— А перекрытия? Крыши?

— Лес сначала начнем собирать из развалин. Его много, надо только методично собирать. Обгоревшие балки очищаем, подгоняем. Кровельное железо тоже в развалинах полно. Да, это трудоёмко, но реально. А про работы Челиева материалы надо в Москве срочно заказать, вдруг я что-то немного напутал. Я про это давно читал, еще в сороком, — не моргнув, соврал я..

Виктор Семёнович задумчиво кивал, слушая меня. Он делал пометки в блокноте, что-то прикидывал.

— А вторая идея? Про немецкую технику?

— Там проще, — я достал из сумки второй лист с набросками. — Разбитой немецкой техники по всему городу навалом. Грузовики, штабные машины, бронетранспортёры, даже танки. Создаём централизованную площадку, лучше всего у «Красного Октября». Туда свозим всё это железо. Разбираем, сортируем, собираем из нескольких разбитых машин одну целую. Так сейчас наши ребята делают на тракторном на своем ремонтном участке. Фронтовики говорят эти танки лучше новых. А немцы педанты, у них стандартизация отличная, запчасти взаимозаменяемые. Привлекаем пленных механиков, они свою технику знают лучше всех.

— И что получим в итоге?

— Парк исправных машин. Грузовики для перевозки стройматериалов, для вывоза мусора. Танки переделываем в тракторы, как на тракторном уже пробуют делать. На них можно и плуги цеплять, и строительное оборудование. Негодное скоро сразу в переплавку, в тех же цехах «Красного Октября».

Виктор Семёнович откинулся на спинку стула, закурил новую папиросу. Молчал, думал. Я не торопил его, понимал, что он прикидывает всё это в уме, оценивает реальность исполнения.

— Знаешь, Георгий, — наконец произнёс он, — твои идеи иногда мне кажутся безумными. Но они пока вроде срабатавют. Наверное именно потому, что безумные. Потому что никто до этого не додумался. Ты смотришь под ноги и предлагаешь использовать то, что под ногами валяется.

Он встал, подошёл к окну, постоял, глядя на разрушенный город.

— На совещании у Чуянова ты всё это изложишь. Подробно, с цифрами. Подготовься. Это может быть наш шанс.

— Будет исполнено, товарищ второй секретарь.

— И ещё, Георгий, — он обернулся ко мне, — спасибо. За то, что думаешь. За то, что не опустил руки. За то, что веришь, что можно.

Я встал, отдал честь. Что тут скажешь? Просто надо делать, а не говорить. Работать, а не рассуждать о невозможности. Вот и всё.

Перед тем как оказаться в кабинете Чуянова, я зашёл к Марфе Петровне. Она действительно уже поговорила с Аркадием Антоновичем и сказала мне, что это возможно, а конкретно мне надо будет зайти попозже, после совещания у Чуянова.

Марфа Петровна работала в горкоме с довоенных времён и знала только все тонкости делопроизводства, но и тайные пружины функционирования аппарата управления огромной страны в среднем звене, от которого реально зависит почти всё. Она у меня почему-то вызывала доверие и я совершенно не ожидал от неё подвоха в таком щепитильном вопросе. Сейчас она сидела за своим столом, заваленным папками с документами, и что-то записывала в толстую амбарную книгу.

— Георгий Васильевич, милый, — сказала она, подняв на меня глаза поверх очков, — Я всё сделаю, комар носа не подточит. Аркадий Антонович говорит, у мальчика вашего сестрёнка слабенькая, так мы постараемся, чтобы посылки ваши доходили.

— Спасибо вам большое, Марфа Петровна.

— Да что там, сынок, — она махнула рукой. — Люди же. Помогать надо, кто как может.

В кабинет первого секретаря обкома я зашёл из всех приглашённых самым последним и, судя по всему, Виктор Семёнович уже доложил о моих идеях. В момент моего появления Чуянов с кем-то разговаривал по телефону на эту тему.

Кабинет был просторным, с высокими потолками. За длинным столом уже сидели те, чьи фамилии были перечислены в секретной телефонограмме ГКО: Прохватилов, Зименков, Пигалев. Виктор Семёнович сидел чуть в стороне, делая какие-то пометки в блокноте. Все молчали, слушая телефонный разговор Чуянова.

— Да, Семён Захарович, спасибо за помощь. Не ожидал так оперативно получить консультацию…. А когда можно ожидать прибытия?… Отлично. Ещё раз спасибо за помощь.

Алексей Семёнович аккуратно положил трубку и поднял глаза на меня. Лицо его было усталым, но в глазах читалась какая-то новая энергия, какая-то решимость, которой не было ещё вчера. Похоже, поездка в Москву его встряхнула, заставила собраться.

— Проходи, Георгий Васильевич. Мы тут собрались на полчаса пораньше и уже успели кое-что обсудить. Я связался с академиком Весниным и наркомом строительства Гинзбургом. Виктор Александрович сказал, что ваша идея с мертелем Челиева и известково-песчаной смесью сработает, если строго придерживаться этих технологий. Сегодня вечером в Сталинград летят какие-то специалисты на «Красный Октябрь» к товарищу Матевосяну. Академик Веснин срочно командирует к нам одного из своих сотрудников НИИ строительной техники Академии архитектуры, которые вместе с ним сейчас находятся в Москве. Этот товарищ хорошо разбирается во всех этих технологиях, которые ты, Георгий Васильевич, предлагаешь использовать. И он тоже прилетит на этом самолёте. У нас он будет находиться столько, сколько нужно, — Чуянов довольно развёл руками.

Я медленно прошел и сел на пустой стул за столом, переваривая услышанное. Значит, мои предложения уже докатились до самого верха, до академиков и наркомов. Значит, в них действительно увидели смысл, раз так быстро реагируют. Чуянов говорил уверенно, даже с некоторой гордостью, словно это он сам всё придумал и организовал.

В воцарившейся в кабинете на некоторое время тишине было слышно, как за окном медленно капают последние капли только что прошедшего короткого дождя. Стекло было мокрым, по нему текли струйки, преломляя свет утреннего солнца, уже пробившегося сквозь тучи.

— Так что завтра можно будет начинать конкретно и предметно работать в этом направлении, — продолжил Чуянов. — К сожалению, товарищ Воронин не может сегодня здесь присутствовать, и мы не имеем возможности оформить наши решения как постановление нашего городского комитета обороны, но я думаю, когда он вернётся, то ничего не будет иметь против. Я предлагаю от партийных органов контроль за этим направлением, а более правильно будет вообще за всеми вопросами, связанными с восстановлением жилого фонда, возложить на товарища Хабарова Георгия Васильевича, инструктора строительного отдела городского комитета ВКП(б). Кто, товарищи, против такого предложения?

Я почувствовал, как у меня перехватило дыхание. Вот так, запросто, в одной фразе на меня свалили всю ответственность за восстановление жилья в Сталинграде.

Против никто не был, и я таким образом совершенно неожиданно для себя стал главным восстановителем разрушенного жилья Сталинграда. Присутствующие молча кивали, некоторые даже не смотрели в мою сторону, словно вопрос был решён заранее и моё мнение никого не интересовало.

— Второе твоё предложение, Георгий Васильевич, даже и обсуждать нет смысла. Думаю, надо просто прямо сегодня же начинать эту идею воплощать в жизнь. Виктор Семёнович уже созвонился с товарищем Матевосяном, и они решили, что самое разумное эту площадку действительно организовывать вблизи «Красного Октября». Персонально давайте поручим этим заниматься товарищу Пигалеву, как председателю горисполкома, и товарищу Хабарову, как ответственному за восстановление жилого фонда. Думаю, все понимают, что без решения транспортной проблемы и ликвидации дефицита тяжёлой строительной техники мы ничего с мёртвой точки не сдвинем. Пока товарищ Пигалев будет организовывать расчистку площадки, ты, Георгий Васильевич, должен будешь собрать бригаду ремонтников, тех, кто будет этим непосредственно заниматься.

Не знаю, было ли обсуждение моих предложений в моё отсутствие, но сейчас Чуянов просто выступал в привычном, наверное, ему амплуа, давая руководящие указания и по большей части мне.

Я, конечно, ничего против не имел и не совсем понимал, как это всё должно работать, но по факту получалось, что главным организатором всевозможных строительных работ и руководителем оказывается молодой человек, которому в этом мире всего девятнадцать. У меня официально всего семь классов образования, и занимаемая мною должность очень скромная: инструктор горкома партии. А что окажется по факту, время покажет.