– Думаю, ты ошибаешься, Райн. Она ничего мне не говорила. – Челси знала, что Карен больше не встречается с Ханком. – Она даже перестала ходить в клуб здоровья.

– Какое отношение к этому имеет физкультура?

– Никакого. Я просто так сказала. – Челси испугалась своей собственной неосмотрительности, еще не много, и она проговорилась бы. – Ты же знаешь, как Карен любит ходить по магазинам и скупать все подряд.

– Да, но в последнее время, когда она уходит «по магазинам», то возвращается без покупок. Это на нее не похоже.

– Я уверена, что ты все придумываешь. – Челси боялась посмотреть Райну в глаза, страдания разрывали ей душу. – В противном случае Карен просто рехнулась! – Это было больше, чем Челси собиралась сказать. – Мне пора идти. Эшли нет дома, и Карен может не понравиться, если она застанет нас вдвоем.

Райн рассмеялся:

– Поверь мне, ее это не волнует.

– Не верю. – Челси встала. – Карен скоро придет. Вечером большой ужин. Она, возможно, ходит по магазинам в поисках экзотических приправ.

– Может быть. Я просто хотел сказать тебе о Менэйре и Париже до сегодняшнего ужина. Умоляю! Будь Осторожней с Жан-Полем.

– Спасибо.

Челси ушла, но слова Райна не выходили у нее из головы. «Встречалась ли Карен с другим мужчиной? По чему Райн стал ее подозревать? Если у них так плохо, то, возможно, Райну нужна моя помощь. Париж так далеко от Далласа, – размышляла Челси. – Но не могу же я всю жизнь дожидаться, что когда-нибудь понадоблюсь Райну, наконец, она решила.

После обеда Челси решила прикинуть, что взять с собой в Париж: обязательно мольберт, кисти, краски.

Челси долго сомневалась, какую одежду брать с собой, так как не знала, сколько времени она проведет в Париже. «Когда Менэйр согласился взять меня к себе и ученицы, сколько он предполагал уйдет времени на это? Шесть недель? Шесть лет?» спросить об этом у Жан-Поля.

Вечером она отправилась к нему в отель, чтобы забрать его на своей машине. Его номер располагался на последнем этаже одной из самых престижных гостиниц Далласа. Из его окна открывался вид на небоскребы. Июльское солнце медленно садилось за горизонт.

– Еще не уехала, а уже начинаешь скучать? – пошутил он и, подойдя к ней сзади, поцеловал ее в шею.

– А что, видно? Я люблю Даллас.

– Ты еще не видела Парижа. Этот город заставляет забыть обо всем на свете.

– Еще бы тебе не любить Париж! Париж – твой дом, – смеясь, произнесла Челси и более серьезно добавила: – Сколько времени я буду учиться у Менэйра?

Он обнял ее сзади:

– Кто знает? Такой человек, как Менэйр, не проводит шестинедельных курсов. Он будет учить тебя до тех пор, пока ты не научишься рисовать.

– Мы еще не обсуждали стоимость обучения.

– Я давно ждал этого вопроса, – сказал Жан-Поль.

Когда же он назвал цифру, то у Челси глаза полезли из орбит.

– Что, слишком дорого? Можно будет поговорить с ним о скидке.

– Думаю, не стоит, – ответила Челси, на ходу соображая, сколько у нее осталось денег после развода. – Я не ожидала, что это будет так дорого. Судя по всему, мне придется искать работу.

– Ты будешь учиться у лучшего мастера. К тому же все американцы очень богаты, – сказал Жан-Поль и рассмеялся. Он отошел от нее и, сев на кровать, стал шнуровать ботинки. – Я почти готов идти.

Челси была удивлена, что он считает ее богатой. Она никогда не думала о деньгах – их у нее просто не было. А все ее дорогие наряды были куплены еще в замужестве.

Когда Жан-Поль ушел в ванную, Челси подошла к зеркалу проверить макияж. Надо ли говорить ему, что ее единственный капитал – деньги от развода? Что в Техасе после расторжения брака алиментов не выплачивают и что наследства от богатого американского дядюшки ей ждать не приходится?

Прикидывая в уме, как помягче сказать Жан-Полю о своем шатком финансовом положении, Челси машинально закрыла чемодан, впопыхах оставленный на кровати, и увидела лежавший за ним дамский шарфик. Медленно она взяла его в руки. Где-то ей уже встречался этот шарфик… Челси не сразу вспомнила, что именно такой вот шарф она подарила Карен на последний ее день рождения.

– Эй! Отзовись! – крикнул из ванной Жан-Поль. – Ты, случаем, не ушла?

– Нет, я еще здесь. – Челси быстро свернула шарфик и положила в сумочку.

– Я уже готов, – входя в комнату, констатировал Жан-Поль.

Челси попыталась улыбнуться. «Может, это вовсе и не ее шарфик, – думала она, садясь в машину. – В конце концов, магазин мог продать несколько таких платков… Странно, что после обеда Карен не было дома, и что Райн сомневался по этому поводу».

Когда они подъехали к дому Морганов, Челси, извинившись, отвела Карен на кухню и молча передала ей шарфик.

Карен заколебалась, но затем взяла его.

– Спасибо. А я думала, как мне заполучить его назад.

– Что ты делала у Жан-Поля в номере? – спросила Челси.

– Тихо. Нас могут услышать… А в чем, собственно, трагедия? Жан-Поль сказал, что у вас дружеские отношения. Он позвал меня, и я приехала.

Челси смотрела на нее с презрением и злостью.

– Ты приняла его приглашение и даже не хочешь извиниться?

– Это почему же я должна извиняться? В конце концов, я там была не единственной. – Карен отвернулась и подошла к духовке. – Я надеялась, что ты не узнаешь об этом, но на самом деле мне безразлично. В конце концов, мы рождены женщинами. Я не буду перед тобой отчитываться. – Карен холодно посмотрела на нее.

Челси почувствовала, словно ей дали пощечину. Ее дружба с Карен прошла через годы, но сейчас с болью в сердце она осознала – все кончено. Очевидно, Карен не только не волновало, что Челси знала о ее отношениях с Жан-Полем, более того, она хотела заставить ее ревновать.

Челси медленно попятилась назад. Слезы навернулись ей на глаза. Вот он – последний день их дружбы. Но пусть этот день не станет для Карен днем триумфа.

Челси сделает все, лишь бы ее бывшая подружка не чувствовала себя победительницей.

Когда Жан-Поль спросил Челси, готова ли она выходить, она кивнула и встала из-за стола. Уходя с ним, Челси поймала на себе острый, как кинжал, взгляд Карен.

Когда они подъехали к гостинице, Челси, сославшись на головную боль, отказалась подняться к нему в номер: ничто не могло заставить ее лечь в постель, на которой еще днем лежала Карен.

Вернувшись домой, она всю ночь пролежала, думая о том, стоит ли ей лететь в Париж, стоит ли ей, как и прежде, доверять Жан-Полю, который в один день переспал и с ней, и с ее подружкой. Но в Париже главным для нее был Менэйр, а не Жан-Поль. К тому же ей было бы трудно оставаться в Далласе сейчас после предательства Карен.

К утру Челси твердо решила ехать.

Париж был большим городом. Он возбуждал и вдохновлял. В детстве Челси бывала в Париже, но город, показанный ей Жан-Полем, оказался совсем другим. Она влюбилась в маленькие улочки с их крохотными кофейнями и молочными магазинчиками, словно из прошлого века. Старые особняки и древние мостовые заставили забыть о времени, о бешеном ритме истории…

Одним из любимых Челси мест стала галерея Вивьен, где в конце семидесятых еще никому не известный выставлялся Жан-Поль. Со временем он рассказал ей, что эта улочка принадлежала художнику по имени Хугует Спенглер. Поначалу Спенглер выставлял здесь прямо на мостовой работы известных и неизвестных художников, и только уже потом появилась галерея. Жан-Поль нашел ей квартиру над антикварным магазином на крошечной улочке под названием Руа Бенон. На этаже была еще одна комната, которую занимали новобрачные. Челси все это понравилось с первого же взгляда.

Жан-Поль жил рядом через квартал в более фешенебельном районе Руа Делакруа. Он занимал двухэтажный небольшой особняк. Казалось, что люди постоянно и днем, и ночью заходили в его дом, но когда он хотел работать, то запирался на верхнем этаже и ни с кем не общался.

Челси не испытывала такого спокойствия со времен окончания колледжа, но она не наслаждалась покоем, а учила французский язык. Ей казалось, что ее школьный французский совершенно отличается от теперешнего.