Вчера неподражаемая Трелони вновь предсказала юноше очень скорую, буквально стоящую на пороге, болезненную и неизбежную гибель. На этот раз — от нападения «адовой бестии». В связи с этим юноша пребывал в приподнятом расположении духа. Он справедливо полагал, что пока Трелони пророчит смерть, он может ни о чём не волноваться.

Сейчас же Гарри направлялся в гриффиндорскую башню из кабинета директора, где узнавал последние новости о проделках Вольдеморта и компании. Заодно директор обсудил с Гарри, как с единственным доступным змееустом, возможность повторной экспедиции в Тайную комнату с целью изучения библиотеки Слизерина. В итоге сей «авторитетный консилиум» пришёл к выводу, что этому общественно полезному делу можно будет посвятить пасхальные каникулы. Тогда к ним присоединятся, кроме прочего, несколько членов Ордена Феникса.

Гарри без затруднений назвал пароль, впуская за одно несколько гриффиндорцев, доблестно дожидающихся возле портрета кого-нибудь, способного, пусть не скоро, заикаясь, выдавить имя Тёмного лорда, которое всё-таки стало паролем.

Войдя в гостиную, Гарри в замешательстве замер. В огромном, отделанном в красных тонах, помещении царил форменный погром. Посреди этого безобразия стоял Рон и, с полной силой ощутив себя старостой — грозным стражем порядка и радетелем за всех учеников, имевших счастье оказаться в этом учебном заведении, бешено вращал глазами на виновато потупившихся первокурсников.

Несомненно, нашкодили неразлучные Забини, Джонс и Морган. Этих первоклассников вся школа, от мала до велика, вполне серьёзно зовёт «достойными преемниками неразлучного трио», то есть самого Гарри, Рона и Гермионы. Но, в отличие от старших, «преемники» вовсе не считали необходимым соблюдать школьные правила и во все передряги попадали исключительно по собственной вине. Неофициальным лидером был Брендон Забини, он же Бранд. Мозговым центром являлась Энни Джонс, а почётное место главного массовика-затейника занимал Девид Морган.

И вот сейчас Рон медленно наступал на ребят, бешено сверкая голубыми глазами. Гарри всерьёз забеспокоился, как бы Уизли их не выронил.

— Ну и что это было?!! — взревел Рон голосом раненного носорога.

— Мы…

— Молчать!!! Так я вас спрашиваю: зачем вам потребовалось взрывать диван?! Ладно бомбы… Но его-то за что?! — вопил Уизли, угрожающе нависая над детьми своей долговязой комплекцией.

— Мы просто хотели научиться дуэлям, но почему-то ничего не вышло… — оправдывался Девид.

— И где же вы брали заклинания? — не отставал Рон.

— В библиотеке, — виновато пролепетала Энни. — Там были журналы… на столе мадам Пиннс…

— И вы пробовали эту… ерунду в гостиной?! — взревел Рон. — Для этого, знаете ли, существуют специальные полигоны вдали от людей, там ещё Авроров всегда полно!..

— Ой, Рон, отстань от них! — не выдержал Гарри, которому порядком надоело выслушивать это не слишком гениальное произведение, которому позавидовал бы любой писатель, зарабатывающий на жизнь штампованием триллеров. — Больше-то им отрабатывать чары негде. Так… вы, — обратился он к разом съёжившейся троице, — в подобных журналах ничего не найдёте, разве только то, что опасно для вашего здоровья и здоровья окружающих. Вы зря начали с оглушений. Сперва учитесь разоружению.

Глаза первоклашек нехорошо загорелись. Гарри уже пожалел, что начал давать советы.

— А как?

— Брендон, верно?

— Бренд, или Бранд — как больше нравится, — быстро поправил его рыжий мальчишка, разом потерявший всякий интерес к, до сих пор разъярённому, Рону, моментально переключаясь на Гарри.

— Ясно. Так вот, вообще-то это проходят на втором курсе, да и то не всегда — всё зависит от учителя. Когда-нибудь, возможно, я об этом пожалею, возможно, мне по ушам будут стучать наши старосты, но заклинания поищите в общей секции в отделении защиты. Третья полка слева. «Общее пособие самообороны», если не ошибаюсь.

— Заодно посмотрите чары ремонта и уборки, — буркнул Рон, желая оставить последнее слово за собой. — Вам они потребуются, причём очень скоро!

— Но это завтра. А сейчас — спать, пока Гермиона не пришла, — безапелляционно заявил Гарри, энергично подталкивая слабо сопротивляющихся ребят к лестнице, ведущей в спальни. — Сегодня, так и быть, порядок за вас наведём, но это — первый и последний раз, — закончил Поттер, лишая Рона привилегии последнего слова.

Проводив взглядом спины трёх первогодок, напоминающие в данный момент понурившихся кляч, ходящих кругами на мельнице, Гарри оглядел гостиную.

Зрелище его взору предстало, мягко говоря, неприглядное. Однако юноша невозмутимо извлёк из рукава палочку и принялся за нелёгкий и неблагодарный труд, иначе именуемый наведением порядка в гостиной факультета Гриффиндор. Повинуясь взмаху волшебной палочки, чёрные дыры на так удачно взорванном диване исчезли без следа. Сам же диван встал на место, попутно задев надломленной ножкой, которую ещё предстояло привести в порядок, скомканный, помятый и оттого довольно невзрачный ковёр. Рон, тяжело вздохнув и смерив друга укоризненным взглядом, принялся за приведение камина в надлежащее состояние. После этих нехитрых манипуляций выяснилось, что при взрыве пострадали и ярко-алые шторы, моментально приведённые в порядок несколькими быстрыми пассами. Гобелен, украшающий дальнюю стену, уже в который раз за месяц подвергся жесточайшему надругательству — основной удар навозной бомбы пришёлся именно на него, от чего великолепный рисунок, повествующий о том, как доблестный рыцарь-маг в одиночку выходит против огромного дракона, несколько утратил товарный вид. Привести сие произведение в надлежащий порядок двум шестикурсникам удалось только совместными усилиями.

Работа проходила молча и в гордом одиночестве — все гриффиндорцы поспешили разбежаться по спальным, едва только увидели, что назревает скандал в исполнении рыжеволосого старосты. Другие же, возможно, до сих пор стоят у входа и терпеливо ждут, пока из толпы не выёдет смельчак, готовый вслух произнести пароль, или пока не появится Гермиона.

Уже через десять минут юноши вальяжно развалились в алых креслах с золотистой отделкой, стоящих напротив камина недалеко друг от друга, и довольно оглядели дело рук своих.

— С каждым годом получается всё профессиональнее и профессиональнее, — небрежно заметил Гарри, не отрываясь от обозревания окружающего пространства.

— Точно, — отозвался Рон, блаженно потягиваясь в мягком кресле. — Помнишь, как на четвёртом курсе после Фреда с Джорджем убирать помогали?

Гарри широко улыбнулся и, довольно сощурившись, в точности как сытый кот, кивнул.

Он-то помнил, как тогда, после второго задания Тримудрого турнира, близнецы решили отпраздновать успешное окончание какой-то контрольной. Весь факультет, как ни странно, отмечал вместе с ними. В итоге эти Великие Пересмешники решили устроить нечто, что с трудом можно назвать групповым походом на шашлык. Причём прямо в гостиной. И ладно бы они пекли хлеб, мясо и прочую в спешке добытую снедь в камине! Так нет — им приспичило развести костёр посреди общего помещения…

А как обрадовалась профессор Макгонагалл, когда, зайдя в гостиную, узрела этот во истину колдовской шабаш…

В общем, пока декан сходила в свои комнаты, принять какое-нибудь зелье и надеясь, что это у неё галлюцинации, гостиная была полностью приведена в порядок, а ученики невозмутимо сидели за столами и делали уроки, невинно сверкая кристально честными глазами. Стоит ли говорить, что самые честные глаза были именно у близнецов?…

— Только вот зря ты всё-таки им потакаешь, — продолжил мысль Уизли, поворачивая голову так, чтобы видеть лицо собеседника.

— Это в тебе сейчас староста говорит, — усмехнулся Гарри. — Прямо второй Перси, не иначе…

Услышав столь нелестное сравнение, Рон скривился, как от зубной боли. Дело в том, что с Перси он по-прежнему не общался. Нет, конечно, факт явки с повинной блудного сына был засвидетельствован и занесён в протокол, но, даже не смотря на то, что гнев отца давно прошёл, а миссис Уизли готова была простить сыну что угодно, не смотря на то, что другие братья, да и Джинни, худо-бедно смирились с возвращением Перси, Рон по-прежнему принимал в штыки все попытки примирения. Гарри, которому бывший староста, судя по всему, не смог посмотреть в глаза, получил от него письмо с обильным извинениями, глубочайшим раскаяньем и просьбой простить, отправил короткий, прохладный ответ, заверяя, что не сердится и всё понимает. К счастью тогда, ещё в начале лета, у Перси хватило такта не присылать юноше, пусть даже самых искренних соболезнований. Наверное, именно по этому Поттер и посудил, что, в общем то, каждый может оступиться.