– Около двух часов назад он пошел провожать Мариетту, – как ни в чем не бывало отвечала Франциска. – Скорее всего, ему захотелось заглянуть к ней на чашечку кофе.

– Почему? – Челси понимала, что это глупый вопрос, но он вырвался у нее прежде, чем она успела подумать.

– Я не знаю. Ты можешь спросить его, когда он вернется домой. – Франциска взяла еще одно яблоко и подошла к Эдуарду. – Я хочу уйти, – сказала она ему по-французски.

Он обнял ее за плечи, и они вышли из дома.

Когда все гости разошлись, Челси поднялась к себе в спальню и села на кровать. Была только одна причина, из-за чего Жан-Поля до сих пор не было. Она легла на кровать, не раздеваясь, и стала ждать его возвращения. Увидев бокал с вином, стоявший на полу, она застонала. Кто-то побывал в ее спальне. Несмотря на усталость, она стряхнула покрывала и расправила простыни. Понравится это Жан-Полю или нет, но она не собирается жить так, как сейчас.

Наконец он вернулся. Видок у него ужасный. Ему следовало переодеться, побриться и хоть чуть-чуть протрезветь. Жан-Поль стоял в дверях, шатаясь и держась одной рукой за косяк.

– Бонжур, – громко произнес он.

– Где ты был? – Челси не хотела вести себя, словно ревнивая жена, но в последние несколько часов она по-настоящему волновалась, боясь, что с ним могло что-нибудь случиться. Теперь же, видя его в добром здравии, она не на шутку рассердилась.

– С Мариеттой. – Он посмотрел через плечо. – А что, все уже разошлись?

– Давным-давно! Уже утро! – Заметив, как криво он застегнул рубашку, она скептически заметила: – Должно быть, ты слишком быстро одевался.

Он осмотрел себя и сказал:

– Наверное, так оно и было.

– Ты переспал с Мариеттой?

Он пожал плечами:

– Я ее давно не видел. Она была одинока. Бедная Мариетта! Такая юная и невинная. Не то что ты, независимая американка.

– Ты имеешь в виду такая же невинная, как Даймонд Лил!

– Я не знаю никого по имени Лил, – произнес он пьяным голосом. – Пойдем в постель. Мы поговорим о Лиле после.

Челси встала с кровати:

– Мы поговорим о нем сейчас. Как ты мог лечь в постель с ней, если любишь меня?

– Мы французы – романтики, – сказал он, словно это было очевидно. – Я не люблю Мариетту.

Челси взглянула на свои часы:

– Я должна идти. Менэйр будет ждать меня. Ложись в постель и проспись. Мы поговорим позже. – Не дожидаясь ответа, она быстро выбежала из дома.

По дороге к Менэйру Челси думала о произошедшем. Она допускала, что Жан-Поль не хочет больше видеть других женщин, раз попросил ее переехать к нему и говорил, что любит ее. Но почему он лег в постель с Мариеттой? Почему так напился? Использовал ли он презерватив? СПИД – это не шутка. А как Мариетта могла спать со своим бывшим мужем, прекрасно видя, что он живет с другой женщиной?

Что делать дальше, Челси не знала.

Вечером она вернулась с работы уставшая, и ей было все равно, что Жан-Поль не желает обсуждать с ней Мариетту. Челси приготовила ужин и после, когда он собрался выходить из дома, она не спросила его ни о чем. Больше всего на свете ей хотелось остаться одной.

В доме Морганов творилось что-то невообразимое. Семья рушилась прямо на глазах: Карен, слишком часто прикрываясь неубедительными предлогами, уходила из дома. Эшли тоже при первой же возможности бежала на улицу к друзьям, категорически отказываясь говорить отцу, куда и с кем она собирается пойти.

Последнее время Райн старался как можно больше времени проводить с дочерью. Он старался загрузить ее работой по дому, но Карен всячески освобождала Эшли от домашних обязанностей.

Споры с женой ни к чему не приводили. Она быстро выходила из себя и, казалось, это доставляло ей удовольствие. Карен не могла или не желала видеть, что их дочь вступила на скользкий путь.

– Ей всего тринадцать! – пытался убедить жену Райн. – У нее нет причин оставаться в школе до полуночи.

– Юность бывает только один раз, – возразила Карен, припудривая перед зеркалом нос. – Позволь ей наслаждаться этим. Если бы мы относились к Бетани более снисходительно, она бы сейчас была с нами.

От этих слов Райна передернуло: он с неподдельным укором посмотрел на Карен:

– Я не узнаю тебя больше. Такое ощущение, что мы говорим на разных языках.

Она посмотрела на него, словно на назойливую муху.

– Господи! Ты вечно чем-то недоволен. Я устала слушать твои нравоучения.

– Это не нравоучения, это забота о нашей дочери! Ты всячески унижаешь меня при Эшли. Она уже не слушается меня, когда я прошу ее сесть за стол!

– Если ты не можешь повлиять на нее, то я тут ни при чем. Меня Эшли слушается. – Карен самодовольно улыбнулась.

– Она просто ждет, пока ты от нее отстанешь, а потом делает все по-своему. Ты знаешь, что она сегодня ночью выходила из дома?

Карен вскинула брови.

– Конечно! – ответила она. Но Райн знал, что она лжет.

– Куда она ходила? Кто он, с кем она встречалась? Никто не подъезжал к дому на машине. Она ушла пешком. Но здесь в округе некуда пойти пешком. С кем она встречалась?

– Зачем мне это знать? Я не шпионю за собственной дочерью.

– А может быть, тебе и не пришлось бы, как ты выражаешься, шпионить? Может быть, нужно просто поговорить с ней по душам? Ты невнимательна к Эшли. Ты совсем ею не занимаешься. Вот и сейчас тебе опять куда-то надо идти. Позволь узнать куда?

– Сегодня вечером собрание в женском клубе.

– Во вторник? Тебе не кажется, что это несколько странно? – Он не мог скрыть сарказма. – Ты говорила, что вы собираетесь по средам.

– Это специальное собрание. И потом почему ты разговариваешь со мной в таком тоне?

– Тебе не нравится мой тон? – Райн подошел к жене и развернул ее лицом к себе. – Послушай меня, Карен. Я не слепой и не глупый, чтобы не понимать происходящего.

Она сбросила его руки со своих плеч.

– Я не собираюсь терпеть твои вечные придирки! Не мешайся. – Оттолкнув мужа, она взяла лежавшее на кресле платье.

– Что с нами случилось? – словно говоря сам с собой, недоуменно спросил Райн. – Как мы дошли до этого?

– Не понимаю, что ты имеешь в виду? – Надевая туфли, Карен пожала плечами.

– Сколько продлится ваше собрание? – устало поинтересовался Райн.

– Не знаю. Не жди меня.

– Я в любом случае буду ждать Эшли. Полагаю, ваше собрание закончится до полуночи.

– Как скажешь.

Райн наблюдал, как Карен взяла валявшийся на кровати кошелек и проворно выбежала из дома. Она не сказала «до свидания» и не обернулась назад. Здесь было о чем задуматься. Но ему было не до того. Обхватив голову руками, Райн глубоко задумался. В который уже раз он спрашивал себя, за что Господь так жестоко наказал его? Спрашивал и не находил ответа.

Если говорить честно, он женился на Карен поспешно. Но Райн искренне хотел сделать этот брак счастливым. Он во всем потакал Карен и девочкам. Он во всем отказывал себе, лишь бы они были счастливы. И вот результат: Бетани больше нет, Карен бесстыдно наставляет ему рога, а Эшли… Райн не мог понять, что происходит. Ребенком Эшли любила его, любила больше всех на свете. Отчего теперь она так переменилась к нему?

Он прошел в опустевшую комнату Бетани и включил свет. Многих из ее вещей уже не было. Карен сначала предложила Эшли выбрать все, что ей понравится, а потом сгребла в кучу оставшиеся предметы и отнесла их в Армию спасения. Но, несмотря на это, для Райна эта комната оставалась комнатой Бетани.

Он сел на кровать и вспомнил, как много ночей провел здесь, убаюкивая дочь. Она была такой милой, такой нежной. Не в пример вечно бунтующей Эшли, Бетани и слова не могла сказать наперекор.

Райн взял с кровати подушку и уткнулся в нее лицом. Хотя все постельное белье было выстирано, Райн чувствовал запах Бетани. На глаза навернулись слезы, и он был рад, что жена не увидит их.

По-видимому, у Карен печаль, связанная со смертью дочери, прошла. Она никогда не говорила о Бетани и становилась беспокойной, когда слышала ее имя. Время от времени Эшли вспоминала сестру, но это становилось все реже и реже. Райн же все еще не мог смириться со смертью Бетани. Иногда в такие дни, как этот, когда он оставался один, его горе было особенно сильным.