Этого было достаточно.

Я бросился вперёд, не к фантому, а к ней. Присел рядом, положил руку ей на лоб. Кожа была ледяной и влажной.

— Я попробую, — сказал я тихо. — Потерпи.

Я закрыл глаза и ухватился за ту самую нить. Не поглотил — охватил. Моя пустота обволокла её, изолировала. Фантом завизжал — пронзительно, нечеловечески. Он дёрнулся, пытаясь сохранить связь.

Я сжал. Нить поддалась — не порвалась, а… ослабла. Поток из Алисии к фантому замедлился, стал тоньше.

Фантом взревел. Все его щупальца рванулись ко мне одновременно. Я не отстранился. Вместо этого я развернул свою пустоту не как щит, а как воронку. Но не для поглощения фантома целиком — для поглощения связи.

Я представил, как вырываю корень. Не дерево — только корень.

Боль ударила в виски, как молот. Я закричал — или мне показалось. Мир поплыл. Но я не отпускал. Тянул.

Нить порвалась.

Звук был похож на лопнувшую струну — неслышный, но отдавшийся во всём теле. Алисия ахнула и обмякла, потеряв сознание. Фантом завис в воздухе, его форма заколебалась, стала прозрачной. Без подпитки от хозяйки он начал распадаться.

Но он был ещё силён. И зол.

Он ринулся на меня — уже не как паразит, а как хищник, чувствующий угрозу.

Я откатился в сторону. Щупальце чиркнуло по плечу. Ткань мантии почернела и рассыпалась в пыль. Кожа под ней онемела.

«Теперь его!» — крикнул Голос. — «Пока он не стабилизировался на чём-то другом!»

Я встал на колени, игнорируя боль в плече, и протянул руки к фантому. На этот раз я не пытался быть точным. Я открылся полностью.

Голод — тот самый, дикий, неконтролируемый голод — вырвался на свободу.

Комната наполнилась ветром, которого не было. Предметы на столах загремели, упали. Свет погас, потом вспыхнул ярко-багровым. Фантом завизжал, пытаясь вырваться, но его уже затягивало в воронку моей пустоты.

Это было не как с Корвином. Тот был слабым, его сила — скудной. Это… это было как выпить ушат ледяной, горькой воды. Сила лилась в меня, чужая, извращённая, но мощная. Она жгла изнутри, пыталась вывернуть сознание наизнанку.

Я сжал зубы, чувствуя, как по телу бегут судороги. Не отпущу. Не могу.

Фантом сжался в яркий шар, потом — в точку. И исчез.

Тишина.

Я упал на пол, тяжело дыша. Руки дрожали. Во рту стоял вкус меди и полыни. Внутри всё гудело, переполненное чужеродной силой. Это было слишком. Слишком много.

Я подполз к Алисии. Она дышала — поверхностно, но дышала. Её лицо было бледным, но больше не искажалось болью. Сиреневый туман исчез. Она была просто… пустой. Как будто из неё вынули что-то важное.

Я пощупал пульс на её шее. Билось слабо, но ровно.

Справился. Она жива.

Тогда я позволил себе потерять сознание.

Очнулся я от толчка в плечо. Открыл глаза. Надо мной склонилась Бэлла. Её лицо было напряжённым, глаза бегали по комнате, оценивая обстановку.

— Жив? — спросила она коротко.

— Жив, — прохрипел я, пытаясь сесть. Всё тело болело, как после долгой болезни. — Она?

— Дышит. Что с ней?

— Фантом уничтожен. Связь разорвана. Её магия… я думаю, её больше нет.

Бэлла кивнула, как будто это было ожидаемо. Она наклонилась над Алисией, что-то проверила.

— Обратного удара достаточно для объяснения. Скажут, что фантом, отрываясь, выжег её каналы. Случайность. Трагическая, но обычная для таких экспериментов.

Она помогла мне встать. Я шатался, пришлось опереться на стену.

— Тебе нужно уйти. Сейчас. Через вентиляцию, как я говорила. Я вызову помощь и останусь, чтобы всё выглядело… правильно.

— А ты?

— Я скажу, что услышала шум, прибежала и нашла её так. Тебя здесь не было. — Она посмотрела на меня. — Ты можешь идти?

Я кивнул, хотя сомневался. Она указала на решётку вентиляции в углу — она уже была отодвинута.

— Иди. Я всё сделаю.

Я пополз в тёмный туннель. За спиной услышал, как Бэлла что-то говорит — громко, тревожно, зовя на помощь. Потом звуки стали отдалёнными, и только холод металла под руками был реальным.

Я выполз в служебном коридоре на два уровня ниже. Выбрался, задвинул решётку на место и побрёл в сторону Склепа, стараясь идти ровно, хотя мир вокруг плыл.

В спальном блоке было пусто — все ещё на занятиях или ужине. Я добрался до своей койки, задёрнул занавеску и рухнул на матрас.

Внутри всё ещё бушевала чужая сила. Фантом был уничтожен, но его энергия осталась во мне. Она не утихала, бурлила, требовала выхода.

«Успокойся,» — сказал Голос, но его голос звучал приглушённо, будто его тоже заглушала эта буря. — «Просто отпусти, твой Голод, как ты его называешь, сделает всё за тебя.»

Я сжался в комок, стиснув зубы, и просто ждал, пока это пройдёт.

Пришло оно через час. Волна тошноты, потом — ледяной озноб. Потом — пустота. Знакомая, родная пустота. Но теперь она была… больше. Глубже. И спокойнее.

Голод утих. Насытился.

Я лежал, глядя в потолок, и думал об Алисии. О её пустых глазах. О том, что я сделал с ней. Спас? Искалечил? И то, и другое?

На следующее утро Сирил вызвал меня к себе. Он сидел за своим столом в маленьком кабинете при архиве.

— Инцидент в лаборатории Д-7 ликвидирован, — сказал он, не глядя на меня. — Студентка Алисия Вейн жива, но магически неактивна. Фантом уничтожен. Официальная версия — обратный удар при попытке сбросить связь.

Он поднял взгляд.

— Твоя работа?

— Да, — ответил я.

— Ты нарушил приказ. Тебя просили ликвидировать. Ты обезвредил.

— Угроза устранена, — сказал я, повторяя слова Бэллы. — Цель нейтрализована. Способ… был наиболее эффективным в данных условиях.

Сирил смотрел на меня долго. Потом медленно кивнул.

— Ректор удовлетворён результатом. Но не методом. Тебе передали: в следующий раз чёткое исполнение приказа. Милосердие — роскошь, которую мы не можем себе позволить.

Он отложил папку.

— Ты можешь идти. И, Вэйл… — он снова посмотрел на меня, и в его глазах на мгновение мелькнуло что-то похожее на усталое понимание. — Не привыкай выбирать. Это дорогая привычка.

Я вышел. В коридоре стояла Бэлла. Она ждала.

— Ну? — спросила она.

— Пронесло, — ответил я. — Но предупредили.

Она кивнула.

— Это было близко. Но ты сделал правильно.

— Я её искалечил.

— Ты её спас, — поправила Бэлла. — Они убили бы её. Ты дал шанс. Пусть и такой.

Она положила руку мне на плечо — на здоровое, не тронутое тенью.

— Теперь ты доказал, что можешь быть полезен. И что у тебя есть свои принципы. Это делает тебя опаснее для них. И ценнее для нас.

Она убрала руку и ушла. Я остался стоять в коридоре, чувствуя, как в пустоте внутри что-то щёлкнуло, встало на место.

Я спас жизнь. Искалечил душу. Выполнил задание. Ослушался приказа.

Ничего не изменилось. И всё изменилось.

В кармане моей мантии лежал кристалл с заданием. Теперь он был просто холодным камнем. Я достал его и швырнул в дальний угол коридора. Он ударился о стену и рассыпался в чёрную пыль.

Первый экзамен был пройден. Ценой, которую я до конца ещё не понимал.

Я пошёл на занятия. Жизнь в академии продолжалась.

Три дня после инцидента с Алисией прошли в напряжённом ожидании. Я ждал последствий, походов к Ректору, любого знака, что моё «милосердие» сочтено серьёзным проступком. Но ничего не происходило. Уроки, практикумы, работа в архиве над следующими пунктами списка Бэллы. Жизнь в Морбусе текла своим привычным руслом, холодным и безразличным.

Четвёртый день начался с тревоги.

Резкий, пронзительный звон, исходящий не из колокола, а из самого камня стен, заставил вздрогнуть даже тех, кто спал. Я сорвался с койки, на ходу натягивая мантию. В спальном блоке царила тихая паника — студенты молча переглядывались, торопливо одеваясь. Никто не знал, что происходит.

Когда мы выстроились в общем зале, появился Сирил. Его лицо было ещё более непроницаемым, чем обычно.