Маленков уже подготовил справку для ближайшего заседания ГКО. Со своей рекомендацией о возобновлении масштабных проектных работ в этой сфере. Окончание войны не за горами и надо уже думать о будущем, о том, как будут жить люди в мирное время.

Но неожиданно на его столе оказался проект сталинградцев, привезённый Чуяновым. Маленков быстро просмотрел его, и понял, что это тщательно и детально разработанный проект крупнопанельного домостроения. Который можно прямо завтра начинать осуществлять, не через месяцы проработок, а сейчас.

Одним из главных его достоинств являлось то, что сталинградские товарищи полностью рассчитывают обходиться своими силами. За исключением одного момента, при масштабном производстве им потребуются достаточно крупные централизованные поставки цемента.

Но даже в этом вопросе они предлагают реальнейший выход: строительство нового цементного завода, опять же своими силами, в рабочем поселке Михайловка Сталинградской области. Там, по их мнению, в сорок первом году, ещё перед войной, было открыто очень крупное месторождение мела и глины. Это сырьё для производства цемента.

Маленков сразу же вспомнил вчерашний разговор с Лаврентием Павловичем, который проинформировал его, что фигурант известного им «протезного» дела уже в Сталинграде. Разрабатывает что-то связанное со строительством, и что из Вольска поступил запрос на срочную передачу в Сталинград проектной документации на новый цементный завод.

Тогда он не придал этому большого значения. Берия часто делился такими мелочами, просто чтобы держать коллег в курсе. Но теперь всё складывалось в единую картину.

И вот теперь перед ним на рабочем столе лежат несколько папок, разработанного проекта крупнопанельного домостроения, на которых написано, что автором является инструктор Сталинградского горкома ВКП(б) Хабаров Георгий Васильевич. Тот самый молодой человек, который изобрёл новую конструкцию протеза.

Маленков сразу отправил телефонограмму в Горький с требованием срочного отчёта о ходе экспериментального производства протезов новой конструкции. Хотелось понять, насколько серьёзно работает этот Хабаров. Одно дело предложить идею, другое, довести её до реального производства.

Потом он тут же вызвал секретаря. Умудрённый опытом помощник Маленкова по голосу шефа понял, что дело очень срочное, он чуть ли не бегом направился в его кабинет.

— Слушаю, Георгий Максимилианович.

Маленков поморщился. Он, как и большинство руководящих работников центрального аппарата, предпочитал обращение «товарищ такой-то». Естественно, по примеру Сталина. Но этот секретарь отличался от других работников его аппарата потрясающей работоспособностью и преданностью. Поэтому Маленков прощал ему эту маленькую слабость называть иногда его по имени-отчеству, как старого знакомого.

— Срочно вызовите ко мне Веснина.

Секретарь кивнул и вышел, не задавая лишних вопросов. Такие распоряжения нужно было выполнять немедленно.

Виктор Александрович Веснин, президент Академии архитектуры СССР и фактический руководитель НИИ строительной техники, вместе со своими ведомствами и учреждениями эвакуировался осенью сорок первого в Куйбышев. Оттуда он был специально вызван Маленковым с группой своих учёных сотрудников для проведения экспертизы предложения свердловских товарищей, и доклада о немецких и своих довоенных разработках.

До отчёта на ГКО о проделанной им работе Маленков распорядился архитекторам находиться в Москве. Они, кстати, тут же этим воспользовались. Попросили разрешения начать возвращаться в столицу на постоянной основе. Эвакуация надоела всем.

Маленков им не сказал ни «да», ни «нет». Но лично склонялся к мнению, что пора. Ход войны поворачивался в закономерную, по его мнению, сторону. Фронт начал откатываться на запад, временная затишье — это передышка перед бурей, которую скоро Красная Армия обрушит на хваленый вермахт и окончательно сломает хребет нацистской гадине. Скоро Москва снова станет полноценной столицей, а не прифронтовым городом. И вот теперь как отлично, что эти учёные мужи сидят под рукой.

Виктор Александрович Веснин был средним из трёх знаменитых братьев. Старший, Леонид, умер в тридцать третьем. Младший, Александр, практической архитектурой не занимается уже лет десять, ушёл в теорию и преподавание. А Виктор Александрович по-прежнему на коне, весь в делах и очень энергичный, несмотря на возраст.

Ожидая Веснина, Маленков ещё и ещё раз внимательно прочитал проект молодого инструктора Сталинградского горкома. Он достал из стола справку о нём, подготовленную три недели назад Берией и внимательно её изучил. Лаврентий Павлович умел собирать информацию, его справки всегда были полными и точными.

— И правда новый Ломоносов, — буркнул он себе под нос, прочитав, что Хабарову девятнадцать лет. — Это будет покруче протеза новой конструкции.

Девятнадцать лет и уже два серьёзных проекта. Причём оба доведены до стадии практической реализации. Таких людей нужно было поддерживать, из таких вырастали нужные стране настоящие кадры.

По большому счёту никакая экспертиза хабаровскому проекту не требовалась. Ему лично было ясно, что надо давать «добро» и на эксперимент с заводом, и разрешать строительство нового цементного в Сталинградской области. Но формальности нужно было соблюсти. На ГКО нужно прийти с экспертным заключением, а не просто со своим мнением.

Маленков поднял трубку и коротко бросил:

— Гинзбурга, срочно.

Несмотря на то, что известных Гинзбургов в стране несколько, он не сомневался в том, что секретарь соединит его именно с тем, кто ему нужен. С руководителем Наркомстроя Семёном Захаровичем Гинзбургом.

Его вопрос был немного не по адресу. Производство цемента находилось в ведении другого ведомства, наркомата промышленности строительных материалов СССР. Но сейчас Гинзбург временно возглавлял и этот наркомат, по объективным причинам совмещая две должности в условиях военного времени. А если разрешать строительство двух новых заводов, цементного в Михайловке и экспериментального домостроительного в Сталинграде, то никак не обойтись без профильного наркома.

С Гинзбургом соединили очень быстро. Он, судя по голосу, тоже уже работал, что Маленкову было неудивительно. Его, скорее всего, вечером тоже вызовут на заседание ГКО, а к этому надо основательно подготовиться. Доклады на ГКО требовали тщательной проработки, и естественно, народный комиссар по строительству СССР сейчас был в Москве.

— Слушаю, товарищ Маленков.

Голос звучал бодро, но Маленков уловил нотки усталости. Все работали на износ. Это было время, когда никто не жалел себя.

— Семён Захарович, ты мне срочно нужен. Приезжай. И обязательно с данными по цементу в стране в целом. По производству, по запасам, по распределению. А также где по мнению профильных специалистов можно начинать строительство новых цементных заводов.

Цемент сейчас был одним из стратегических материалов. Его производство к сорок третьему году упало больше чем в пять раз. Большинство заводов остались на оккупированной территории, на Украине и в Новороссийске. Эвакуировать их не успели. Да и невозможно было эвакуировать цементные печи. И сейчас предложенное строительство нового завода было как нельзя кстати.

Маленков положил трубку, не дожидаясь ответа Гинзбурга. Он был уверен, что его распоряжение будет выполнено. Когда звонил член ГКО, вопросов не возникало. Все понимали, насколько это срочно и важно.

Почти тут же зашёл секретарь и доложил:

— Товарищ Маленков, телефонограмма из Горького.

«Не поймёшь его, когда товарищ Маленков, когда Георгий Максимилианович», — подумал Маленков, усмехнувшись. Взял протянутый ему бланк и быстро пробежал глазами по строчкам.

На вечер шестого апреля в Горьком сделано двадцать семь протезов. Двенадцать с использованием дюралюминия и пятнадцать стальных. Технологии можно считать отработанными. Проблема только в одном. Обеспечение сырьём, дюралюминием и сталью. Но это уже вопрос организации, а не самой конструкции.