Прощанье Ты не могла иль не хотела Мою почувствовать истому, Свое дурманящее тело И сердце отдала другому. Зато, когда перед бедою Я обессилю, стиснув зубы, Ты не придешь смочить водою Мои запекшиеся губы. В часы последнего усилья, Когда и ангелы заплещут, Твои серебряные крылья Передо мною не заблещут. И в встречу радостной победе Мое ликующее знамя Ты не поднимешь в реве меди Своими нежными руками. И ты меня забудешь скоро, И я не стану думать, вольный, О милой девочке, с которой Мне было нестерпимо больно. Нежно небывалая отрада... Нежно небывалая отрада Прикоснулась к моему плечу, И теперь мне ничего не надо, Ни тебя, ни счастья не хочу. Лишь одно бы принял я не споря — Тихий, тихий, золотой покой, Да двенадцать тысяч футов моря Над моей пробитой головой. Что же думать, как бы сладко нежил Тот покой и вечный гул томил, Если б только никогда я не жил, Никогда не пел и не любил. Обещанье С протянутыми руками, С душой, где звезды зажглись, Идут святыми путями Избранники духов ввысь. И после стольких столетий Чье имя – горе и срам, Народы станут, как дети, И склонятся к их ногам. Тогда я воскликну: «Где вы, Ты, созданная из огня, Ты помнишь мои обеты И веру твою в меня? «Делюсь я с тобою властью, Слуга твоей красоты, За то, что полное счастье, Последнее счастье ты!» Прощенье Ты пожалела, ты простила, И даже руку подала мне, Когда в душе, где смерть бродила, И камня не было на камне. Так победитель благородный Предоставляет без сомненья Тому, кто был сейчас свободный, И жизнь и даже часть именья. Все, что бессонными ночами Из тьмы души я вызвал к свету, Все, что даровано богами, Мне, воину, и мне, поэту, Все, пред твоей склоняясь властью, Все дам и ничего не скрою За ослепительное счастье Хоть иногда побыть с тобою. Лишь песен не проси ты милых, Таких, как я слагал когда-то, Ты знаешь, я их петь не в силах Скрипучим голосом кастрата. Не накажи меня за эти Слова, не ввергни снова в бездну, Когда-нибудь при лунном свете, Раб истомленный, я исчезну. Я побегу в пустынном поле, Через канавы и заборы, Забыв себя и ужас боли, И все условья, договоры. И не узнаешь никогда ты, Чтоб не мутила взор тревога, В какой болотине проклятой Моя окончилась дорога. Уста солнца
Неизгладимы, нет, в моей судьбе Твой детский рот и смелый взор девический Вот почему, мечтая о тебе, Я говорю и думаю ритмически. Я чувствую огромные моря, Колеблемые лунным притяжением, И сонмы звезд, что движутся, горя, От века предназначенным движением. О если б ты всегда была со мной, Улыбчиво-благая, настоящая, На звезды я бы мог ступить пятой И солнце б целовал в уста горящие. Девочка Временами, не справясь с тоскою И не в силах смотреть и дышать, Я, глаза закрывая рукою, О тебе начинаю мечтать. – Не о девушке тонкой и томной, Как тебя увидали бы все, А о девочке милой и скромной, Наклоненной над книжкой Мюссэ. День, когда ты узнала впервые, Что есть Индия, чудо чудес, Что есть тигры и пальмы святые — Для меня этот день не исчез. Иногда ты смотрела на море, А над морем вставала гроза, И совсем настоящее горе Застилало слезами глаза. Почему по прибрежьям безмолвным Не взноситься дворцам золотым, Почему по светящимся волнам Не приходит к тебе серафим? И я знаю, что в детской постели Не спалось вечерами тебе, Сердце билось; и взоры блестели, О большой ты мечтала судьбе. Утонув с головой в одеяле, Ты хотела быть солнца светлей, Чтобы люди тебя называли Счастьем, лучшей надеждой своей. Этот мир не слукавил с тобою, Ты внезапно прорезала тьму, Ты явилась слепящей звездою, Хоть не всем, только мне одному. Но теперь ты не та, ты забыла Все, чем в детстве ты думала стать. Где надежды? Весь мир, как могила… Счастье где? я не в силах дышать… И, таинственный твой собеседник, Вот, я душу мою отдаю За твой маленький детский передник, За разбитую куклу твою. |