— Достаточно! — кричит он.

Поднимает обе руки. Огромный столп пламени вырывается из его ладоней, бьет в небо.

— Я сам разберусь с ним!

Начинает спуск в кратер. Один. Прямо к нам. Морвен выходит вперед, загораживая путь к Александру.

— Тенераус, — говорит он громко. — Остановись. Ты совершаешь ошибку.

— Ошибку совершаешь ты, — отвечает Тенераус, продолжая спускаться. — Предал все, во что мы верили. Предал память о моем отце.

— Твой отец был хорошим человеком, — говорит Морвен. — Но он ошибался. Страх заставил его принять неправильное решение. Не повторяй его ошибку.

— Не смей говорить о моем отце! — кричит Тенераус.

Создает огненный меч в руке. Огромный, пылающий. Морвен поднимает посох. Символы на нем вспыхивают.

— Ты не пройдешь, — говорит старик твердо. — Александр завершит ритуал. Мир будет спасен.

— Нет, — говорит Тенераус холодно. — Не будет.

Он нападает. Два старых друга, ставшие врагами. Их магия сталкивается в воздухе. Огонь против земли. Разрушение против защиты. Но Тенераус сильнее. Морвен стар, устал. Долго не продержится. За моей спиной Александр кричит. Не от боли, а от напряжения. Стихии сходятся в нем. Воздух начинает его поднимать над землей. Земля дрожит.

— Еще немного, — шепчет он сквозь стиснутые зубы. — Еще немного…

Морвен падает на колено. Кровь течет из раны на боку — слишком много крови, пропитывает одежду. Вижу, как он бледнеет. Тенераус стоит над ним, занося меч для финального удара.

— Прости меня, старый друг, — говорит он. — Но я не могу позволить тебе разрушить мир.

— Я не разрушаю его, — говорит Морвен, глядя ему в глаза. — Я пытаюсь его спасти. Однажды ты поймешь это. Надеюсь, не слишком поздно.

Тенераус колеблется. Только на секунду. Но этого достаточно. Я бросаюсь вперед, создаю ледяное копье на бегу и швыряю в него. Копье попадает в плечо Тенерауса. Он кричит, отступает. Помогаю Морвену подняться.

— Возвращайся к ритуалу, — говорит он, тяжело дыша. — Поддерживай барьер. Я справлюсь.

— Но…

— Иди!

Неохотно возвращаюсь к платформе. Усиливаю барьер. Черная энергия из Разлома начинает атаковать его волнами.

Тенераус вытаскивает копье из плеча. Кровь течет, но он игнорирует боль. Смотрит на меня с холодной яростью.

— Дочь предателя, — шипит он. — Ты выбрала неправильную сторону.

— Нет, — отвечаю я твердо. — Это ты выбрал неправильную сторону. Ты так боишься перемен, что готов обречь мир на уничтожение.

— Я защищаю стабильность! — кричит он. — Я защищаю порядок!

— Ты защищаешь ложь! — кричу я в ответ. — Триста лет лжи! А мы несем правду!

Он атакует меня огненным мечом. Я создаю ледяной меч и парирую. Мы сражаемся на краю платформы. Он сильнее. Намного сильнее. Его удары почти сбивают меня с ног. Руки немеют от каждого столкновения. Но я не сдаюсь. Не могу. Слишком многое поставлено на кон.

Наверху бушует битва. Слышу крики, звон металла, взрывы магии. Наши сражаются отчаянно, но их теснят. Тенераус сбивает мой меч мощным ударом. Я падаю. Он занес над моей головой пылающий клинок.

— Конец, — говорит он.

И в этот момент земля содрогается. Александр кричит — громко, отчаянно. Стихии взрываются из его тела. Огонь, вода, воздух и земля сливаются в ослепительный столп света.

Все замирают. Даже битва останавливается. Воины обеих сторон смотрят на кратер в потрясении. Разлом пульсирует. Черная рана начинает затягиваться. Медленно, мучительно медленно. Тенераус стоит, глядя на частично исцелённый Разлом. Его лицо — маска потрясения. Меч падает из ослабевших пальцев, гаснет. Руки дрожат.

— Это… это действительно работает, — шепчет он. — Триста лет нас учили, что это невозможно. Но ты сделал это.

Смотрит долго на Александра. Потом на Морвена, истекающего кровью на моих руках.

— Прекратить бой, — говорит он внезапно. — Всем. Немедленно!

Магистры замирают. Стражники опускают оружие.

— Верховный магистр? — недоумённо спрашивает один из магистров.

— Я сказал — прекратить! — рычит Тенераус. — Этот человек, — указывает на Морвена, — умирает. Мой старый друг. Величайший маг нашего времени. Умирает, потому что мы слепы. Потому что я был слеп.

Опускается на колени рядом с Морвеном.

— Прости меня, старый друг, — говорит он. — Я ошибался. Всю жизнь ошибался.

Морвен слабо улыбается.

— Наконец-то… прозрел, — хрипит он. — Триста лет… ждал этого.

— Не умирай, — говорит Тенераус. — Пожалуйста. Мне нужно… нужно понять. Нужно увидеть правду.

— Увидишь, — обещает Морвен. — Но не сейчас. Сейчас… я должен уйти. Ритуал требует… жертвы. Я знал это… с самого начала.

— Нет! — кричит Александр. — Не ты! Возьми мою жизнь!

— Твоя жизнь… нужна миру, — говорит Морвен. — А моя… прожита. Я готов.

Закрывает глаза. Дыхание становится всё слабее. Мира склоняется над ним.

— Рана смертельная, — шепчет она. — Несколько часов. Может, до утра.

— Тогда до утра, — говорит Морвен, открывая глаза снова. — У меня есть… до утра. Чтобы всё объяснить. Чтобы передать… что должен.

Оборачивается к Тенераусу.

— Останься, — просит он. — Выслушай меня… последний раз. А утром… завершим ритуал. Правильно. Полностью.

Тенераус кивает.

Мы разбиваем лагерь у Разлома. Раненых лечат — их стоны эхом отражаются от стен кратера. Мертвых готовят к погребению — заворачивают в плащи, выкладывают в ряд. Слишком много. Морвен лежит у костра. Жизнь уходит из него с каждым вдохом. Но он ещё здесь. Ещё может говорить. Ещё может научить.

Последние часы. Последние уроки.

Солнце садится над Разломом. Он меньше, чем был. Но всё ещё открыт. Утром мы завершим начатое. Какой бы ни была цена.

Ночь. Самая длинная ночь в моей жизни.

Сижу у Морвена, и каждое мгновение растягивается в вечность. Он лежит на походной кровати, укрытый плащами, но даже несколько слоёв ткани не могут скрыть, как неестественно неподвижно его тело. Рана в боку не кровоточит — Мира прижгла её магией, и я до сих пор помню запах горелой плоти, который заставил меня отвернуться.

— Сколько у него? — тихо спрашиваю Миру, и голос звучит чужим, хриплым от непролитых слёз.

Она смотрит на меня печально, и в её глазах читается приговор ещё до того, как она произносит слова.

— До рассвета. Может чуть больше. Яд медленный, но смертельный. Противоядия нет.

Сжимаю руку Морвена. Холодная. Слишком холодная. Словно уже не живая плоть, а мрамор. Пальцы не отвечают на моё прикосновение, и это пугает больше всех слов Миры. Я растираю его ладонь между своими, пытаясь вернуть тепло, зная, что это бессмысленно. Кожа под моими пальцами кажется тонкой, почти прозрачной.

— Учитель, — шепчу, и слово застревает в горле. — Держись. Найдём способ. Должен быть способ.

Морвен открывает глаза, и мне требуется несколько мгновений, чтобы найти в них знакомый взгляд. Они затуманены болью, но в глубине всё ещё теплится та же доброта, что встречала меня много лет назад, когда я впервые переступил порог его дома. Он улыбается слабо, и уголки губ дрожат от усилия.

— Нет способа, мальчик, — говорит он хрипло, и каждое слово даётся с трудом, будто выдавливается сквозь боль. — И не нужен. Всё… как должно быть.

— Не говори так! — Слёзы жгут глаза, размывают его лицо. Я сжимаю его руку сильнее, будто могу удержать его здесь физической силой. — Ты не можешь умереть! Я ещё столько не знаю! Столько не успел спросить!

— Успел, — возражает он, и в голосе пробивается нотка настойчивости. — Всё важное… я уже передал тебе. Ты готов. Ты всегда был готов. Просто не верил в себя.

Элиана сидит рядом, так близко, что я чувствую тепло её тела. Держит мою свободную руку. Молчаливая поддержка, которая значит больше любых слов. Её пальцы сжимают мои, и я ощущаю, как она дрожит — едва заметно, но всё же дрожит. Мы оба понимаем, что теряем не просто учителя. Теряем того, кто верил в нас, когда мы сами в себя не верили.