— А эти бойцы все у тебя?

— Да ну, все, — Кошелев прищурился. — Человек десять. Они молодцы, сразу же доложили особистам о ловушке, наверное, зачли, и большинство сразу же в запасные части отправили.

— Ладно, это хорошо, что не придётся никого подставлять докладом об обнаруженной нашей технике. Самое главное, какие перспективы восстановления.

— Самые радужные. Немчура на что рассчитывала? Техника в хорошем состоянии, русские на радостях сунутся и взлетят на воздух. Мины уж очень хитро были поставлены. Если бы немцы успели пленных расстрелять, то вполне бы могло и сработать. «Студебеккеры» все восстановим, один, возможно, даже сегодня. Полуторки, кроме одной. С «эмками» повозимся, но восстановим. Срок четыре дня.

— Ну что же, отлично. Теперь смотри, какой общий расклад у нас получается. Павел Петрович сказал, что у него планы здесь сделать цех по подготовке лома к переплавке. Сначала, конечно, разборка и прочее. Так что ты давай с заводскими налаживай контакт и, не откладывая в долгий ящик, параллельно начинайте основательный цех тут строить. Чтобы работать не под открытым небом и не одними кувалдами махать. Кто-то, конечно, здесь останется, но большинство на другие объекты пойдёт. Вот такие расклады у нас получаются.

— Мне такие расклады, Георгий Васильевич, нравятся, — Кошелев заулыбался, довольно раскинув руки. — Значит, перспектива есть. А это самое главное. Людям надо видеть, что их труд не впустую, что они строят что-то настоящее.

Я кивнул, понимая, что он прав. Для бывших военнопленных особенно важно было чувствовать себя нужными, полезными. Это был путь к их реабилитации не только формальной, но и внутренней.

Я быстро вернулся к машине. Михаил завёл мотор, и мы тронулись. Утро было ясное и ещё холодное. Апрельское солнце светило ярко, но грело пока слабо. По дороге виднелись руины: серые, местами обугленные. Но уже кое-где мелькали люди, начиналась работа по расчистке. Кто-то разбирал завалы, кто-то вывозил обломки. Город просыпался к новой жизни, медленно, с трудом, но просыпался.

Михаил вёл машину уверенно, объезжая воронки и груды битого кирпича. Я сидел, глядя в окно, и думал о предстоящем дне. Много дел, и все важные.

В Горстройтрест я успел ровно без пяти восемь, так что из-за меня возможной задержки начала работы первого полноценного рабочего дня не произошло. Это было хорошо, пунктуальность должна быть у всех: у начальства, и у подчиненных. Особенно в военное время, когда дисциплина — это не просто слово, а вопрос выживания.

В кабинете Беляева меня уже ждали все бригадиры строителей. Сидя за столом и вдоль стены они переговаривались вполголоса. Увидев меня все притихли, загасили папиросы. Я окинул их взглядом, крепкие мужики, повидавшие виды. Многие в гимнастёрках, некоторые с орденами и медалями. Фронтовики. С такими работать можно.

И я произнёс перед ними очень вдохновенную речь:

— Начинаем работать, все по своим рабочим местам.

Ну да, красноречие — это моё всё. Чего там разглагольствовать, когда всё и так ясно? Дело надо делать, а не языком чесать. Они это поняли сразу, переглянулись, кивнули и начали расходиться. Беляев остался, посмотрел на меня с лёгкой усмешкой:

— Лаконично, товарищ Хабаров.

— А что тут ещё сказать? — пожал я плечами. — Люди взрослые, всё понимают.

Я отлично понимал, что мой вчерашний отчёт наверняка вызвал массу вопросов у тех, кто его читал. Да мне и самому было совершенно непонятно, как можно было за такое короткое время сформировать полноценную организацию, которая без раскачки уже взялась за работу. Это же не просто бригады людей собрать — это целый механизм запустить, со всеми его шестерёнками, рычагами и приводными ремнями.

Непосредственно строительные бригады ещё можно было успеть сформировать быстро, тут ничего особо мудрёного нет. Личный состав у тебя перед тобой в строю стоит, дал десяток правильных команд, распределил по участкам, назначил старших, и всё готово, можно работать. Но сформировать сам аппарат управления трестом и запустить без раскачки его полноценную работу! Вот это уже было похоже на чудо. Или на очень и очень грамотную, продуманную до мелочей подготовительную работу.

Но когда я расположился уже в своём кабинете, и начал читать приготовленный специально для меня доклад и все принесённые для ознакомления документы, то всё элементы этого пазла стали занимать свои логические места. Картина складывалась чёткая и ясная. Передо мной лежали не просто бумаги, а продуманная система, готовая к немедленному внедрению.

Беляев и сёстры Орлова и Кошелева свой скудный рабочий паёк получали не зря, это я понял сразу же. Работали они, оказывается, не покладая рук все эти дни, пока я ещё даже не приехал в Сталинград. Это я понял, когда увидел даты подготовки документов. Они подготовили абсолютно всю документацию, необходимую для начала полноценной деятельности треста, от штатного расписания до должностных инструкций каждого сотрудника.

И когда начали из партийного дома приходить срочно направленные сюда специалисты, то им просто, например, говорили:

— Юрий Андреевич, вы назначаетесь исполняющим обязанности на такую-то должность. Ознакомьтесь, пожалуйста, со своими служебными обязанностями и планом вашей конкретной деятельности с этой минуты. Распишитесь, что получили пакет документов и приступили к работе. Вот ваш рабочее место, вот ваши подчинённые, вот первоочередные задачи. Вопросы есть?

И человек получал в руки готовую папку, в которой было всё, от должностной инструкции до списка первоочередных задач. Ему не нужно было гадать, что делать, с чего начать, к кому обращаться. Всё было расписано по пунктам.

У Анны Николаевны был составлен чёткий список очерёдности заполнения должностей, кого в первую очередь назначать, кого во вторую, кого можно и подождать. И ей не составило особого труда быстро заполнить штатное расписание таким образом, что трест без всякой раскачки начал полноценную работу с первого же дня.

И мало того, сёстры умудрились ещё и все мои размышления и безумные идеи, а я ведь уже написал их немало, превратить в конкретное руководство к действию и перспективный план работы на ближайшее будущее. Всё структурировали, расписали по пунктам, расставили приоритеты.

Так что ничего необычайного и чудесного в происшедшем не было, если разобраться. Просто высочайший профессионализм людей, находящихся на своём место, которые знают своё дело и делают его хорошо, без суеты и показухи. А для меня — это был настоящий рояль в кустах. Или, вернее, Архимедов рычаг, который, возможно, поможет перевернуть нынешний страшный сталинградский мир, вытащить город из руин. С такими помощниками можно было не просто выполнять планы, а делать невозможное.

Штатное расписание, конечно, выполнено пока не полностью, свободные вакансии еще предстоит заполнять постепенно, по мере поступления кадров.

Специалистов надо ещё много, очень много. Особенно узких специалистов: инженеров разных профилей, технологов, сметчиков и проектировщиков. Например, ведущих специалистов, заместителей управляющего, всего трое: главный инженер, главный бухгалтер, главный архитектор. Кошелов, деверь Зои Николаевны, ещё и завотделом механизации совмещает, будет пока тянуть две должности. Остальные должности

Все москвичи, посланцы академика Веснина очень ко двору. Это просто конкретнейшее попадание в десятку. Благодаря им совершенно полноценно начнет работать отдел главного архитектора. Товарищ академик, похоже, хорошо знает своё дело и, возможно, грамотно мотивирован. Поэтому его посланцы в курсе стоящих перед ними задач, успели ещё в Москве получить много необходимой справочной информации и начать практическую работу ещё в самолёте. Они привезли с собой альбомы типовых проектов, справочники, даже чертежи некоторых решений, адаптированных под сталинградские условия.

Начав знакомиться с заранее подготовленными документами, наличие которых и позволило сотворить это организационное чудо, я сразу же обратил внимание на даты выполнения этих работ, они почти все были датированы разными днями последних трех недель. Значит, работа велась заранее, до моего прихода, в расчёте на будущее.