Я просыпаюсь от громких криков на площади. Рядом Даркен уже стоит у окна, его силуэт напряжен — плечи развернуты, руки сжаты в кулаки.

— Что происходит? — спрашиваю я, вскакивая с кровати. Холодный пол обжигает босые ступни, но я едва замечаю это.

— Кого-то арестовали, — мрачно отвечает он, не отрывая взгляда от площади. — Видишь эшафот? Готовят казнь.

Я подхожу к окну, и утреннее солнце бьет прямо в глаза, заставляя щуриться. Вглядываюсь в толпу на главной площади Академии. Стражники повсюду — их черные доспехи отсвечивают металлом, копья образуют ощетинившийся лес. На эшафоте, грубо сколоченном из темного дерева, стоит связанная фигура, чьи одежды развеваются на ветру.

Присматриваюсь ближе — и холод сковывает тело, начиная с кончиков пальцев и разливаясь по груди. Дыхание перехватывает. Во рту пересыхает.

Это профессор Элайас.

— Нет, — шепчу я, и голос звучит чужим, сорванным. — Не может быть…

— Кайран донес на него, — говорит Даркен глухо, каждое слово словно выдавлено через силу. — После того разговора в библиотеке. Совет действует быстро.

Элайас стоит связанный и избитый — на его лице темнеют синяки, губа рассечена, левый глаз заплыл. Но держится прямо, подбородок поднят. Даже перед лицом смерти он не сломлен, и в этой гордой осанке есть что-то невыносимо трагичное. Мои руки дрожат, когда я опираюсь о подоконник, и дерево твердое, шершавое под ладонями — единственная реальность в этом кошмаре.

Рядом с эшафотом поднимается на возвышение Тенераус в черных одеждах с алыми вышивками пламени. Каждое его движение размеренное, театральное. Он поднимает руку, требуя тишины, и его голос, усиленный магией, разносится по площади как удар колокола, отражаясь от каменных стен:

— Граждане Академии! Сегодня свершится справедливость! Перед вами стоит профессор Элайас, обвиненный в распространении запрещенных знаний! В подрыве устоев! В попытке вернуть опасную, древнюю магию, которая едва не уничтожила наш мир столетия назад!

Толпа начинает гудеть — одни голоса сливаются в рев одобрения, другие звучат неуверенно, возмущенно. Кто-то кричит в поддержку казни, кто-то пытается протестовать, но их голоса тонут в общем гуле. Площадь превратилась в кипящий котел человеческих эмоций, и это зрелище тошнотворно — как люди так легко готовы смотреть на смерть.

Внезапно из передних рядов выходит высокая фигура в сером плаще, расшитом серебряными рунами. Капюшон падает, открывая лицо пожилой женщины с седыми волосами, собранными в строгий узел, и резкими, волевыми чертами. Шрам пересекает ее левую бровь — след давней битвы.

— Магистр Селена, — шепчет Даркен, и в его голосе впервые за это утро звучит надежда. — Член Совета. Союзница Элайаса.

Селена поднимает руку, и из нее вырывается мощный поток воды — не агрессивный, а защитный, образующий прозрачную, переливающуюся стену между Тенераусом и осужденным. Капли воды искрятся в солнечном свете, создавая на мгновение иллюзию радуги. Но эта красота обманчива — за ней скрывается отчаянная попытка остановить неизбежное.

— Я требую остановить казнь! — властно звучит ее голос, наполненный магией, разносясь над притихшей площадью. — Где доказательства? Где свидетели? Где соблюдение процедуры? Это не правосудие — это расправа!

Тенераус медленно поворачивается к ней, и даже на расстоянии видно, как холодны его глаза — два осколка льда в бесстрастном лице. Губы кривятся в усмешке, в которой нет ни капли веселья.

— У нас есть свидетель, — произносит он, растягивая слова, словно наслаждаясь моментом. — Заслуживающий доверия. Студент, чья преданность Совету не вызывает сомнений.

Он делает жест — и из толпы выходит Кайран.

Мой сосед по комнате. Тот самый парень, с которым я делил комнату, обсуждал занятия, делился едой. Сейчас он нервно оглядывается, руки дергаются, но голос звучит достаточно громко, старательно твердо — голос человека, убедившего себя, что поступает правильно:

— Я видел все собственными глазами. Вчера вечером в библиотеке профессор Элайас разговаривал с новым студентом — Александром из Зеленого Долга. Они обсуждали древнюю магию, запрещенную Советом! Профессор объяснял ему принципы, которые могут привести к Искажению! К безумию! Он рисковал жизнями всех нас!

Холод пронизывает до костей, до самых внутренностей. Кожа покрывается мурашками, пальцы немеют. Значит, он запомнил каждое слово. Каждую фразу. И побежал доносить. Предательство оставляет во рту привкус желчи.

Тенераус поворачивается и смотрит прямо на окна Академии. Его взгляд проникает сквозь стены, сквозь расстояние — словно он видит меня, стоящего у окна, замершего от ужаса. В этом взгляде торжество охотника, загнавшего добычу в угол.

— Александр из Зеленого Долга! — гремит его голос, отзываясь эхом от каменных фасадов. — Явись немедленно! Иначе профессор умрет прямо сейчас! Его кровь будет на твоих руках! У тебя есть одна минута!

Даркен хватает меня за руку с такой силой, что кости скрипят, а кожа краснеет под его пальцами. Больно. Но эта боль якорит меня в реальности.

— Не смей! — шипит он, развернув меня лицом к себе. Его глаза горят яростью и страхом. — Это ловушка! Выйдешь — и вас казнят обоих! Тенераус только этого и ждет!

— Но он умрет из-за меня… — голос срывается, комок стоит в горле. Вина давит на плечи непосильным грузом. — Я не могу… просто стоять и смотреть…

— Он умрет в любом случае, — жестко обрывает Даркен, впиваясь взглядом в мое лицо. — Посмотри на Элайаса! Посмотри внимательно!

Я смотрю на эшафот сквозь пелену слез, которые жгут глаза. Профессор медленно поднимает голову — это усилие дается ему с трудом, мышцы напряжены, но он делает это. Смотрит в сторону Академии, туда, где стоим мы.

Наши взгляды встречаются через расстояние.

И он едва заметно качает головой. Движение почти незаметное, но настойчивое.

Жестом связанной руки — насколько позволяют веревки — показывает: беги. Не приходи. Спасайся.

Это его последнее послание. Последний урок. Последний дар — моя жизнь в обмен на его.

Слезы текут по щекам горячими дорожками. Кулаки сжимаются так сильно, что ногти впиваются в ладони. Но я киваю. Еле заметно. Чтобы он видел: я понял. Я сделаю, как он хочет.

Селена отчаянно пытается создать новый водный барьер — её руки описывают сложные пассы, губы шепчут заклинание, пот блестит на лбу от усилия. Но Тенераус уже поднимает руку. Из его ладони вырывается яркое пламя — не обычный огонь, а магическое, раскаленное добела пламя, которое искажает воздух вокруг себя, заставляя его плавиться и дрожать. Смертоносное. Жадное.

— Тенераус, это убийство! — кричит Селена, и в её голосе отчаяние прорывается сквозь властность. — Это против всех законов! Против самих основ Совета! Ты превращаешь правосудие в фарс!

— Совет одобрил казнь, — холодно отвечает Тенераус, и в его голосе слышится торжество. — Голосование было законным. Вы были в меньшинстве, магистр. Примите поражение с достоинством.

Пламя рвется вперед — языки огня извиваются змеями, вытягиваются, набирают скорость.

Селена пытается остановить его водой, выбрасывая вперед обе руки — водный барьер становится толще, плотнее, но огонь слишком силен. Он пробивает защиту с шипением, превращая воду в пар, который окутывает эшафот белой пеленой. И затем обрушивается на Элайаса.

Раздается короткий крик — полный боли, но не страха. Не мольбы. Просто крик человека, принимающего свою судьбу.

Потом — тишина. Страшная, гнетущая тишина, в которой слышен только треск догорающего пламени.

Я резко отворачиваюсь, не в силах смотреть, но картина уже выжжена в памяти. Пламя. Дым. Силуэт, поглощенный огнем. Меня начинает трясти — крупная дрожь проходит по всему телу. Зубы стучат. Колени подгибаются, и я хватаюсь за край стола, чтобы не упасть. Желудок сжимается, во рту привкус меди — кусаю губу до крови, не замечая этого.

— Быстрее! — Даркен тащит меня от окна, почти волоком. — Они сейчас придут! Минуты, понимаешь?! У нас нет времени на горе!