— Ну, почему же? Если будет возможность расшириться, то вот у его братца и компании, — кивок в сторону Блейза, — вполне есть шанс оказаться среди нас.

— Держи от меня подальше этих чудовищ! — ужаснулся староста Слизерина.

— Что, уже успели наделать гадостей?

— Как же, не успеют. Монстры, а не дети! Да, а ты уверен, что правильно стёр Пэнси память?

— Пока никто не жаловался, — легкомысленно махнул рукой Гарри. — Если неправильно, то найдётся кому поправить. Если вовремя и в правильном свете подать ситуацию мадам Помфри, то волноваться будет не о чем. Кстати, идти советую через вторую лестницу: возле первой околачивается миссис Норрис.

С этими словами Поттер коротко сделал ручкой, и, прихватив друзей, удалился.

Следующий день, однако, заставил Гарри временно забыть обо всём, что связано с Берком, слизеринцами, да и всем остальным. Всё началось довольно мирно. Как и всегда, ребята торопливо направлялись к Большому залу на завтрак. И, как и всегда, не одни, а сопровождая целую толпу ребят. Появление Пивза в первый момент не вызвало никакой реакции: полтергейст обычно старался держаться от гриффиндорской троицы подальше. Однако этот раз был особенным. Мало того, что Пивз вооружился неизвестно откуда взятой рапирой, так ещё и, по всей видимости, довольно долго дожидался делегацию из гриффиндорской башни, вися под потолком.

— Ищущий власти, получи возмездие! — взревел полтергейст, со страшной скоростью пикируя вниз и нацеливаясь рапирой… на Рона. Друзья ничем не могли ему помочь, потому что спешно закрывали щитами младшие курсы. Конечно, подобные щиты мало от чего могли защитить, но всё лучше, чем ничего. Тем временем Рон попытался изобразить палочкой какую-то хитрую фигуру в воздухе. Потом, начертив какой-то знак, Рон резко выставил перед собой свободную руку. Начерченная секунду назад палочкой фигура загорелась ровным голубоватым светом.

Летящий на Уизли полтергейст, увидев творящееся непотребство, в ужасе широко распахнул глаза, но остановиться не пожелал. Лишь в последний момент перед ударом перевернул рапиру и приложил рыжего гриффиндорца гардой по макушке. После этого полтергейст поспешил скрыться с места преступления через потолок.

Как только видимая опасность миновала, шестикурсники поспешили убрать щиты, а Гермиона немедленно кинулась к Рону. Гарри присел на корточки рядом.

— Сотрясение и ссадина на затылке, — с видимым облегчением отрапортовала она. — Гарри, ты сможешь затереть память такой толпе?

— У меня нет выбора, — пробормотал Гарри. — Придётся внушать, что Пивз нас забросал каким-нибудь мусором. Подстрахуешь? Чтобы никто не засёк заклинание?

— Попробую, но не знаю, получится ли.

— Получится.

— Гарри, ты ведь понимаешь, что он только что сделал?

— Догадываюсь, — буркнул Гарри. — Некромантия. И когда только успел научиться?[3]

Весь следующий день прошёл как на иголках: мадам Помфри, как только к ней доставили пострадавшего, заявила, что ему необходим строгий постельный режим. Естественно, эта новость никого не удивила: старшая медсестра Хогвартса была известной перестраховщицей и могла прописать недельный постельный режим даже поцарапавшему палец, якобы потому, что всегда есть опасность заражения.

В другое время Гарри и Гермиона, доставившие пострадавшего друга в лазарет, сделали бы для друга всё, что в их силах, дабы не допустить такой страшной доли. Однако в этот раз, после краткого военного совета, было решено, что Рону какое-то время лучше побыть подальше от однокашников: мало ли, на кого-нибудь не подействовало заклинание Гарри? В конце концов, он в этом деле дилетант…

Весь оставшийся день ребята упорно делали вид, будто ничего не случилось: они честно сообщили преподавателям, что мистер Уизли сегодня на занятиях присутствовать не сможет по причине страшной раны, полученной в неравном бою с озверевшим полтергейстом. А сами, всё с той же уморительной честностью отсидели полагающиеся уроки. Гермиона даже задержалась, чтобы помочь профессору Флитвику с какими-то первокурсниками, которые всё никак не могут освоить чары левитации: легенда о том, что некогда именно она научила оному высокому искусству самого Рональда Уизли, считавшегося по праву на далёком первом курсе самым твердолобым гриффиндорцем, по-прежнему бродила по школе, аки призрак отца Гамлета. С тех пор считается, что Гермиона Гренжер может научить левитировать простые предметы кого угодно, даже горного тролля. В любом случае, тролли принимают в процессе обучения активное участие. В качестве подопытных, хотя бы.

Когда же занятия кончились, друзья направились в лазарет, дабы устроить Рону допрос с пристрастием. К их огромному удивлению мадам Помфри отказалась даже пустить их на порог, заявив, что больному потребуется как минимум три дня полного покоя с таким-то переутомлением.

— Какое ещё переутомление?! — возмущался Гарри, расхаживая по опустевшей гостиной. — Да он и не колдовал толком! Только по макушке огрёб, за дело, между прочим!

— Не мельтеши, — оборвала его Гермиона. — Голова кружится. Сядь и успокойся. Вполне допускаю, что он мог схлопотать переутомление: мы ведь не знаем, что за заклинание он изобразил в последний момент.

Гарри замер посреди комнаты, как раз заходя на очередной круг по гостиной, однако ни садиться, ни успокаиваться не спешил.

— Ты много знаешь о некромантии? — продолжала рассудительная Гермиона.

— Не особо. Знаю пару теоретических фактов, но это и всё.

— А практика? — с усмешкой осведомилась староста. — Практиковаться тебе доводилось?

— Знаешь же прекрасно, что нет, — фыркнул Гарри, в конце концов плюхаясь в кресло. — Думаешь, та синяя дрянь жрёт столько силы, что мадам Помфри решила, что ему нужен абсолютный покой?

— Может и жрёт. Не знаю, — проворчала Гермиона. — А узнать смогу только у Рона. Но для этого придётся сперва пробраться в лазарет. Желательно без лишних ушей.

— А когда это можно сделать? — вздохнул Гарри. — Мадам Помфри там постоянно будет крутиться, никого на требушетный выстрел не подпустит.

— Гарри, скажи, а вы с Роном не проводили никаких обрядов смешения крови, или ещё чего в этом духе? — спросила староста. — А то его травма головы как-то странно на твоём мыслительном процессе отразилась. Конечно же, ночью!

— И, конечно же, этой? — удручённо спросил Гарри, предчувствуя весёлую ночку.

— Да нет, — с жалостью посмотрев на несчастного друга, пробормотала староста, — сегодня уж спи.

— Можно? — иронично уточнил Поттер.

— Можно, — милостиво разрешила Гермиона, — а вот завтра выспаться опять не удастся.

— Тогда спокойной ночи, — выбираясь из кресла и отчаянно зевая, пробормотал Гарри. — До завтра…

Распрощавшись с Гермионой, юный волшебник, на которого совершенно неожиданно навалилась усталость, свершил свой последний подвиг за этот суматошный день: поднялся по лестнице и самостоятельно добрался до спальни шестого курса. В их спальне царил привычный и милый сердцу бедлам. Носки и галстуки были ровным слоем раскиданы по всему оперативному простору, на стенах красовались портреты кисти Дина Томаса, перемежаемые палёными пятнами, оставшимися от милых утренних перепалок обитателей спальни: когда Гарри решил разбудить завалявшегося Симуса фирменным аврорским методом — ледяной водой — Финниган почему-то обиделся. Две кровати в спальне пустовали. Кровать самого Поттера, на которой валялась раскрытая книга, и ложе Рональда Уизли, единственного, по всей видимости, практикующего некроманта в Хогвартсе. На оном ложе свернулась кольцами Кеара, комнатное чудовище Гарри, немыслимых размеров змея, для полного счастья обременённая костяными наростами на хвосте и комплектом ужасающего вида клыков. Всем своим видом эта громадина давала понять, что, как только Рон изволит вернуться на своё законное место, ему придётся довольно долго и очень убедительно доказывать своё право оное место занимать. Если же аргументы Рона строптивой змее покажутся неубедительными, у Уизли есть все шансы впредь ночевать на коврике у входа, будь он хоть самим Гриффиндором.