Ноябрьская пасмурность очень скоро сменилась декабрьскими заморозками. Первый снег выпал неожиданно, как и всегда. В этот воскресный день гриффиндорцы, да и ученики других факультетов, вместо того, чтобы поваляться в постели, радуясь выходным, высыпали на улицу. Здесь были и малыши-первокурсники и степенные выпускники, но сейчас все они были одинаковы — дети, беззаветно радующиеся первому снегу. Они бросались друг в друга наскоро слепленными снежками, в которые порой попадали и пожухлые листья, схваченные второпях вместе со снегом, лишь тонким слоем прикрывающим мёрзлую землю.

Гарри с Гермионой тоже спустились на улицу и сейчас наблюдали за тем, как Блейз Забини тащит под мышкой вырывающегося младшего брата, видимо решившего подшутить над слизеринцем, с твёрдым, ярко выраженным в перекосившей лицо гримасе, желанием либо утопить маленького негодяя в озере, либо забросить в сугроб, которого, увы, пока в наличии не было. Юноша, на уровне инстинкта считавший всех слизеринцев заведомо врагами, пытался решить, нужно ли ему сейчас прийти на помощь ученику Гриффиндора, ограждая его от нападок старшекурсника-слизеринца. В конце концов, Гарри рассудил, что смертельной опасности Блейз для брата не представляет. Ещё больше Гарри в этом уверился тогда, когда вырвавшийся-таки из захвата Бранд начал методично закидывать старшего брата снегом, не обращая внимания на то, что Блейзу особого счастья это не приносит.

Дальше глазеть на эту милую семейную баталию Поттеру не позволила Гермиона: она шутливо запустила в зазевавшегося юношу небольшим снежком. Гарри, резко приведённый в чувство холодным снегом, капельками стекающим с его щеки прямо за шиворот, в долгу не остался, так что уже через несколько секунд староста со смехом вытряхивала снег из пышных волос.

Все последние дни Гарри в основном общался с Гермионой, тактично не мешая Рону с Парватти, которые теперь ходили по школе исключительно вдвоём и исключительно за руку. Лаванда, которая, как и Гарри с Гермионой, старалась не приставать к подруге по пустякам, очень быстро нашла ей замену в лице Джека Лемари, ученика седьмого курса Ревенкло. За это время Гарри успел наспориться с Гермионой обо всех школьных предметах, теориях заклинаний и рецептах зелий на всю оставшуюся жизнь. Но Гермиона так же охотно поддерживала беседы на абсолютно отстранённые темы, вроде того, какие каналы магловского ТВ интереснее всего смотреть. Совсем недавно она опрометчиво позволила Гарри разговориться про квиддич, после чего, возможно? чтобы отвязаться, попросила почитать «Квиддич сквозь века». Оставаясь верной себе, к изучению квиддича, его правил и истории Гермиона отнеслась очень серьёзно и, раз уж взялась за это дело, то довела свои знания в этом вопросе до такого уровня, что уже в конце недели помогала Кетти с составлением манёвров для предстоящих матчей.

Но, как бы ни было ученикам приятно и весело кидаться снегом в школьном дворе, очень скоро он опустел. Все ученики отправились по гостиным, чтобы согреться, переодеться и, по возможности, подготовиться к предстоящему в школе мероприятию.

Дело в том, что два дня назад, во время ужина, директор объявил о том, что в ближайшее воскресенье, то есть сегодня, пройдёт второй тур дуэльного клуба. По такому случаю завтрак в Большом зале был отменён. Естественно, голодными учеников оставлять никто не собирался — домашним эльфам было приказано установить нечто вроде бездонных шведских столов в гостиных факультетов.

До дуэлей оставалось всего два часа, когда Гарри с Гермионой вернулись в башню. Диваны, кресла, столы, шкафы, тумбочки и прочая мебель, ещё утром стоявшая на своих местах, вполне органично дополняющая уютный интерьер общего помещения Гриффиндорцев, были сдвинуты к стенам, а большая часть учеников старших курсов, встав парами друг против друга, отрабатывала заклинания.

Гермиона немедленно присоединилась к ним, заняв место напротив Лаванды, а Гарри удалился в угол гостиной, и, левитировав из бардака кресло, с комфортом устроился в нём, заинтересованно наблюдая за тренировками.

Юноша мог по праву гордиться собой как преподавателем и членами АД как учениками. Они, уже привыкшие к подобным тренировкам, без предисловий начали практику боевых заклинаний, в основном успешно блокируя их, в то время как прочие гриффиндорцы стоящие рядом и не имевшие ни малейшего представления об Армии Дамблдора, неуклюже и неумело использовали заклинания из школьной программы. Гарри внимательно следил за тем, как чары отлетали от щитов, врезались в стены, оставляя чёрные отметины. Многострадальному ковру снова досталось — теперь величественный дракон, разинувший пасть в чудовищном оскале, лишился всех зубов вместе с солидным куском полотна, сожжённым чьим-то экспеллиармусом. Впрочем, довольно скоро это импровизированное представление было окончено. Нет, не потому, что отважные гриффиндорцы настолько уверовали в свою победу, что сочли дальнейшие тренировки нецелесообразными — просто до дуэлей ещё надо было привести помещение в порядок. И, конечно, все хотели прийти в Большой зал пораньше, дабы не наблюдать за сражением издалека, время от времени приплясывая на месте, чтобы увидеть что-нибудь из-за непростительно широких спин товарищей, а занять лучше места — в непосредственной близости к эпицентру событий, то есть помосту.

Уборка проходила в бешенном темпе: Гарри был бесцеремонно согнан с кресла, которое немедленно полетело на своё законное место, ковёр восстанавливался, чёрные пятна одно за другим исчезали со стен… и вот уже все готовы идти в Большой Зал.

Шумная толпа гриффиндорцев первой уткнулась в запертые двери Большого зала. Ещё никогда на памяти Гарри эти двери не запирались. Поттер, протолкавшись вперёд, с любопытством осмотрел запоры. А посмотреть было на что! Они были не столь массивны, как запоры на главных воротах, которые юноше доводилось видеть в действии всего один раз — после битвы в Хогсмиде он вместе со старостами колдовал над воротами, заставляя затворы открыться, выпуская целителей, прибывших по каминной сети за профессором Синистрой, и снова закрывая их. Сейчас главные ворота Хогвартса были заперты постоянно.

Прошло около пятнадцати минут, до того как многочисленные засовы, запирающие дверь с обоих сторон, отодвинулись, пропуская собравшуюся толпу учеников внутрь. За эти пятнадцать минут в холле собрались представители всех четырёх факультетов и теперь ребята с жаром обсуждали грядущие сражения.

Как и в прошлый раз, в зале было шестеро профессоров и, как запоздало отметил Гарри, мадам Помфри. В пришлый раз он пришёл в зал поздно, когда там уже столпились ученики, так что нет ничего удивительного в том, что он не заметил напряжённо сидящую в удобном кресле в дальнем углу зала медсестру.

Между тем юноша уже достиг помоста, получив для наблюдения одно из лучших мест в первом ряду. Когда толпа замерла, преподаватель ЗОТИ вскарабкался на помост и, как и в прошлый раз, поднял руку, призывая детей к тишине. Никто не обратил на него внимания, продолжая оживлённо беседовать между собой, даже кричать что-то товарищам, по каким-то необъяснимым причинам оказавшимся в другом конце зала.

Шло время. Профессора меланхолично наблюдали за отчаянной жестикуляцией Аллерта на помосте, не торопясь прийти к нему на помощь. Дамблдор демонстративно извлёк из складок мантии традиционную ёмкость с лимонными дольками, и щедро предложил профессорам. Снейп скривился, будто директор любезно решил угостить его запеканкой из крысиных хвостиков, Макгонагалл вежливо приняла пару конфеток, но больше брать отказалась. Профессора Флитвик и Спраут так же вежливо захрустели сладостями.

Гарри и сам пожалел, что не захватил с собой чего-нибудь пожевать — хоть какое-то общественно-полезное занятие… Наконец, когда ученикам уже надоело однообразие картины, некоторые изволили поднять свои ясные очи на профессора, который ещё разве что не сплясал на дуэльном помосте, отчаянно стараясь привлечь к себе внимание. Впрочем, возможно, многие потому и заинтересовались жестикуляцией учителя, что решили, будто он собрался развлечь публику танцем. Наконец, когда в зале воцарилось какое-то подобие тишины, Аллерт замер. Когда он попробовал что-то громко и высокопарно объявить, голос ему изменил, сорвавшись на фальцет. Откряхтевшись, и так и не поняв, почему ученики хихикают (хотя всё было до нельзя просто — кряхтел он так, словно в юности брал уроки этого искусства у Амбридж), Аллерт наконец-то обратился к аудитории. Из его долгой и проникновенной речи Гарри понял, что, скорее всего, этот дуэльный клуб постигнет печальная участь предыдущего. Как и обещал, Аллерт «слегка» изменил правила дуэлей. На заклинания дополнительных ограничений, к радости Гарри, наложено не было, но ни о каких чемпионах речи больше не шло. Теперь дуэльный клуб становится просто клубом сражений, за которые победитель не получает ни какого приза, кроме, возможно, нескольких десятков баллов. Те, кто вылетел из прошлого круга, вновь допускались к соревнованию. Но самое противное — что отныне Аллерт не будет называть сражающиеся пары. Он будет называть только одно имя, и любой из присутствующих в зале, если того пожелает, сможет встать напротив названного.