— Тревога уровня «Чернила», — сказал он без предисловий. — В главном хранилище Дома Костей произошёл выброс гемолитического агента. Помещение оцеплено. Всем новобранцам — в изоляционные кельи. Остальным — на места согласно протоколу. Быстро.

Гемолитический агент. Проще говоря — кроверазрушающий яд. Магического происхождения.

— Сирил, — я сделал шаг вперёд, прежде чем успел обдумать. — Мой дар. Поглощение. Если это магический токсин…

Он посмотрел на меня. В его глазах мелькнула быстрая, почти молниеносная оценка.

— Ты не обучен работе с биоорганическими угрозами, — отрезал он. — Риск некорректной нейтрализации слишком велик.

— Но, если это магия, я могу её почувствовать. Разобрать. Я уже работал со структурными искажениями, — я настаивал, хотя внутри всё сжималось от страха. Это была не книга и не свиток. Это был яд. — Протокол допускает использование специалистов с уникальными данными при чрезвычайных ситуациях.

Сирил замер. Я видел, как в его голове прокручиваются параграфы устава, оценки риска, возможные последствия.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Но ты следуешь за мной. Шаг в сторону — и я вышвырну тебя обратно, невзирая на протокол. Понял?

— Понял.

Он кивнул и резко развернулся.

— Остальные — по плану! Вейл, за мной.

Мы вышли из Склепа и быстрым шагом направились вглубь академии. Коридоры были почти пусты — тревога очистила их. Воздух пах озоном и чем-то новым, резким, металлическим. Словно где-то пролили ушат ржавых гвоздей и нагрели их.

Хранилище Дома Костей находилось в подвальном уровне, рядом с основными архивами. Когда мы подошли, вход уже был заблокирован энергетическим барьером — мерцающей синей стеной. Возле него стояли трое старшекурсников в полной защите — плотные чёрные мантии с серебряными вышивками, маски на лицах, перчатки. Они держали посохи, из которых тянулись нити силы, подпитывающие барьер.

— Состояние? — спросил Сирил.

— Стабильное, но агрессивное, — ответил один из них, голос приглушён маской. — Агент класса «Кровавый туман». Распространяется по воздуху. Проникновение через барьер минимально, но мы держим его на пределе. Внутри — полная потеря видимости. Сенсорные плетения показывают разрушение органических материалов.

— Источник?

— Неизвестен. Сработала сигнализация на проникновение. До этого в хранилище никого не было по расписанию.

Сирил повернулся ко мне.

— Ты чувствуешь что-то?

Я закрыл глаза, стараясь проигнорировать давящую ауру барьера. За ним… да. Что-то было. Не просто яд. Что-то знакомое. Липкое, едкое, злое. И в этом зле — отзвук. Как эхо из глубокого колодца.

«Трещина,» — сразу сказал Голос. Его мысленный голос был напряжённым. — «След. Кто-то черпал силу прямо из Шрама. И сделал это грязно. Очень грязно.»

Я открыл глаза.

— Это не просто яд. Это… заражённая магия. В ней есть что-то чужеродное.

Сирил изучающе смотрел на меня.

— Можешь отличить источник внутри?

— Если приблизиться. Но через барьер… нет.

Он кивнул, приняв решение.

— Барьер на пять секунд. Входим, сразу запечатываем за собой. Вейл, твоя задача — найти и локализовать источник. Не трогать. Понятно?

— Понятно.

Сирил сделал знак старшекурсникам. Те синхронно опустили посохи. Синий барьер дрогнул и погас. Сирил шагнул в проём, я — за ним. Сразу за нами барьер вспыхнул снова, отсекая путь назад.

Внутри хранилища царил кромешный мрак, нарушаемый лишь слабым свечением наших собственных защитных чар. Воздух был густым, тяжёлым, с явственным металлическим привкусом на языке. И пахло… не просто кровью. Пахло чем-то гниющим, медными монетами, прогорклым мёдом и чем-то дико-сладким, от чего тошнило.

— Фонари, — тихо сказал Сирил, и на его посохе вспыхнул холодный белый свет.

Луч выхватил из темноты полки, заставленные ящиками, свёртками, кристаллическими контейнерами. Всё было покрыто тонкой, переливающейся багровой дымкой. Туман. Он висел в воздухе неподвижно, как желе. Там, где свет Сирила касался пола, камень был изъеден, будто облит кислотой.

— Источник, — повторил Сирил. — Быстро.

Я закрыл глаза, отсекая визуальный шум. Сконцентрировался на ощущении. Чужая магия висела в воздухе, густая и ядовитая. Но она не была однородной. Она струилась. Тянулась из глубины зала, как дым от костра.

— Туда, — я указал. — В угол. Что-то там есть.

Мы двинулись, стараясь ничего не касаться. Туман цеплялся за мантию, оставляя тёмные пятна, но защитные чары Сирила отталкивали его. Мои собственные были слабее — я чувствовал, как холодок ползёт по коже там, где ткань прилегала неплотно.

В углу хранилища, за грудой пустых ящиков, мы нашли его.

Это был артефакт. Небольшой, размером с кулак, кристалл цвета запёкшейся крови. Он лежал на полу, и из него сочился тот самый багровый туман. Но не равномерно — пульсирующими толчками. И с каждым толчком в воздухе звучал едва слышный, противный хлюпающий звук.

Я присел на корточки, не приближаясь. Не нужно было касаться, чтобы почувствовать. От кристалла исходила та самая знакомая грязь. Привкус Трещины, как назвал его Голос. Но здесь он был смешан с чем-то ещё — с яростью, с жаждой разрушения, с наслаждением от чужой боли.

«Кто-то зарядил этот кристалл силой Шрама, но не смог её контролировать,» — пояснил Голос. — «Он вышел из-под контроля и начал разлагать всё вокруг. Примитивно, но эффективное оружие.»

— Это бомба, — тихо сказал я Сирилу. — Магическая. Заряжена… чем-то очень грязным. Она ещё активна.

— Можешь обезвредить?

Я посмотрел на кристалл. Его структура была похожа на те искажения, что я видел раньше, но в тысячу раз сложнее и опаснее. Это была не ловушка и не сеть. Это был нарыв. Гнойник из чужой, извращённой силы.

— Думаю, да. Но мне нужно коснуться. И… это может быть громко.

Сирил взвешивал риски. Его лицо в холодном свете посоха было как маска.

— Делай. Я прикрою.

Я медленно протянул руку. Защитные чары на моей мантии зашипели, соприкасаясь с туманом. На коже возникло ощущение лёгкого жжения, будто от крапивы.

Я коснулся кристалла.

Боль ударила сразу — острая, жгучая, как укус десятка ос. Но под ней была знакомая нота. Голод. Мой собственный голод встрепенулся, почуяв не просто пищу, а вызов. Что-то столь же ненасытное, столь же разрушительное, но чуждое по природе.

Я не стал бороться с голодом. Направил его.

Моя пустота обволокла кристалл, проникла внутрь. И тут я увидел — нет, почувствовал — не только структуру, но и след. Отпечаток того, кто это сделал. Смутный, размытый, но… знакомый. По магическому почерку. По тому, как были сплетены нити силы. Это была работа того, кто подбрасывал артефакт? Возможно. Но след вёл дальше, глубже. Вёл к тому, кто стоял за исполнителем. Тот, кто черпал из Трещины.

И в этот момент я понял, что могу сделать. Не просто поглотить. Можно… оставить ответный след. Не разрушительный. Скрытый. Как занозу.

Пока мой голод высасывал ядовитую силу из кристалла, разбирая её на части, я тончайшей нитью собственной пустоты вплёл в его угасающее ядро… эхо. Эхо самого процесса поглощения. Маленький, незаметный маячок, который будет резонировать только с тем, чья сила здесь использовалась.

Кристалл потух. Багровый туман перестал сочиться, повис в воздухе и начал медленно оседать, превращаясь в чёрную, липкую пыль. Боль в пальцах утихла, сменившись привычной сытостью — тяжёлой, переполненной, с горьким привкусом.

— Готово, — я отнял руку. Кристалл был теперь просто тёмным, потрескавшимся камнем. — Он нейтрализован.

Сирил тут же поднял посох.

— Деактивация подтверждена. Очистка через десять минут. Выходим.

Мы вернулись к барьеру. Нас пропустили наружу. Воздух в коридоре, хотя и был спёртым, казался кристально чистым после той гнили.

Старшекурсники начали ритуал очистки хранилища — однообразное бормотание, зелёные огоньки, пожирающие остатки тумана. Сирил отвёл меня в сторону.