– Я хочу, чтобы Челси пришла. Она нужна мне. Райн вышел. Найдя телефон, он по памяти набрал ее номер. Когда Челси ответила, он сказал:

– Привет. Это я. – Райн почувствовал, что не хочет говорить.

– Райн? Что-нибудь случилось?

– Да. – Он пытался говорить ровным, спокойным голосом. – Мы привезли Бетани в больницу. Она сейчас под капельницей. Ты не могла бы приехать?

– Я выезжаю.

Он повесил трубку. В этом была вся Челси. Ни одного вопроса, только: «Я выезжаю». Райн вернулся к Карен.

– Она сейчас приедет.

Вскоре Челси уже была в больнице. Услышав о случившемся, она тоже удивилась тому, с какой быстротой все случилось. Челси обняла Карен с Эшли и взглянула на Райна, и он, наконец, почувствовал в себе силы надеяться на лучшее.

Утром им разрешили на пять минут зайти к Бетани. Девочка неподвижно лежала на кровати. Вокруг нее были трубочки, по которым медленно текла какая-то жидкость. Ее светлые волосы были спутаны. Она лежала, не открывая глаз.

– Что случилось с ее кожей? – шепотом спросила Эшли.

Райн уже заметил это. На ее бледной коже можно было разглядеть блестящие капельки. Ничего подобного он никогда раньше не видел.

– Это называется анорексийный иней, – почти шепотом объяснил стоящий рядом доктор Батлер. – Я оставлю вас на минуту.

– Что это означает? – остановил его Райн. Доктор печально покачал головой.

– Боюсь, это означает, что мой диагноз был верен. Речь идет о часах.

Карен и Эшли плакали. Они делали это тихо, стараясь не разбудить Бетани. Райн всем своим сердцем, всем своим существом отказывался верить в возможность такого финала. Его дочь лежала перед ним, и она не должна была умереть!

– Мы теряем ее, – вдруг перестав плакать, сказала Карен. – Мы теряем нашу девочку…

Райн, казалось, не слышал ее. Не отрываясь, он глядел на Бетани.

– Я забыла позвонить своим родителям! – внезапно воскликнула Карен. – Иди, позвони им, Райн!

Он покачал головой.

– Позволь мне побыть с дочерью. У нас всего пять минут… – Он знал, что Карен потом будет упрекать его за это. Но ему было все равно. Ничто не могло оторвать его от дочери.

Следующие двенадцать часов они сидели в гостевой комнате уже вместе с Бейкерами. Каждый час кто-нибудь из них мог пройти на пять минут к Бетани. Она по-прежнему не приходила в сознание; ее лицо с каждым часом становилось все более восковым.

К вечеру следующего дня Бетани умерла.

На Морганов невозможно было смотреть без слез. За одну ночь и Райн, и Карен, казалось, постарели лет на двадцать. Онемевшая от ужаса Эшли походила на маленькую девочку во власти ночного кошмара. Райн обнял ее, а она стояла, прижавшись к нему, и плакала.

Челси не плакала. Она была в шоке. Она любила Бетани так, как если бы это был ее собственный ребенок. Что и говорить, эта девочка с пеленок умела покорять сердца взрослых. Даже непрошибаемые Бейкеры были без ума от своей внучки.

Организацией похорон занималась Челси, – Карен находилась в полной прострации, и Райн не мог оставить ее ни на минуту. Бейкеры предложили было свою по мощь, но, в конце концов, и у них опустились руки. Выписав чек, который с лихвой перекрывал предполагаемые расходы, они свалили все на плечи Челси…

Райн держался хорошо до тех пор, пока не нужно было выбирать гроб для Бетани.

Словно чувствуя, что это, казалось бы, самое не сложное дело подкосит Райна окончательно, Челси пошла вместе с ним. Карен находилась почти в коматозном состоянии, и поэтому Бейкеры взялись отвечать на все телефонные звонки и присматривать за Эшли. Так что, кроме Челси, Райну помочь было некому.

Придя в похоронное бюро, где их уже ждал управляющий, они зашли в директорский кабинет и оформили все необходимые в подобных случаях бумаги. Затем управляющий повел их на задний дворик. Открыв дверь в подсобное помещение, он пропустил вперед Райна и Челси. Гробы лежали в одну линию, словно автомобили на стоянке, и практически ничем не отличались друг от друга. Челси с трудом удерживалась от слез – она знала, что ей ни в коем случае нельзя раскисать. Кроме нее, никто не смог бы помочь Райну справиться со своим горем.

– Вот прекрасная модель, – сказал управляющий, дотрагиваясь до одного из гробов. – Какой цвет был у нее любимый?

Райн оторопело посмотрел на него.

– Ее любимый цвет? Розовый, я думаю.

– Розовый, – подтвердила Челси.

– В таком случае рекомендую этот экземпляр. – Управляющий указал на гроб, который стоял за ними. Он поднял крышку, чтобы показать внутреннюю отделку. – Очень милый, не правда ли? Ваша дочь была такой юной. Да, я думаю, розовый цвет подойдет.

– Сколько он стоит? – прямо спросила Челси. Ей хотелось поскорее выйти отсюда. Когда управляющий назвал цену, у Челси открылся рот. – Вы серьезно?

– У нас есть еще одна модель розового цвета, – сказал он, переходя к следующему гробу. – На этой модели вместо серебряной отделки стальная.

Челси недоуменно пожала плечами и выжидательно посмотрела на Райна.

– Мы возьмем этот, – срывающимся голосом сказал он, едва взглянув на нее.

– Я знаю, это трудно, – произнес мужчина. – Особенно когда это касается таких юных… – Он не стал заканчивать предложения.

Они вернулись в офис. Челси и Райн сели за большой стол напротив владельца похоронного бюро. Тот стал зачитывать им список услуг и расценки за аренду машины и катафалка, за перевозку священника, за использование подпорок для гроба и покрывала. Слушая его, Челси пожалела, что сейчас рядом с ними не было Карен: кто-кто, а она всегда умела выбрать все необходимое.

Наконец была названа окончательная сумма за все ими выбранные похоронные услуги, и Райн, не торгуясь, выписал чек. Челси понимала, что если бы на месте Райна был бы не убитый горем отец, а человек совершенно посторонний, то плата за этот сервис понизилась бы как минимум процентов на пятьдесят.

– Вы сделали хороший выбор, – резюмировал владелец похоронного бюро, принимая чек. – Я бы вы брал то же самое. Уверен, вы не пожалеете об этом.

– А теперь что? – спросил Райн.

– Мы подготовим вашу дочку к шести часам вечера. Вначале я предлагаю пригласить только членов семьи, а после могут войти и все остальные. – Слащавый и заискивающий голос этого кровососа начал раздражать Челси.

– В шесть часов, – сказал Райн. – В это время мы все обычно ужинали дома. – Он посмотрел на потолок, пытаясь таким образом сдержать набежавшие на глаза слезы.

– Если вас устроит другое время…

– Нет, нет. В шесть. Я просто задумался, – Райн встал. – От меня еще что-нибудь требуется?

– Нет. Все, что нужно, мы сделаем сами. – Похоронный директор дежурно улыбнулся.

Челси была рада поскорее уйти отсюда. Райн сел в ее машину и уставился в одну точку.

– С тобой все в порядке? – спросила она. Он схватился за голову.

– Я не могу поверить в ее смерть. Два дня назад Бетани… – его голос оборвался, и, прежде чем продолжить, он немного помолчал. – Бетани была жива, и с ней все было нормально. В конце концов, мы так думали. – Райн отвернулся к окну и продолжил: – Сегодня… Что мы будем дальше делать? Как я смогу приходить домой после работы, зная, что ее больше не будет с нами?

Челси наклонилась к нему и коснулась его руки:

– Понимаю. Я очень хочу вам помочь.

– Кто-то из нас должен был прийти сюда. Карен была не в состоянии. – Вспомнив о жене, Райн начал вдруг заводиться. – Челси, я много думал в последнее время о том, что произошло. Я видел, как быстро Бетани худела, но разве можно было убедить Карен сводить ее к доктору?! Она не хотела, чтобы. Бетани снова пропускала занятия в школе. Сейчас… – Слезы выступили у него на глазах, и он зарыдал, не стесняясь Челси. – Мне следовало настоять на своем. Или же мне надо было остаться дома и самому сделать это!

– Ты не знал, что у нее больны почки. Никто из вас не знал этого. Неужели ты думаешь, вы не справились бы с болезнью Бетани, если бы знали о ней!