– Все, что я помню, это то, как Карен сказала, что я преувеличиваю опасность, что Бетани до каникул осталось всего два месяца и что в больницу можно лечь и потом. Два месяца! У нее не было даже двух дней! – Самообладание покинуло Райна, и он опустил голову на плечо Челси. – Боже! Я хочу разорвать Карен на части!

Она держала его в своих объятиях, словно маленького ребенка, позволяя ему плакать у себя на груди.

– Я понимаю, как тебе больно. Карен сделала это не нарочно. Ты сам знаешь.

– Умом я все понимаю, но не могу не злиться на нее. Бетани худела, а Карен продолжала говорить, что это может подождать, и что у нее нет времени на то, чтобы свозить дочку к доктору. Чем, черт возьми, она была так занята?

Он выпрямился и отвернулся.

– Извини. Я не должен был тебе этого говорить.

– А кому, кроме меня, ты можешь сказать все, что думаешь? Карен? У нее и так разбито сердце. Сам же говорил, что не предполагал такого исхода.

– Она была такой худой! Когда это случилось, Челси? – с надрывом спросил Райн. – Я знал, что она снова сбросила вес, но не мог понять, насколько это было страшно.

– И я тоже. Она носила одежду, скрывающую ее фигуру. Бетани знала, что ты снова отправил бы ее в больницу, если бы обнаружил, насколько она похудела.

– Но мы должны были заметить это! Мне кажется, что я просто испугался узнать правду.

Челси обняла его.

– Мы все боялись одного и того же. Мы все виноваты перед ней… Я должна была быть более внимательной. – Голос Челси дрожал.

Райн обнял ее и тихо-тихо сказал:

– Не вини себя. Это ничего не изменит.

День для Челси прошел в страданиях. Так же как Райн, она с трудом верила в то, что Бетани больше нет.

На второй день состоялись похороны. Родители Райна, его брат со своей женой и детьми прилетели на самолете. Бейкеры, несмотря на то, что никогда не были близки друг с другом, предоставили им несколько комнат в своем доме. Челси боялась, что Сесилия Бейкер не сможет воздержаться от колкостей в адрес миссис Морган и что Карен не выдержит всей процедуры и сорвется. Челси никогда не видела так много людей на похоронной процессии. Часовня, которая находилась за похоронным бюро, была заполнена одноклассниками Бетани, ее друзьями и родственниками. Перед часовней все пространство было усыпано цветами. Почти у всех на глазах были слезы: смерть Бетани была слишком неожиданна.

Карен вела себя даже лучше, чем могла ожидать Челси. Она была смертельно бледна. Однако истерикой здесь и не пахло; более того, она даже присутствовала на отпевании. Райн за эти два дня стал выглядеть старше собственного отца. Он молча сидел перед гробом. Казалось, что Карен согласилась со всем тем, о чем договорились Райн и Челси с владельцем похоронного бюро.

Единственным ее условием было, чтобы Челси сидела рядом с ней. Никто не возражал.

Челси посмотрела на Бетани, лежащую в гробу. «Владелец похоронного бюро хорошо справился со своей работой», – подумала она. Перед смертью у Бетани были бледные, впалые щеки, а теперь они стали пухленькие и розовые, как у младенца. Казалось, что она не мертва, а просто ненадолго прилегла отдохнуть.

Челси заплакала и взяла за руку Карен; какое-то время она не могла контролировать себя.

Приехав на кладбище, Челси встала рядом с Карен и слушала, как священник читал молитву. Прохладный мартовский ветерок теребил ее волосы. Этот прекрасный день никак не вязался с тем, что происходило на кладбище. Бетани очень любила такую погоду.

Челси молча стояла, обняв Эшли за плечи. Девочка была в эти дни предоставлена сама себе. На нее почти не обращали внимания. Челси чувствовала, как Эшли дрожала. Каково ей сейчас хоронить свою сестру? Об этом можно было только догадываться…

Казалось, прошла вечность, прежде чем священник закончил свою речь, и люди из похоронного бюро стали закапывать гроб.

Вернувшись домой, Карен сразу направилась к себе. Челси последовала за ней.

– Я ни с кем не могу сейчас разговаривать, – сказала Карен. Она легла на кровать и закрыла глаза. – Я ни о чем не могу думать.

– Хочешь, чтобы я ушла?

– Нет.

Челси села на край кровати:

– Ты хорошо держалась. Я волновалась за тебя.

– Это было нелегко.

– Понимаю.

Карен вздохнула:

– Моя мать сейчас зайдет, и будет требовать, чтобы я встала и накрыла на стол.

– Я могу это сделать, если ты хочешь.

– Правда? – Карен открыла глаза и посмотрела на Челси. – Я больше не могу притворяться. Все, что я хочу, так это сесть на пол и заплакать.

Через какое-то время Карен сказала:

– Я поняла одну вещь. Жизнь слишком короткая штука.

– Да.

– И очень опасная, если выпустить ее из собственных рук. Я больше не буду этого делать.

Челси взглянула на подругу. Она понимала, как больно было Карен, но никак не могла понять ее послед ней фразы.

– Я буду жить полной жизнью. Это уроки Бетани, – сказала Карен.

Раздался стук в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла Сесилия.

– Все уже приехали. Полежать можно и после.

– Карен нужно отдохнуть. Я все сделаю сама, – предложила Челси.

Карен села. Она посмотрела на свою подругу и сказала:

– Спасибо, Чел, но это все же мои обязанности. К тому же так легче ни о чем не думать.

К середине апреля Карен почувствовала, что она снова может жить. Вначале ей было непонятно, зачем она спит, ест, дышит, говорит, если Бетани уже нет больше в живых. Но со временем боль потери, нет, не прошла, а стала как бы привычной, как бы ненужной, но уже своей.

Карен понемногу стала возвращаться к своим прежним привычкам и развлечениям.

– Мы скучали по тебе, – сказал Ханк, когда Карен заглянула в клуб здоровья. – Мне очень жаль, что так произошло с твоей дочерью.

– Спасибо. – Карен почувствовала хорошо знакомую печаль, вызванную его словами. – Надо начинать жить снова.

– Ты не хотела бы встретиться за ужином в «Нэвиле»? Если это еще слишком рано, я пойму. – Его сильные руки массировали ее тело, и она чувствовала, как спадает напряжение в мышцах.

Карен колебалась всего мгновение, а затем сказала:

– Я лучше приеду к тебе, если ты не против. – Она задержала дыхание в ожидании его ответа.

– Я не хочу, чтобы ты думала, будто я, пользуясь моментом, давлю на тебя.

– Нет. Я решила кое-что изменить в своей жизни. Я устала жить ради кого-то. Невозможно оставаться молодой вечно и нет ничего хуже, оглянувшись назад, сожалеть о прожитом. – За последние несколько недель она снова набрала вес и это еще более усугубило ее депрессию и еще более укрепило ее решение изменить жизнь. – Я хочу прийти к тебе на квартиру.

– В среду после обеда я свободен. Тебя устраивает?

– Да, – удивилась она.

Карен никогда не приходилось заниматься любовью средь бела дня, даже тогда, когда она только-только вышла замуж. Ей казалось это несколько вызывающим, а стало быть, неприличным.

– Конечно. Тебе не нужно будет объяснять, куда ты ушла. Твоего мужа не будет дома. Верно?

– Да, он будет на работе. Полагаю, я смогу прийти.

Карен задумалась о своих отношениях с Ханком. Она много слышала о том, что, как правило, любовники занимаются сексом днем, когда муж на работе. Карен слышала также от своего врача, что нежелание заниматься сексом в это время ненормально. Если любой человек мог это сделать днем, значит, и она сможет тоже.

В среду Карен провела больше часа перед зеркалом, делая макияж и примеривая одно платье за другим. Ей казалось, что ни одно из них не подходит для данного случая. Она не знала, как себя преподнести любовнику. Мысль о том, чтобы спросить об этом Джойс, заставила ее рассмеяться.

Наконец она выбрала простое повседневное платье, расчесала волосы и уложила их назад. Совсем недавно, чтобы выглядеть моложе, она покрасилась в «жгучую» блондинку. Конечно, у нее были проблемы с весом, но Ханк прекрасно знал, какая у нее фигура, и это его не останавливало ни прежде, ни теперь.