Профессор Жила шёл впереди, его мощная спина напряглась, неся основную тяжесть. Он не обращал на меня внимания, весь погружённый в ворчание себе под нос: «…дурак… года обучения коту под хвост… витальность с деревом спутал…»

Но я чувствовал на себе другой взгляд. Сбоку, чуть сзади, шла Бэлла. Она не помогала нести, лишь указывала путь в лазарет. Но её внимание было приковано ко мне. Не к дереву — ко мне. К тому, как я держусь, к выражению моего лица, к тому, не дрогнули ли вдруг мои руки. Она собирала данные. Я был для неё живым, дышащим пазлом, и эта сцена добавляла новые кусочки.

Лазарет Морбуса не был похож на больницу. Это было стерильное, холодное помещение с такими же тёмными стенами, и каменными столами с полками. Заваленные инструментами, больше напоминавшими орудия пыток или ювелирные инструменты для вскрытия душ. В центре одной из палат уже ждал Сирил Веспер. Рядом с ним стоял высокий, тощий мужчина в мантии Дома Костей с нездоровым блеском в глазах — вероятно, дежурный врач-некромант.

— Что за экспонат принесли? — равнодушно спросил врач, его взгляд скользнул по дереву, будто оценивая редкий образец грибка.

Кракс Жила грузно опустил свой конец ствола на подготовленный каменный постамент. Я последовал его примеру, с облегчением разжимая закоченевшие пальцы.

— Ученик Когтей, Корвин, — отрывисто доложил Жила. — Глупый ритуал с витальным связующим. Обратная ассимиляция с тропейским скелетодревом. Сознание, предположительно, в коматозном состоянии внутри растительной матрицы.

Сирил склонился над «телом», его бесстрастное лицо ничего не выражало. Он приложил ладонь к коре на месте, где должна быть грудь. Помолчал.

— Эхо есть, но это не Корвин, если присмотреться к лицу. — констатировал он. — Профессор, как вы могли не узнать адепта своего Дома?

На что Кракс присмотрелся получше к лицу. Сильно щурясь, он достал пенсне, и кивнул.

— Веспер, а ты прав! — произнёс Жила. — Но очень похож! Может его брат, или кузен?

Веспер вернулся к изучению ствола дерева.

— Как я уже говорил… Сильно искажённое эхо его души. Переплетено с паттернами роста. Отделить без потерь… будет сложно. Возможно, невозможно. — Он поднял взгляд на Жилу. — Ваше заключение, профессор?

— Моё заключение — он идиот, — буркнул Жила. — Делайте что хотите. У меня через полчаса спарринг с третьим курсом.

И он развернулся и ушёл, оставив нас втроём с Сирилом, врачом и пульсирующим деревом.

Сирил повернулся ко мне. Его серо-зелёные глаза, холодные и оценивающие, уставились на меня.

— Вейл. Ты обнаружил его?

— Нет, — ответил я чётко, отработанная легенда сработала автоматически. — Я заблудился. Нашла его Ситцен. Она же всё видела и побежала за помощью.

Сирил кивнул, переводя взгляд на Бэллу.

— Благодарю за бдительность, Ситцен. Ты можешь идти. О твоей… наблюдательности будет доложено в Дом Шёпота.

Это была не благодарность. Это было напоминание: «Твоя работа — видеть. Моя — знать. Не лезь дальше своего дела».

Но Бэлла не уходила. Она сделала маленький шаг вперёд.

— Сирил, я… хотела бы остаться. На случай, если ему понадобится помощь. Или… если он очнётся. Чтобы сразу узнать, что произошло.

Её голос звучал почти искренне — забота о сокурснике. Но я видел в её глазах сталь. Она не упустит шанса услышать первое слово Корвина, если то вдруг вырвется наружу.

Сирил секунду смотрел на неё, затем медленно кивнул.

— Как хочешь. Но не мешай работе брата Хельвина. — Он кивнул на тощего врача, который уже доставал тонкие серебряные иглы и кристаллические линзы.

Сирил снова повернулся ко мне. Казалось, он собирался меня отпустить. Но потом его взгляд упал на мои руки. Я машинально сжал кулаки, пряча ладони.

— Ты помогал нести, — сказал он не вопросом, а констатацией. — Иди в прачечную у Склепа, возьми раствор для очистки от органических остатков. Кора скелетодрева выделяет едкую смолу. Оставишь пятна на мантии — значит оставлять пятна на репутации Дома Костей. Я передам учителям, что ты помогал в одном важном деле. Но надолго не пропадай.

Это не была забота. Это был приказ удалить возможные улики. И тончайший намёк: «Я знаю, что ты что-то скрываешь. Сделай так, чтобы мне не пришлось это доказывать».

Я кивнул и вышел, чувствуя, как взгляд Бэллы провожает меня до двери. Я вышел в коридор, и тишина обрушилась на меня. Но внутри почему-то не было облегчения.

Сменив мантию, я отправился на последний урок, но встретил идущих обратно Леона Харта и Марка Дьюса.

— Последний урок отменили. — произнёс Леон, с некоторой грустью. — Профессор не успела подготовить для нас материал.

— А ты где был? — спросил у меня Марк. — Такой интересный урок пропустил. Правда я вообще ничего не понял. — Почесал он затылок. — И, кажется, ничего не запомнил. Но было интересно!

— Опять к ректору? — поправил очки на носу Леон.

— Не каждый день! — усмехнулся я, и мы направились обратно в Дом Костей. — Нет, меня попросил помочь кое-что донести до лазарета.

— А что именно, секрет? — хмыкнул Леон.

— Деревце, небольшое, но тяжёлое. — ответил я.

И на этом как-то расспросы закончились. А уже в спальном блоке Леон поделился со мной конспектами с прошлого урока, чтобы я не получил плохую оценку, и не растерял баллы факультета.

На пропущенном мною уроке было рассказано как заглянуть в себя, чтобы увидеть свои каналы маны, и проверить наличие магического ядра. И это же было домашним заданием. Об этом будут спрашивать на следующем уроке. Будут ли проверять, никто не знал. Поэтому весь наш спальный блок со временем погрузился в тишину. Всё было достаточно понятно рассказано, и сделать это самому не составило труда.

Ледяная пустота, что не горела и не болела. Она просто была. Абсолютный холод в самом центре магического естества. Я пытался прощупать ядро внутренним взором, понять…

И тогда оно заговорило.

Я слышал это, не ушами. Это не было моей мыслью. Это было ощущение, возникающее прямо внутри меня, в вибрации самой маны. Голос без звука, сухой, как шелест рассыпающегося в прах пергамента, и древний, как трещины в материке.

«Наконец-то… более сильный носитель. Есть шанс на более частое пробуждение. Ты слышишь меня мальчик? Ты же чувствуешь пустоту, такую же, на которой они построили свой Замок.»

Я замер, не в силах пошевелиться. Это был не Голод. Голод был инстинктом, животным и ненасытным. Это же было чьё-то сознание.

— Кто ты… — мысль не смогла оформиться в голос.

Кабинет Ректора. В то же время.

Воздух был неподвижен и густ, как в гробнице. Ректор Шаген Морбус-Девятый восседал в кресле из чёрного дерева, сливаясь с тенями. Перед ним, застыв в почтительном молчании, стояли Сирил Веспер и Мастер Аргус Вербус.

— Докладывайте, — голос Ректора прозвучал бесцветно, как шелест пергамента.

Сирил начал, отчеканивая каждый факт.

— В тринадцать тридцать, адепт Кайран Вейл был замечен у входа в Оранжерею лиан. В тринадцать сорок пять он вошёл внутрь. В четырнадцать ноль-ноль к Оранжерее подошла адепт Бэлла Ситцен. Через десять она подняла тревогу. Ученик Корвин не обнаружен. На месте найдены: пустой флакон с витальным эликсиром, сильный след магического вмешательства и растение-уродец — скелетодрево, испускающее слабые всплески сознания.

— Следы самого Корвина? — вклинился Вербус своим сухим голосом.

— Личные вещи — флакон с его меткой. Отпечаток его искажённой ауры налицо. От тела — ни праха, ни костей.

— Продолжайте, — повелел Ректор.

— В четырнадцать двадцать прибыл профессор Кракс Жила. Он подтвердил, что гибрид нежизнеспособен как тварь, но уловил в нём чужое сознание. В четырнадцать сорок для совета призвали профессора Верданию Чертополох. Её вердикт: в дереве заключён дух Элрика Вейна, пропавшего шесть лет назад, ныне сросшийся с духом земли. Об ученике Корвине — ни памяти, ни частицы.