— Вот, собственно, и всё, — закончил свой короткий рассказ юноша.
— Что ж, впечатляет, — выразила своё мнение профессор. — Но ты прав — сейчас от этой информации не так много толку.
Гарри машинально отметил, что профессор Макгонагалл старается называть его по имени, как это делал профессор Дамблдор. Что ж, он не спорил — это её право.
— Моя очередь, — с невесёлым пафосом объявила она. — Вы с профессором Дамблдором никогда не говорили о нынешней роли профессора Снейпа в Ордене?
— Говорили, — согласился Гарри. — Из того, что он сказал, получилось, что это не моё дело.
— Профессор Дамблдор возлагал большие надежды на то, что во время пасхальных каникул вы и ещё несколько человек из Ордена спуститесь в Тайную Комнату. Теперь эта идея катится коту под хвост.
— Ну почему же, — возразил Гарри, — по-прежнему можно провести несколько человек. Но всё же лучше, чтобы они постоянно находились в Хогвартсе, а не заявились через тайный ход на одну ночь.
— Понятно. А ещё вы ничего не обсуждали? Например, кто теперь шпион у Вольдеморта?
— И кто же это? — с деланным безразличием спросил Гарри, хотя на деле его просто разрывало от противоречивых чувств. Знать, кто же из Пожирателей теперь шпионит для Ордена ему по-прежнему совершенно не хотелось.
— Люциус Малфой.
У Гарри как-то сразу отлегло от сердца. Люциус Малфой, конечно, редкостная скотина, но в личном хит-параде самых ненавистных личностей Гарри Поттера он занимал далеко не первую (впрочем, и не последнюю) позицию. Однако такой союзник лично его устраивал куда больше Хвоста, вновь переменившего флаг. Впрочем, кандидатура Малфоя всё-таки его шокировала. Особенно если припомнить, какую роль он сыграл в истории с дневником Тома Риддла.
— А Драко что? — Гарри старался не удивляться громко, хотя, коньяк уже ненавязчиво но многозначительно стучался в голову.
— А что Драко? — не поняла Макгонагалл. — Драко всегда придерживается позиции отца. Через него, кстати, и общаемся. Он сегодня, между прочим, будет следующим посетителем, так что я не представляю, как буду завтра проводить трансфигурацию у третьих курсов, — пожаловалась профессор, взбалтывая бутылку и попутно оценивая количество коньяка в ней.
Гарри не очень-то и сочувственно хмыкнул. Судя по всему, ничего иного профессор от него и не ожидала.
— Раз так, то мне, наверное, пора идти, — наконец изрёк Поттер, решив, что ещё одна рюмочка чаю, и к Берку он уже не доползёт.
Поттер поднялся из-за стола и, по возможности вежливо попрощавшись, направился в сторону выхода. Профессор задумчиво смотрела ему вслед, но юноша на это не обратил никакого внимания. Ему ещё к директору надо было успеть, а световой день, как известно не резиновый, особенно если на тумбочке возле кровати лежит чёртова куча невыполненного домашнего задания.
От Макгонагалл юноша уходил с не проходящим ощущением того, что его шатает из стороны в сторону. Хотя и был абсолютно точно уверен, что идёт абсолютно прямо. Не смотря ни на что, юный волшебник преодолел лабиринт из нескольких десятков коридоров. Однако в какой-то момент он настороженно замер, вслушиваясь в тишину, воцарившуюся в древнем замке. Седалищным нервом юноша ощущал какую-то неопределённую опасность. Чувство это было сродни ощущению взгляда в спину, но всё-таки неуловимо от него отличалось. Гарри вслушался ещё внимательнее, но в Хогвартсе по-прежнему было тихо. Даже портреты на стенах, обычно либо тихо беседующие о вечном, либо ожесточённо спорящие друг с другом, замолкли. В запутанных коридорах неуловимо шумел только сквозняк. Поттер зябко передёрнул плечами, безуспешно попытался потеплее закутаться в школьную мантию, которую по привычке накинул поверх рубашки, и пошёл дальше, тихо мечтая поскорее вернуться из враз ставших чужими и чуждыми коридоров в протопленную гостиную Гриффиндора.
Проходя мимо входа в Большой зал, юноша с удивлением отметил, что двери, которые в последнее время были постоянно наглухо заперты, сейчас распахнуты настежь. На улице ещё не до конца стемнело, но в помещении всё равно было темно. Виной тому была отвратительная погода. За окном стояла промозглая сырость, а небо, которое отражал потолок главного зала Хогвартса, было плотно затянуто беспросветной пеленой дождевых облаков, закрывших от Гарри лишь недавно поднявшуюся на небосклоне луну и звёзды. Гарри посмотрел на часы. Ужин давно закончился, так что завтра с утра недоглядевший Фильч имеет все шансы получить по шее от местного «царя и бога»: столь вопиющих нарушений установленных им правил Берк не терпел.
Подумав о директоре, Гарри немедленно вспомнил, почему, собственно оказался сейчас у входа в зал, и, заставив себя не обращать внимания на творящиеся вокруг странности, направился к кабинету Берка.
Пароль «розовые слоники», как и следовало ожидать, не сработал. И встречать с оркестром его никто не вышел. Огорчённый этим прискорбным фактом, юноша попытался отгадать пароль. Добрый час потенциальный спаситель мира провёл перед горгульей, время от времени выдавая ей фразы — кандидаты на роль пароля в кабинет директора. Увы, ни одно из этих порождений не совсем здоровой фантазии Поттера не подошло. Последним юноша опробовал универсальную мантру любого неудачника: «Я — самый великий волшебник», но эффекта снова не получилось. В итоге юноша обиделся окончательно. Показав горгулье краснознамённую фигуру из арсенала Гойла, Гарри достал из рукава волшебную палочку, но, с минуту посмотрев на неё и взвесив все «за» и «против», юноша убрал её обратно, а сам быстрым шагов приблизился к горгулье практически вплотную. А потом от всей души постучал по ней ногой. Звуковой резонанс получился, надо сказать, шикарный. Нога, правда, немного пострадала но, судя по ощущениям, минут через пять всё должно было пройти. Возможно, можно было попасть в кабинет и с меньшим ущербом для здоровья, но шумовой гранаты в кармане у Поттера, увы, не завалялось.
Судя по выражению лица Берка, появившегося из-за резво отъехавшей в сторонку горгульи, директор решил, что к нему явился не больше не меньше сам Люцифер прямиком из третьего круга Ада, да ещё и с инспекцией. Увидев юношу, директор несколько расслабился.
— Здрасьте, — буркнул Поттер, беспардонно протискиваясь между пока ещё приходящим в себя директором и горгульей. Причём угадывать, где горгулья, а где застывший в позе каменного истукана Берк, Гарри бы в данный момент не рискнул.
— Звали? — решил простимулировать директорскую мозговую деятельность юноша, обернувшись к нему на полпути к входу в кабинет.
Такой наглости с большой буквы «эн» Бреку видеть на своём веку ещё не доводилось. Морда его лица постепенно начала приобретать осмысленность, а вместе с ней и удивительно насыщенный тёмно-бардовый оттенок.
— Молодой человек, — процедил он, медленно поворачивая свою необъятную тушу, — что вы себе позволяете?
— А я что? — искренне удивился застывший возле двери Гарри. — Я ничего! Вы же сами велели прийти к вам после уроков, а время не уточнили. И пароль тоже не сказали, вот мне и пришлось стучаться…
— Понятно… — похоже, директор про себя медленно досчитал до десяти и теперь мучительно пытался обрести гармонию с окружающим миром, выкинув из головы наглого посетителя.
— Ну так что, можно войти? — давать Берку возможность привести в порядок расшатанные нервы юноша, обидевшийся на весь белый свет, не собирался.
Очень хотелось тут же вломиться в кабинет, не дожидаясь разрешения, но, увы, дверь оказалась заперта. А доставать волшебную палочку и вскрывать замки было бы уже не наглостью, а дурным тоном, что ему самому было глубоко противно.
Левый глаз Берка едва заметно дёрнулся, но в остальном он остался спокоен.
— Добро пожаловать, располагайтесь, — выдавил он, эффектным (по его мнению) взмахом палочки отпирая дверь. Гарри пожал плечами, и, слегка подтолкнув дверь ногой, прошёл в кабинет. Профессор тем временем, пыхтя, поднимался по довольно узкой винтовой лестнице.
Гарри, не ожидая приглашения, с размаху приземлился в кресло для посетителей и принялся в нём устраиваться с максимальным комфортом. В процессе он ухитрился совершенно случайно смахнуть со стола кипу документов, да так, чтобы рассортированные по алфавиту досье учеников безнадёжно перемешались. Узревший творящийся в помещении беспредел, Берк отчётливо заскрежетал зубами.
