Наконец, Рону надоело стонать и жаловаться на жестокую судьбу, наградившую его такими заумными друзьями, и он затих. Но уже через несколько секунд Уизли спросил:

— Гарри, а оживлять статуи ты нас научишь?

Поттер как-то сразу замолк и потупился под заискивающими взглядами присутствующих и начал что-то объяснять, причём весьма путано, что ему обычно было не свойственно.

— Да брось, дружище, — поняв, что ничего толкового от друга не дождётся, продолжил Рон. — Неужели ты и впрямь думаешь, что мы с Гермионой не сможем научиться тому, что умеешь ты?

— Конечно, сможете, но только, как и я, не сразу. Сейчас надо заниматься тем, что может понадобиться на проверке с Шизоглазом.

— Ну, давай хоть попробуем! Какое заклинание говорить надо?

По мере того, как Поттер честно читал заклинание, для наглядности производя необходимые движения, правда, заменив волшебную палочку в руке обыкновенным карандашом (между прочим, свистнутым у Майкла: по какой-то необъяснимой причине консервативные волщебники-англичане по-прежнему пользовались перьями и чернильницами), по той простой причине, что оживлять в их комнатушке просто-напросто нечего, Рональд успел несколько раз измениться в лице, в итоге остановившись на изумлённо-перекошенной мине.

— Сам такой, — не смог удержаться Майкл, когда Гарри, победно выдохнув, дочитал последний слог.

— Ну, что? — бодро поинтересовался Поттер. — Будем учить?

Энтузиазма у Рона заметно поубавилось, но судя по выражению лица Гермионы, она твёрдо вознамерилась умереть, но вызубрить вышеперечисленную галиматью. Причём начать она вознамерилась немедленно. Но, несмотря на искреннее рвение, диктовать заклинание ей Гарри тактично отказался, мотивировав это тем, что в предстоящей проверке у Шизоглаза это им мало поможет.

— Кстати, — задал давно мучавший его вопрос Фокс, — почему его все зовут «Шизоглазом»?

Рон моментально оживился.

— Видел его волшебный глаз? Так вот, этим глазом он видит сквозь предметы. А ещё он постоянно вертится в глазнице и, возможно, в сочетании с его манией преследования, получилась такая кличка.

— Между прочим, — заговорила пристроившаяся на краю кровати Поттера Гермиона, и теребя в руках перо, которым она планировала конспектировать несостоявшуюся лекцию последнего, — с помощью волшебных глаз так же можно отличить нежить от человека. Например, вампира, или оборотня.

— Погоди-ка, — въехал Фокс, — так он что, и через одежду видит?

— Возможно, — пожал плечами Поттер, возвращаясь к штудированию очередной Умной Книги, в которую тут же уткнулась и Гермиона, за воротник рубашки оттянув мешающую ей голову Поттера чуть влево. Рон так же не проявил положенной по мнению Фокса при подобных открытиях паники, флегматично зевнув и вернувшись к блаженному ничегонеделанию.

Странные ребята. Вроде и дети, при каждом удобном случае готовые драться подушками, но детьми их называть почему-то язык не поворачивался. Особенно Гермиону. Рон и Гарри ещё могли для приличия побыть идиотами хотя бы минуту, но эта девушка, знающая, как выяснилось, если не всё, то, как минимум четверть этого самого «всего», и мысли о детскости не допускала.

Как было много раз доказано, чем меньше чего-то ждёшь, тем быстрее оно наступает. Практика (читай пытка) с Хмури не стала исключением.

Перво-наперво стоит упомянуть, что занятия Заслуженный британский аврор изволили проводить в зале для практики, что, в общем то, не страшно. Однако он выбрал именно тот зал, в котором Поттер на той неделе показывал чудеса высшего пилотажа, показывая, кто тут главный: он или боггарт (ладно, не боггарт, а та дрянь, которую аврорам вместо него подсунули). Конечно, выбор аврором помещения общее впечатление отнюдь не улучшил. Даже наоборот. Притих даже неунывающий Олег, для которого, казалось, до этого не было ничего святого.

Даже Ларсен, которому по идее положено своим примером внушать уверенность и повышать боевой дух, вместо этого стоял столбом и нервно покусывал губы.

И это всё ещё до появления непосредственно Хмури…

Далее началось полное непотребство: Хмури, ворвался в помещение (все, кроме учеников Хогвартса вздрогнули. (Как они позже объясняли, в школе, благодаря преподавателю алхимии, они привыкли и не к таким появлениям.)). Между тем, Шизоглаз, хромая, прошёл на середину зала, где до него стоял австрийский гроб. Все и без того робкие разговоры моментально стихли. Если бы в это время года в огромном каменном зале без окон, освещённом большим количеством факелов, могли быть мухи, то их жужжание было бы всем великолепно слышно.

Остановившись перед толпой «подопытных» «доктор Менгеле» для наглядности немного повращал волшебным (Фоксу показалось, что и обычным) глазом, и, видимо удовлетворённый результатом, велел разбиться на четыре команды по десять человек. Причём велел так, что едва уши не заложило.

Как только требуемое действо было произведено, и Хмури вдоволь налюбовался на получившиеся команды, поступило высокое дозволение «На счёт три!» начать сражение, проходящее под девизом «Наш девиз — четыре слова: тонешь сам — топи другого!».

Команды, надо сказать, получились интересные: кроме привычного окружения, состоящего из Лиз, Гарри, Рона, Гермионы, Олега, Димы и Ганса в одной с Фоксом команде оказались приятель русских Алекс и немец Фридрих. Остальные команды выглядели ещё интереснее: в одной были исключительно ученики, причём практически все были знакомы Майклу по недавнему празднованию Рождества (двоих оставшихся он знал постольку-поскольку, на уровне вежливого приветствия по пути в ванную), в третьей команде собрались исключительно старые, опытные авроры, снисходительно поглядывающие на молодое поколение мудрыми до рези в зубах глазами. В последней группе оказались все те, кто не попал в три предыдущие (Майкл мстительно отметил, что Трапатонни и его дружкам среди однокашников места не нашлось).

— Раз… два… три!!!

После того, как вожделенная команда была произнесена, каждый присутствующий почёл своим прямым долгом заавадить ближнего. Однако непростительные заклинания использовать было нельзя, и поэтому авроры решили обойтись чем попроще и всего лишь вырубить первого попавшегося противника как можно быстрее и эффектнее. Причём вырубать старались в первую очередь самых сильных соперников. По такому случаю в их группу полетело сравнительно немного заклинаний, большая часть из которых предназначалась Поттеру, малодушно спрятавшемуся за высший щит и, судя по выражению ушлой рожи, с трудом удерживающемуся от демонстрации атакующим неприличного жеста.

Однако вечно любоваться на Гарри Фокс себе позволить не мог (да и желания особого, в общем-то, не было, по крайней мере, Майкл изо всех сил пытался доказать себе, что ничего, кроме обычного интереса соседа к соседу у него знаменитость магического мира не вызывает). Последним, что он заметил, было то, что щит Поттера всё-таки разбил французский аврор. Причём одним заклинанием.

Далее Фокс был вынужден отбиваться от студента-испанца, обряженного в бело-красную мантию, который решил, что боевой Люмус это достаточно сильное оружие, подходящее для использования против хоть и не доучившегося, но аврора. Правда, как оказалось, это был всё-таки не Люмус, а что-то покрепче. Уровня третьего. Впрочем, оно довольно легко разбилось щитом.

— Bombarda! — выдал испанец.

Не понятно, на что он рассчитывал, но вообще-то это заклинание действует в основном на неодушевлённые предметы. Как там Рон у Поттера спрашивал?…

— Lecruatus Stacio!

Противник, вместо положенного полёта через пол зала нагло увернулся от заклинания, правда, зря оно не пропало: ударило в австрийского аврора, стоящего к ним спиной. Австриец пролетел несколько метров, но потом, видимо, понял, что произошло и воспользовался чарами левитации — как раз вовремя, чтобы не впечататься в каменную стену. Фокс успел подумать, что отпечаток кладки весьма органично дополнил бы черты лица аврора. Уже через несколько минут противник был повержен, и Майкл выбрал себе следующую цель — зазевавшегося аврора, в которого Фокс немедленно запустил дезориентирующим заклинанием. Но американец тут же об этом пожалел: «попавший под прицел» оказался немецким аврором-спецназовцем…