ЧУЖОЕ НЕБО Ангел-хранитель Он мне шепчет: «Своевольный, Что ты так уныл? Иль о жизни прежней, вольной, Тайно загрустил? «Полно! Разве всплески, речи Сумрачных морей Стоят самой краткой встречи С госпожой твоей? «Так ли с сердца бремя снимет Голубой простор, Как она, когда поднимет На тебя свой взор? «Ты волен предаться гневу, Коль она молчит, Но покинуть королеву Для вассала – стыд». Так и ночью молчаливой, Днем и поутру Он стоит, красноречивый, За свою сестру. Две розы Перед воротами Эдема Две розы пышно расцвели, Но роза – страстности эмблема, А страстность – детище земли. Одна так нежно розовеет, Как дева, милым смущена, Другая, пурпурная, рдеет, Огнем любви обожжена. А обе на Пороге Знанья… Ужель Всевышний так судил И тайну страстного сгоранья К небесным тайнам приобщил?! Девушке Мне не нравится томность Ваших скрещенных рук, И спокойная скромность, И стыдливый испуг. Героиня романов Тургенева, Вы надменны, нежны и чисты, В вас так много безбурно-осеннего От аллеи, где кружат листы. Никогда ничему не поверите, Прежде чем не сочтете, не смерите, Никогда никуда не пойдете, Коль на карте путей не найдете. И вам чужд тот безумный охотник, Что, взойдя на нагую скалу, В пьяном счастье, в тоске безотчетной Прямо в солнце пускает стрелу. На море Закат. Как змеи, волны гнутся, Уже без гневных гребешков, Но не бегут они коснуться Непобедимых берегов. И только издали добредший Бурун, поверивший во мглу, Внесется, буйный сумасшедший, На глянцевитую скалу И лопнет с гиканьем и ревом, Подбросив к небу пенный клок… Но весел в море бирюзовом С латинским парусом челнок; И загорелый кормчий ловок, Дыша волной растущей мглы И, от натянутых веревок, Бодрящим запахом смолы. Сомнение
Вот я один в вечерний тихий час, Я буду думать лишь о вас, о вас, Возьмусь за книгу, но прочту: «она», И вновь душа пьяна и смятена. Я брошусь на скрипучую кровать, Подушка жжет… нет, мне не спать, а ждать. И крадучись я подойду к окну, На дымный луг взгляну и на луну, Вон там, у клумб, вы мне сказали «да», О это «да» со мною навсегда. И вдруг сознанье бросит мне в ответ, Что вас, покорной, не было и нет, Что ваше «да», ваш трепет, у сосны Ваш поцелуй – лишь бред весны и сны. Сон Вы сегодня так красивы, Что вы видели во сне? – Берег, ивы При луне. — А еще? К ночному склону Не приходят, не любя. – Дездемону И себя. — Вы глядите так несмело: Кто там был за купой ив? – Был Отелло, Он красив. — Был ли он вас двух достоин? Был ли он как лунный свет? – Да, он воин И поэт. О какой же пел он ниже Неоткрытой красоте? – О пустыне И мечте. И вы слушали влюбленно, Нежной грусти не тая? – Дездемона, Но не я. — Отрывок Христос сказал: убогие блаженны, Завиден рок слепцов, калек и нищих, Я их возьму в надзвездные селенья, Я сделаю их рыцарями неба И назову славнейшими из славных… Пусть! Я приму! Но как же те, другие, Чьей мыслью мы теперь живем и дышим, Чьи имена звучат нам, как призывы? Искупят чем они свое величье, Как им заплатит воля равновесья? Иль Беатриче стала проституткой, Глухонемым – великий Вольфганг Гете И Байрон – площадным шутом… о ужас! |
