— Кто это? — шепотом спросил Инсин, обращаясь к девушке, которая внимательно всматривалась в силуэт у ворот.

— Ох, Великая Мать, — со вздохом ответила Кейта. — Похоже это наш самый бдительный страж.

Фигура вздрогнула от внезапного фырканья Ариона, встрепенулась и приняла воинственную позу. Инсин и Кейта спешились. Когда они вышли на свет от факелов, «страж» узнал их.

— Кейта! — под светом факелов теперь без труда можно было угадать встревоженное лицо Саяна.

— Ну и чего ты тут делаешь? — воскликнула Кейта, подходя к нему. — Почему не спишь⁈ Уже и солнцу восходить скоро, хочешь, чтобы твой сур был истощен?

Лучший друг выглядел измотанным, под глазами залегли тени. Но при виде ее, целой и невредимой, лицо Саяна озарилось облегчением.

— Да не мог я спать, — проворчал он, зевнув. — Как тут уснешь, когда не знаешь, вернулась ты или нет? Каскил и его ребята прискакали несколько часов назад, он рассказал, что ты устроила настоящий разнос на границе, а потом отправилась в логово к степным волкам. Одна! Мы тут чуть с ума не посходили!

«Вернулись, живые!» — мысленно выдохнула Кейта, услышав про отряд Каскила.

— Как видишь, волки оказались не такими уж и зубастыми, — попыталась отшутиться девушка. Но Саян даже не улыбнулся. Его взгляд переместился с нее на Инсина, который стоял чуть поодаль, держа под уздцы своего коня. И этот взгляд был строгим, оценивающим, хоть и не враждебным. Но в нем отчетливо читался немой вопрос: «Не обидел ли ты ее? Где вы были и что делали? И почему, во имя всех духов, вы вернулись в айыл вместе?».

— Почему он здесь? — сдерживая в себе порыв устроить целый допрос, устало выдохнул Саян. Если бы он не знал о том, как дорог этот человек для его лучшей подруги, то наверняка уже бы весь айыл разбудил своими возмущенными возгласами в его адрес.

— Инсин проводил меня. — оборачиваясь на юношу позади себя, честно ответила шаманка. — Чтобы убедиться, что я доберусь в безопасности.

— Лучше бы за братцем своим так внимательно следил. — язвительные нотки все-таки нашли свой выход, Саян тяжело, испытывающе смотрел на степняка. Инсин же молчал, поглаживая Ариона по белоснежной шее. Чувства этого юноши из лесного племени можно было понять. Чужак берет увозит их предводительницу в неизвестность… не благодарных же речей в свой адрес можно было ожидать?

— Саян, успокойся. — зажмурившись от нежелания объяснять сейчас что-то, протянула Кейта. — Давай завтра поговорим, хорошо? Я очень устала. Могу только сказать, что ты можешь доверять Инсину. Он совсем не такой, как… другие. И ему сейчас тоже нужно отдохнуть перед отбытием. А еще нужно подготовить место, где его конь будет в безопасности.

Инсин и Саян одновременно с удивлением взглянули на девушку. И если у первого был просто ступор, то второй не медлил с ответом:

— Что⁈ Ты хочешь, чтобы мы опять пустили врага в айыл? Кейта, при всем уважении…

— Он. Не. Враг. — отчеканила удаганка, строго глядя в глаза своему другу. А затем, понизив голос, добавила так, чтобы слышал только он. — Инсин — моя единственная надежда. Без него я точно не смогу найти отца.

Эти слова подействовали на Саяна отрезвляюще. Он посмотрел на измученное лицо подруги, потом — на спокойное и усталое лицо степняка. Юноша ничего не понимал, но всецело доверял Кейте.

— Хорошо, — после долгой паузы кивнул он. — Я отведу его в гостевой балаган. Тот, что на отшибе. А за конем присмотрю лично, можешь его пока тут привязать.

Саян смерил Инсина предупреждающим взглядом. В нем так и читалось: «Учти, степняк. Я буду следить за каждым твоим шагом. И если ты причинишь ей хоть малейший вред…». Вздохнув, юноша скрылся за воротами — на какое-то мгновение Инсин и Кейта остались одни перед входом в айыл, если не считать уже буквально заснувшего на том же месте, где стоял, Ариона.

— Он… хороший друг, — произнес Инсин, следя взглядом за неспешно удаляющимся Саяном.

— Лучший, — согласилась девушка, улыбнувшись и глядя в ту же сторону, после чего обернулась на него. — Спасибо, что довез.

— Я же обещал.

Неловкая тишина снова повисла между ними.

— Отдыхай, — выдохнул наконец степной воин. — Завтра будет тяжелый день.

— И тебе хорошо отдохнуть, — спешно кивнула Кейта. Инсин повернулся и пошел вслед за Саяном, вглубь чужого, но уже не такого враждебного для него мира. Девушка смотрела ему вслед, и в ее сердце боролись два чувства: облегчение от того, что она дома, в безопасности. И странное, ноющее чувство потери от того, что он уходит. Даже если всего на сотню шагов от нее.

Перед тем, как окончательно поддаться усталости, Кейта почувствовала, что должна сделать еще одно дело. Ноги сами понесли ее к балагану отца, она тихо вошла внутрь. Как же жилище опустело без своего хозяина — днем, в суматохе и панике, девушка этого не замечала. Но сейчас, в ночной тишине, пустота была почти осязаемой. Воздух, казалось, стал тоньше. Угли в очаге окончательно погасли, и холод пробирал до костей. Вещи отца, его бубен на стене, его посох в углу, чаша, из которой он пил отвары, все лежало на своих местах, но казалось сиротливым, лишенным души своего хозяина. Кейта угрюмо прошлась по родному месту, проводя пальцами по резному изголовью лежанки. Здесь он учил ее первым словам заклинаний. Здесь рассказывал ей олонхо о сотворении мира. Утешал, когда ей снились кошмары. Этот балаган был сердцем ее маленького мира. И сейчас это сердце остановилось…

Кейта подошла к очагу и посмотрела на то место, где сидел отец, где Эрдэни показал ей след Эрлика. Гнев и бессилие снова поднялись в ее душе.

— Не волнуйся, папа, — прошептала девушка в гулкую пустоту. — Я верну тебя, уже скоро. Где бы ты ни был и с кем бы мне ни пришлось сразиться ради этого. Клянусь.

С этой клятвой на губах девушка вернулась к себе. До восхода оставались уже считанные часы. Кейте отчаянно нужно было поспать, набраться сил перед новым, еще более тяжелым днем. Она сбросила верхнюю одежду, оставшись в простой рубахе, и была готова уже лечь. Но ее взгляд упал на маленькое оконце, затянутое бычьим пузырем. Девушка подошла и посмотрела наружу. С этого места ей был частично виден гостевой балаган на краю айыла. Тот, куда Саян отвел Инсина. В его оконце горел огонь. Похоже, юноша не спал. Мысли, которые Кейта так старательно пыталась запереть, снова вырвались на свободу. Это было просто ужасно! На ее мир надвигалась тьма, война была на пороге, ее отец в плену у самого страшного зла, какое только можно вообразить. А она… Все ее мысли занимал только он. Тот, кто сидел сейчас там, в сотне шагов от нее, в освещенном балагане. Интересно, что Инсин сейчас делает? Почему не ложится спать? Устал, наверное, не меньше ее. А может… может, он тоже не может уснуть? И тоже сидит у огня и думает… о ней?

Кейта почувствовала, как щеки заливает румянец. Она резко похлопала себя ладонями по лицу, пытаясь отогнать эти глупые, неуместные мысли. Девушка со злостью отвернулась от окна и буквально плюхнулась в свою постель, укрываясь с головой тяжелыми шкурами, словно пытаясь спрятаться от самой себя. Но мысли роились и роились в ее девичьей голове. Она вспоминала тепло его спины, когда они мчались на Арионе. Заботу в его голосе, когда он говорил, что ей нужно поесть. Силу его рук, когда он вытаскивал девушку из плена воспоминаний. И тот взгляд, которым он смотрел на Кейту там, в Сердце Тэнгри…

Юная шаманка ворочалась с боку на бок, пытаясь найти удобное положение, но сон не шел. Образ юноши-степняка стоял перед ее глазами так отчетливо, будто он был здесь, в ее балагане. И Кейта, уткнувшись лицом в подушку, чтобы никто не услышал, тихо завыла от собственного бессилия. Она могла противостоять демонам, могла вести за собой народ, могла даже говорить с самими богами. Но была одна сила, против которой она оказалась абсолютно беззащитна. Сила ее собственного, глупого, упрямого сердца.

Несмотря на бурю в душе, предельная усталость все же взяла свое. Кейта даже не заметила, как провалилась в сон. Вернее, в тяжелое, липкое беспамятство, без образов, без пророчеств. И когда девушка, спустя, казалось, лишь мгновение, почувствовала, как первые, настойчивые лучи солнца щекочут ей веки, она лишь досадливо поморщилась. Сны сегодня ей не снились, и, подумав об этом, Кейта решила, что так даже лучше. Хватит с нее видений и пророков, ей нужен был просто отдых. Девушка с ворчанием перевернулась на другой бок, пытаясь спрятаться от наступающего дня. Подниматься абсолютно не хотелось — из-за того, что проспала она от силы пару-тройку часов, тело было тяжелым, ватным, а голова гудела, как растревоженный улей. Разбитость была тотальной. Удаганка чувствовала себя так, словно всю ночь таскала камни для курганов. Она уже была готова просто махнуть на все рукой и проспать до полудня, — пусть Саян или Ойгон разбираются со всеми проблемами мира, — как вдруг сонный мозг пронзила одна-единственная, острая, как игла, мысль.