Я тут же попросил секретаря, а им является, как выяснилось, действительно незаменимая Зоя Николаевна Кошелева, пригласить ко мне её сестру. Надо было кое-что прояснить, уточнить. И, главное, понять, с кем я имею дело на самом деле.

Анна Николаевна в этот момент находилась в кабинете Беляева, в соседней комнате, и, очевидно, ждала моего вызова. Явилась буквально через минуту, быстро, но без суеты. Внешне она за эти часы, прошедшие с момента нашего вчерашнего знакомства, естественно, не изменилась. Всё те же строгие черты лица, всё та же аккуратная причёска, всё та же выправка. А вот внутренне…

В глазах у неё появился какой-то особенный блеск, не радостный, не торжествующий, а скорее хищный, настороженный. Мне почему-то сразу же в голову пришла мысль, что так на мир смотрит волчица, которая идёт на прорыв через охотничьи флажки, спасая себя, а самое главное свою стаю, своих волчат. Готовая на всё, чтобы выжить. Почему у меня возникла именно такая ассоциация: вот убей, не скажу. Просто ощущение опасной решимости, готовности действовать без оглядки. Но она возникла, и очень отчётливо.

Я не из тех начальников, которые заставляют подчинённых стоять перед собой как школьников, поэтому предложил ей сесть, и только после того, как она устроилась на стуле напротив моего стола, начал разговор.

— Анна Николаевна, вы однозначно будете утверждены в должностях заведующего отделом кадров и заместителя управляющего трестом по кадрам. Это решение уже принято, осталось только оформить документы. И что-то подсказывает мне, что, пока вы лично не подберёте себе надёжную замену, будете продолжать руководить и архивом. Три должности одновременно — это, конечно, нагрузка, но я думаю, вы справитесь.

Моё начало разговора оказалось стопроцентным попаданием в яблочко.

Анна Николаевна немного растерялась, это было хорошо видно по её внезапно задрожавшим губам, по тому, как она сжала руки на коленях. Она явно не ожидала такого начала: ни моей высокой оценки проделанной ею работы, ни такого серьёзного кадрового решения. Времена сейчас тяжёлые, голодные, страшные, а я её, можно сказать, одним росчерком пера выдвигаю в высшие эшелоны городской чиновничьей иерархии. А это в первую очередь качественное и количественное улучшение получаемого ею продовольственного пайка, достаточно резкий рост зарплаты а это возможно выживание для неё и её близких в нынешнее голодное время.

В успешно начатом наступлении всегда важно не терять набранных темпов, а неуклонно их наращивать, не давать противнику опомниться. Исходя из этого проверенного военного постулата, который я хорошо усвоил на фронте, я повёл дальнейший разговор, не делая паузы.

— Скажите, пожалуйста, почему вы вдруг решили выполнить всю эту работу? — показал я рукой на толстые папки с разработанным заранее штатным расписанием треста, детальными должностными инструкциями и персональными планами работы каждого сотрудника треста на первые недели. — Это же колоссальный объём работы. Зачем? Что вами двигало?

Анна Николаевна сразу вся собралась, подтянулась, как солдат, услышавший команду «Смирно!». У неё перестали дрожать губы и приняли упрямую и волевую конфигурацию. Взгляд стал жёстким и решительным, в нем даже появилось что-то вызывающее.

— Вы, Георгий Васильевич, полагаете, что вам это очень необходимо знать?

Такой контрвопрос в ответ на мой прямой вопрос не остановил моё наступление, но сразу же существенно снизил его темпы и, возможно, даже вызвал некоторую растерянность с моей стороны. Не ожидал я такой прямоты, такого вызова. Обычно подчинённые не смеют так разговаривать с начальством.

— Если честно, то да, — сказал я после небольшой паузы. — И вы даже не представляете, насколько это для меня важно. Мы с вами, нравится нам это или нет, уже в одной лодке. И, полагаю, уже достаточно прочно друг с другом связаны нашими служебными отношениями. Мне нужно понимать, кто работает рядом со мной, какова мотивация этих людей. Иначе как я могу вам доверять? А без доверия у нас никакой работы не получится.

«Вот чёртова баба, надо же ей обязательно всё уточнить, всё проверить, — подумал я с некоторым раздражением, но одновременно и с нотками искреннего восхищения. — Как тростинка на ветру, до земли гнется, но не ломается. А чуть стихло, сразу выпрямляется».

Анна Николаевна помолчала, обдумывая мои слова, взвешивая их. Потом медленно кивнула, приняв решение.

— Хорошо, я отвечу вам максимально откровенно, насколько это вообще возможно в наше время, — она выдержала паузу, собираясь с мыслями. — Мы, я с Зоей и Сидор Кузьмич, знакомы очень давно и далеко не первый год вместе работаем. В своё время работали с товарищем Андреевым, и когда узнали о его грядущем возвращении, и на ту же должность, то сделали определённые выводы. Также мы заранее узнали о вашем назначении, и кто вы такой.

Она говорила спокойно, размеренно, подбирая слова.

— Мы понимали, что город будет восстанавливаться, что нужна организация, которая возьмёт это на себя, и понимали, что возможно будем нужны. Поэтому готовились.

Анна Николаевна сделала паузу и окинула меня таким изучающим взглядом, что у меня аж мороз по коже пошел. Очевидно что всё, что она сказала это присказка, а вот будет ли сказка?

Пауза откровенно стала затягиваться и моя собеседница наконец-то решилась продолжить.

— Это была инициатива Сидора Кузьмича, я лично была против, просто не хотела больше рисковать. Но ваше поведение изменило мой решение.

Она закончила говорить и внимательно стала смотреть мне в глаза, не отводя взор. Я выдержал паузу, давая ей возможность продолжить, если захочет. Но Анна Николаевна молчала, ожидая моей реакции.

— Исчерпывающий ответ, — медленно кивнул я головой, переваривая услышанное. — Спасибо за откровенность. Но у меня возник небольшой уточняющий вопрос. Последний. Чем вы с сестрой занимались сразу же после революции? В гражданскую?

Товарищ Орлова мгновенно выпрямилась ещё больше, и мне действительно показалось, что она сейчас действительно вскочит со стула и вытянется в строевой стойке «Смирно!», как на параде. Плечи расправились, подбородок приподнялся.

— Мы с Зоей коренные царицынские, родились и выросли здесь. И в ряды ВЛКСМ вступили в восемнадцатом году, как только комсомол создали. И лично участвовали в обороне Царицына от белых. Работали в госпиталях, рыли окопы, носили патроны бойцам. Делали всё, что требовалось для победы. С Красной Армией ушли и с ней же потом вернулись.

— Спасибо, Анна Николаевна, у меня больше нет вопросов, — я откинулся на спинку стула, показывая, что разговор, вернее даже допрос, окончен. — Можете идти. И ещё раз спасибо за проделанную работу. Без вас мы бы точно не справились так быстро.

Дурацкий вопрос о том, пересекалась ли она в те времена лично с товарищем Сталиным, который тогда руководил обороной города, я задавать, естественно, не стал. Глупо было бы даже спрашивать. Конечно, да, конечно пересекалась. Город небольшой был, все друг друга знали, особенно активисты. И, естественно, она отлично поняла всю подоплёку возвращения товарища Андреева на партийную работу именно в Сталинград. Возможно она расценила это как прямой сигнал от Сталина: Сталинград будет восстанавливаться, и люди, которые когда-то защищали его вместе со ним, снова получат свой шанс.

Ну что же вам сказать, товарищ Хабаров, об этой сложившейся весьма интересной ситуации? В людях вы, похоже, неплохо умеете разбираться. Нюх у вас на кадры правильный. Беляев, естественно, остаётся на своём нынешнем месте и вряд ли покинет его в ближайшие годы, по крайней мере, до полного окончания восстановления города. Он здесь нужен, он здесь на своём месте.

А вот с сёстрами Орловой и Кошелевой всё не так однозначно, тут надо думать. Зоя Николаевна, младшая, скорее всего, станет моим личным секретарём, помощником, который будет неотступно следовать за мной в процессе моего дальнейшего служебного роста и карьеры, если, конечно, этот рост состоится. А вот насчёт её старшей сестры, Анны Николаевны, надо будет серьёзно думать, взвешивать, планировать. Слишком сильная личность, слишком самостоятельная. Таких надо либо очень крепко привязывать к себе, либо не связываться вообще.