Пахло ванилью. Сливками. Нагретой землей. И, конечно же, вишней.

Я оперлась локтями на теплые перила и посмотрела вниз, на свои владения.

Карты лгали. На всех имперских картах это место до сих пор обозначалось как «Северная Пустошь», зона вечной мерзлоты и повышенной опасности. Но любой, кто пересекал границу моих земель, знал правду.

Это был Эдем.

Долину, раскинувшуюся у подножия замка, нельзя было узнать. Там, где раньше торчали черные скалы, похожие на гнилые зубы дракона, теперь волновалось зеленое море. Террасы виноградников (мой новый эксперимент с «Лунной Лозой») карабкались по склонам. Огромные стеклянные купола теплиц сверкали на солнце, как россыпь бриллиантов. А между ними, ровными, армейскими рядами (влияние Рэйвена, не иначе), тянулись фруктовые сады.

— Мама! Мама, смотри!

Звонкий детский крик донесся с лужайки перед домом.

Я улыбнулась, положив руку на округлившийся живот. Второй наследник рода дель Тор, уютно устроившийся внутри, отозвался деликатным толчком, словно приветствуя брата.

Я спустилась по широкой лестнице в сад. Теперь здесь не нужно было расчищать снег. Трава — густая, изумрудная, специально выведенная мной для северного климата — пружинила под ногами.

В тени гигантской, раскидистой кроны Хрустальной Вишни, которая за эти три года вымахала выше крепостной стены, сидели двое.

Мои мужчины.

Рэйвен сидел прямо на траве, скрестив ноги. На нем не было ни мундира, ни брони. Простая льняная рубашка была расстегнута почти до середины груди, рукава закатаны. Он выглядел расслабленным, но я знала: стоит хрустнуть ветке, и он превратится в боевую машину за долю секунды. Привычки генерала неистребимы, даже если генерал в отставке.

Рядом с ним, насупившись от усердия, сидел Эрик.

Ему было три года, но выглядел он старше. Кровь Драконов и магия Источника Жизни делали свое дело. Черные вихры, упрямый подбородок отца и мои теплые карие глаза.

— Не спеши, — наставительно говорил Рэйвен. Его голос, когда-то заставлявший легионы дрожать, сейчас звучал мягче бархата. — Магия — это не дубина, Эрик. Это скальпель. Или, в данном случае, венчик для взбивания.

— Но оно тает! — возмутился сын, тыча пальцем в медную миску, стоящую перед ним.

В миске была смесь густых сливок, сахара и пюре из «Медовой вишни».

— Оно тает, потому что ты злишься, — спокойно пояснил Рэйвен. — Огонь — это гнев. Лед — это спокойствие. Дыши. Представь снежинку. Идеальную, холодную, неподвижную.

Эрик зажмурился. Его маленькие бровки сошлись на переносице. Он вытянул пухлые ручки над миской.

Я остановилась в паре шагов, боясь спугнуть момент.

Воздух вокруг пальчиков сына задрожал. Сначала ничего не происходило, а потом с его ладоней сорвался поток голубоватого тумана. Не резкий, как боевой удар, а мягкий, обволакивающий.

Сливки в миске вздрогнули и начали густеть. По стенкам посуды пополз иней.

— Вот так, — шептал Рэйвен, направляя руку сына своей рукой. — Не морозь в камень. Оставь мягкость. Это десерт, а не снаряд для катапульты.

Смесь в миске превратилась в идеальный, розоватый шар мороженого.

— Получилось! — взвизгнул Эрик, открывая глаза. — Папа, я сделал зиму вкусной!

— Ты молодец, боец, — Рэйвен потрепал его по волосам. — У тебя контроль лучше, чем у меня в твои годы. Я в три года случайно заморозил кошку.

— Бедная киса, — посочувствовал Эрик.

— Киса оттаяла и потом еще десять лет гадила мне в тапки в знак мести. Так что справедливость восторжествовала.

Я не выдержала и рассмеялась.

Рэйвен мгновенно вскинул голову. Увидев меня, он просиял той особенной улыбкой, которая предназначалась только мне. Улыбкой человека, который выиграл джекпот у судьбы.

Он вскочил на ноги одним слитным, текучим движением и оказался рядом раньше, чем я успела сделать шаг.

— Почему ты ходишь одна? — в его голосе прозвучали привычные нотки гипеroпеки. — Где Марта? Где охрана? Тебе нельзя переутомляться.

Он подхватил меня под локоть, словно я была сделана из того самого сахара, который мы добавляли в мороженое.

— Рэй, я беременна, а не смертельно больна, — я закатила глаза, но прижалась к нему. Его тепло было моей личной батарейкой. — И я прошла всего двадцать метров от террасы.

— Двадцать метров по пересеченной местности, — парировал он, усаживая меня на расстеленный плед с такой осторожностью, будто я была ядерной боеголовкой с взведенным таймером. — Ты носишь принцессу. Мою дочь. Я требую соблюдения режима.

— А если там принц? — поддела я его.

— Исключено, — отрезал он безапелляционно. — Я договорился с мирозданием. Будет дочь. С твоими волосами и моим характером. Бедная Империя, она еще не знает, что её ждет.

— Мама! Пробуй! — Эрик подсунул мне ложку с мороженым.

Я попробовала.

Это было... совершенство.

Холодное, сладкое, сливочное, с ярким вкусом вишни и легким оттенком магии, который щипал язык, как пузырьки шампанского.

— Ммм... — промычала я. — Эрик, это шедевр. Мастер Гролл удавится от зависти. Мы можем открывать новую линию производства. «Мороженое от юного Герцога».

— Я буду продавать его за миллион! — заявил сын, в котором явно проснулись мои гены бизнесмена.

— Сначала накорми мать, коммерсант, — усмехнулся Рэйвен, вытирая сладкое пятно с щеки сына.

Мы сидели на траве, ели мороженое из одной миски, и над нами звенела ветвями Хрустальная Вишня. Она разрослась невероятно. Её корни пронизывали весь утес, скрепляя камень, а крона светилась даже днем, создавая над замком купол благодати. Монстры из Пустоши теперь обходили наши земли за сто лиг — свет этого дерева был для них как святая вода.

— К нам гости, — лениво заметил Рэйвен, глядя в сторону ворот.

Я проследила за его взглядом.

Во двор въезжала кавалькада. Но это были не имперские чинуши, которых я научилась отваживать высокими ценами и сложным этикетом.

Это были свои.

Полковник Даррен (он получил повышение год назад, но отказался переводиться в столицу) спрыгнул с коня. Он раздался в плечах, в висках появилась седина, но улыбка осталась той же — открытой и честной.

Следом за ним семенил Казимир. Наш домовой окончательно переквалифицировался в мажордома. Он был одет в миниатюрную копию генеральского мундира (подарок Рэйвена на юбилей) и тащил огромный поднос с пирожками.

— Здравия желаю! — гаркнул Даррен, подходя к нам. — Докладываю обстановку. На границе — тишина и скука. Твари спят. Зато на торговом посту бойня.

— Что случилось? — насторожилась я.

— Купцы из Южных Эмиратов подрались с делегацией гномов за очередь на погрузку «Вишневого Эликсира». Гномы утверждают, что они занимали с пятницы. Южане кричат, что у них скоропортящиеся верблюды. Пришлось применить водометы.

Рэйвен хохотнул.

— Мирные проблемы, — с удовольствием констатировал он. — Как же я люблю эти мирные проблемы.

— А еще, — Даррен хитро прищурился, доставая из седельной сумки свиток, перевязанный алой лентой. — Письмо из Академии. Они снова просят, умоляют и требуют прислать им образцы почвы и хотя бы один саженец «Железной Вишни». Обещают назвать новый корпус именем леди Алисии.

— Пусть назовут именем Казимира, — махнула я рукой. — Он больше вкладывается в удобрения. А саженцы... нет. Это стратегический ресурс. «Железная Вишня» растет только здесь, на крови и любви. В их пробирках она зачахнет.

Казимир, услышав свое имя, гордо выпятил грудь и сунул Эрику пирожок.

— Кушай, наследник. Силы нужны. Тебе еще Империей править.

— Не дай бог, — буркнул Рэйвен. — Пусть лучше садом правит. Нервы целее будут.

Вечер опускался на долину мягким, сиреневым покрывалом.

Гости разошлись. Эрика уложила спать Марта (теперь она была главной няней и грозой всех гувернанток).

Мы с Рэйвеном остались одни.

Мы стояли на той самой точке, где три года назад наши капли крови упали на мертвый корень. Теперь здесь был мощный ствол, теплый на ощупь, несмотря на хрустальную структуру.