот сдаст не задумываясь. Надо бы с ним поосторожнее.

В приемной Николая пропустили быстро. Глава движения УНЕ был не занят. Разговор получился более коротким.

...- То есть, вы хотите сказать, что в стране созрела почва для политического переворота? – лидер УНЕ Лукашов хищно навис над столом.

— Я не стал бы так резко характеризовать обстановку, но она близка к тому, что вы сказали, – Николай постарался не смотреть в глаза собеседнику, но тот просто впился в него взглядом.

— В таком случае, я полагаю, вы хотите заручиться поддержкой моего движения? – Лукашов эксплуатировал свой имидж прямолинейного человека, но Николай знал, насколько он мог быть коварен.

— И в этом вы не ошибаетесь.

Тревожный звонок терминала перебил готовую сорваться фразу лидера УНЕ, и Лукашов досадливо отключил связь. Сейчас он напоминал тигра, учуявшего ягненка на тропе. Он подбирался и готовился к прыжку: уж слишком лаком был кусок. Николаю даже не нужно было улавливать полунамеки и неясные движения. По крайней мере он был убежден – союзник уже обеспечен.

— Но что будем иметь мы в случае победы или, что тоже резонно, в случае поражения? – Лукашов решил показать себя на этот раз человеком прагматичным, что уже было гораздо ближе к истине.

— В случае поражения, – поспешил успокоить его Николай, – вы лично не теряете ничего. Всегда можно отказаться от действия боевиков. Практика у вас есть, – собеседник пропустил шпильку мимо ушей. – А вот в случае победы вы можете рассчитывать на солидную часть мест в парламенте. Вполне законно, заметьте. Думаю, население поддержит своих освободителей. Лично вам могу обещать пост министра обороны.

Лукашов осклабился и довольно потер руки:

— Вот это деловой разговор. Это я понимаю. Но, – тут же прервал он разгоревшиеся надежды Николая, – я не даю вам согласия сейчас. Я должен все обдумать, чтобы не рисковать понапрасну своими людьми. Даже боевиками, как вы соизволили выразиться. Обсудим детали...

Когда Николай, немного обескураженный отсутствием полного согласия, вежливо распрощавшись, покинул кабинет, Лукашов быстро набрал номер на терминале коммуникатора, и хотя экран показал смазанную заставку, он быстро заговорил:

— Срочное сообщение со степенью секретности "четыре". Довожу до вашего сведения, что Москаленко Николай Васильевич, депутат фракции Украинской Либеральной Партии ведет подрывную работу с целью мятежа и государственного переворота. Сообщники не выявлены. Предположительно есть агентурная сеть в армии. Пытаюсь разработать. Внештатный агент старший лейтенант Лукашов.