— Отчёт. Подробно.

Я рассказал всё, кроме двух вещей — упоминания о Трещине и о своём ответном «подарке». Описал артефакт как высококонцентрированный гемолитический токсин с магическим компонентом неизвестного происхождения.

Сирил слушал, делая пометки в блокноте.

— Следы взлома?

— Не видел. Артефакт просто лежал там. Как будто появился из ниоткуда.

— Или подбросили, — холодно заключил Сирил. — Это явная провокация. Дом Когтей не стал бы так грубо атаковать напрямую. Но подбросить «сюрприз» в наше хранилище, чтобы мы сами отравились при вскрытии… это в их духе.

Он закрыл блокнот.

— Ты хорошо справился. Рисковал, но справился. Это добавит тебе баллов. Но запомни: в следующий раз, если почувствуешь подобную «грязь» — докладывай сразу. Не лезь без прикрытия.

— Понял.

Он кивнул и ушёл, оставив меня в коридоре. Тревога была отменена, студенты понемногу расходились. Я собирался вернуться в Склеп, когда ко мне подошла Бэлла. Её лицо было бледным, но глаза горели.

— Ты жив, — констатировала она.

— Пока что.

— Я слышала, что было. «Кровавый туман». Серьёзно. — Она оглянулась, убедившись, что рядом никого нет. — Что ты почувствовал?

Я коротко описал артефакт и его природу. Она слушала, не перебивая.

— Когти, — сказала она наконец. — Это их почерк. Грубо, жестоко, с упором на витальную магию. Но… черпать из Шрама? Это новый уровень безумия даже для них.

— Ты знаешь, кто мог это сделать?

Она задумалась.

— Есть подозрения. Среди Когтей есть группа… радикалов. Они называют себя «Певцами Крови». Они считают, что магия крови должна быть чистой, первобытной, и что академия её оскверняет. Они могли пойти на контакт с… чем-то извне, чтобы получить силу.

— Им не хватает своей? — я не смог сдержать сарказма.

— Им всегда мало, — пожала плечами Бэлла. — Но это опасно. Если они действительно научились черпать из Трещины… это меняет всё.

Она посмотрела на меня.

— Ты что-то сделал с этим артефактом? Не просто уничтожил. Я видела твоё лицо, когда ты выходил. Ты что-то задумал.

Я колебался. Но скрывать от неё теперь было глупо.

— Я оставил след. Маячок. Если тот, кто заряжал этот кристалл, попробует сделать что-то подобное снова… я это почувствую.

Её глаза расширились.

— Ты можешь такое?

— Кажется, да. Это… интуитивно получилось.

Она медленно кивнула, переваривая информацию.

— Это хорошо. Это очень хорошо. Значит, мы можем не просто реагировать, мы можем отслеживать. — Она вдруг ухмыльнулась, первый раз за всё время я видел на её лице не расчёт, а почти что азарт. — Ты только что превратил их атаку в наше преимущество.

Вечером я сидел в комнате семь и пытался сосредоточиться на очередном отчёте. Но мысли возвращались к тому кристаллу, к тому следу, к ощущению чужой, грязной силы.

Я чувствовал свой «маячок». Он был едва уловимым — как далёкий укус комара на краю сознания. Но он был. И он был связан с кем-то. С тем, чья сила сейчас, возможно, горела где-то в стенах Морбуса.

«Ты сделал правильно,» — сказал Голос. Его тон был одобрительным. — «Охота — это не только преследование. Это ещё и умение ставить капканы. Теперь у тебя есть капкан. Жди.»

Я ждал. Прошло два дня.

На третий день, во время скучной лекции Вербуса о юридических тонкостях договоров с нежитью, я вдруг почувствовал укол.

Острый, мгновенный, как удар иглой в висок. Потом — отзвук. Волна отвращения, смешанного с удовлетворением. Кто-то только что использовал силу, родственную той, что была в кристалле. И мой маячок среагировал.

Я чуть не вскочил с места. Сидевший рядом Леон бросил на меня удивлённый взгляд.

— Ты в порядке? — прошептал он.

— Да, — я выдавил, сжимая руки в кулаки под столом. — Просто… голова.

Я закрыл глаза, пытаясь уловить направление. Ощущение было слабым, но оно шло… снизу. Служебные уровни. Где-то недалеко от кладовых.

Лекция тянулась мучительно долго. Как только Вербус отпустил нас, я выскочил в коридор и почти побежал в сторону своих покоев, но свернул в малоиспользуемый проход. Мне нужно было найти Бэллу.

Я нашёл её в библиотеке. Она сидела в дальнем углу, окружённая стопками книг.

— Он снова действует, — тихо сказал я, садясь напротив.

Она тут же отложила книгу.

— Твой маячок?

— Да. Недавно. Где-то внизу, возле кладовых.

Она задумалась на секунду.

— Там есть несколько заброшенных подсобок. Идеальное место для незаметных экспериментов. Вечером патруль там редкий. — Она посмотрела на меня. — Ты хочешь проверить?

— Я должен. Если это они, и они снова черпают из Трещины…

— Тогда мы найдём их с поличным. — Она встала. — Но не сейчас. Слишком светло, слишком много людей. После отбоя. Встречаемся у фонтана на Нейтральном Полу.

Я кивнул. Риск был огромным. Но альтернатива — ждать, пока они создадут что-то пострашнее «кровавого тумана» — была ещё страшнее.

Ночью, когда в спальном блоке установилось тяжёлое дыхание спящих, я осторожно отодвинул занавеску и спустился вниз. Моё клеймо, как и у всех, должно было сигнализировать о моём месте, но Бэлла обещала, что у неё есть способ на короткое время «заглушить» его. Рискованный способ, но других не было.

Она ждала у фонтана, закутанная в тёмный плащ поверх мантии.

— Пошли, — сказала она без лишних слов. — У нас час, не больше.

Мы спустились по узкой служебной лестнице в нижние уровни. Воздух стал холоднее, пахло сыростью и плесенью. Фонарь Бэллы выхватывал из темноты грубые каменные стены, ржавые трубы, запертые на тяжёлые замки двери.

Я вёл, ориентируясь на слабое, но отчётливое покалывание в виске. Оно усиливалось с каждым поворотом.

В конце глухого тупикового коридора мы увидели слабую щель света под дверью. Дверь была стальной, прочной, но старинной. Замок висел криво — его, похоже, взломали и кое-как поставили на место.

Из-за двери доносился приглушённый голос. Мужской. Взволнованный.

— …ещё немного. Должно хватить. Чувствуешь? Чище, чем в прошлый раз.

Второй голос, более молодой, ответил что-то неразборчивое, полное страха.

Я жестом велел Бэлле замереть и приложил ухо к холодному металлу.

— Не трусь! — раздался первый голос. — Это дар! Дар самой крови мира! Они скрывают его от нас, но мы… мы найдём путь. Станем сильнее их всех.

Я почти узнал этот голос. Корвин. Тот самый, иссушенный мной. Но на самом деле нет, не его, и быть не может. После меня ещё не один не оживал, даже с помощью некроманта. Но очень похожий. Или… его брат?

Я отступил от двери и посмотрел на Бэллу. Она поняла мою мысль и кивнула. Мы не могли ворваться. Их было двое, и они были заряжены силой Шрама. Но мы могли сделать кое-что другое.

Я положил ладонь на дверь. Не для того, чтобы открыть. Чтобы почувствовать. Через металл, через дерево, через воздух за ней.

И я нашёл. Тот самый след. Яркий, грязный, пульсирующий. Он был связан с тем, кто говорил — с тем, кто был старше, увереннее. Тот самый, кто заряжал кристалл.

И тогда я вспомнил свой «маячок». Он был не просто пассивным плетением. Он был частью меня. И я мог им управлять.

Я закрыл глаза и послал в ту пульсирующую точку за дверью… не атаку, нет. Обратную связь. Эхо той самой грязной силы, которую я поглотил. Усиленное. Искажённое. Как крик, отражённый от стен в полной темноте.

Из-за двери раздался внезапный, сдавленный крик. Потом — звук падающего предмета. Голос второго человека взвизгнул от ужаса.

— Что с тобой? Что происходит?

— Уходи! — прохрипел первый голос, полный боли и паники. — Всё пошло не так… обратная связь…

Задёргалась ручка. Бэлла резко оттащила меня в тень соседнего выступа. Дверь распахнулась, и из неё вывалился человек. Высокий, с рыжими волосами, в мантии Когтей. Его лицо было искажено мукой, из носа и ушей текла тёмная, почти чёрная кровь. Он что-то бормотал, спотыкаясь, и побежал прочь по коридору, даже не оглядываясь. За ним выскочил второй — молодой, испуганный — и кинулся в другую сторону.