Караван ехал уже несколько часов. Бескрайняя степь постепенно начала меняться. Появились редкие, корявые деревца, земля стала мягче, а в воздухе повеяло влагой и запахом хвои. Они приближались к границе. Инсин ехал молча, погруженный в свои мысли, когда тишину нарушил удивленный возглас одного из воинов, ехавшего чуть в стороне.
— Нойон, смотрите! Это еще что за ерунда?
Инсин поднял голову и прищурился, вглядываясь в горизонт. Там, где темная стена леса встречалась с небом, виднелось нечто странное. Это было похоже на легкую, едва заметную дымку или марево, какое бывает в жаркий день. Но день был прохладным, а дымка эта не двигалась, не рассеивалась. Она стояла неподвижно, полупрозрачным, мерцающим куполом, накрывавшим ту часть леса, где, как он предполагал, находился айыл шаманов.
Воины в отряде обеспокоенно зашептались, сжимая копья и луки.
— Колдовство… — пробормотал один.
— Лесные духи строят себе стену! — подхватил другой.
Но Инсин знал, что это не духи. Это была работа шаманов — могущественное защитное заклинание. Он никогда не видел ничего подобного, но слышал о таких вещах в старых легендах. Стена, которую не пробить ни мечом, ни стрелой, сотканная из чистой воли и магии. Юноша нахмурился, и тревога в его сердце усилилась. Мирный разговор только что стал на порядок более затруднительной задачей. Такой купол не возводят просто так, ради предосторожности. Его возводят, когда готовятся к неминуемой атаке.
Это означало только одно: шаманы уже обо всем знают. Но как? Неужели их духи-иччи настолько могущественны, что могут видеть сквозь лиги степи и слышать крики битвы в чужом улусе? Или же… беглец из западного племени. Мог ли кто-то из бежавших с поля боя людей, обезумевший от горя, поскакать не домой, а к ним, к врагам своего новоявленного врага, в отчаянном поиске союза? Инсин посмотрел на мерцающую дымку. Эта стена была возведена не только против его отца и его орды. Она была возведена и против него. Для лесного племени, для нее, он был неотличим от остальных. Просто еще один степняк, пришедший с мечом и луком. Как он сможет доказать обратное? Как сможет просить о помощи, стоя перед магической крепостью, возведенной для защиты от него же самого?
План отца, и без того казавшийся безумным, теперь выглядел просто самоубийственным. Они приближались не как послы, а как враги, идущие на штурм уже подготовленной крепости.
— Что будем делать, нойон? — спросил старший из воинов, подъезжая к юноше. — Попробуем пробиться? Или вернемся и доложим об этой ситуации Хулан-хану?
Инсин посмотрел на повозку, где под коврами покоилась его сестра. Нет, он дал клятву. Он похоронит ее и ее любимого мужчину и до этого в улус не вернется.
— Продолжаем путь, — сказал воин твердо, и в его голосе не было и тени сомнения. — Мы едем с миром. И мы покажем им это.
Но про себя юноша подумал, что доказать мирные намерения тому, кто уже возвел вокруг себя стену, будет еще сложнее, чем идти на открытый бой. Сложнее, чем поединок с ней, чем борьба со смертью в болоте. Потому что на этот раз его оружием будет не сталь, а слова. А врагом будет не один шаман, а недоверие целого лесного народа.
Караван ехал вперед, и странная дымка становилась все плотнее, обретая очертания. Это уже не было похоже на марево, теперь это была видимая, вибрирующая стена из переливающегося света, похожая на застывший воздух. Она перекрывала единственную тропу, ведущую вглубь леса. Наконец караван остановился. Купол стал практически ощущаем, от него исходила едва заметная вибрация и тихий, низкий гул, похожий на пение мириадов насекомых. Один из воинов, самый молодой и дерзкий, не выдержал. Он спешился и, вытянув руку, осторожно пошел вперед.
— Это просто туман, — пробормотал он. — Колдовская обманка, чтобы нас напугать!
Как только его пальцы коснулись мерцающего воздуха, воин вскрикнул от боли и отдернул руку, словно дотронулся до раскаленного железа.
— Огонь! — закричал тот, тряся обожженной ладонью. — Новш 26, оно жжется!
Все остальные невольно попятились. Лошади испуганно захрапели, прядая ушами и отказываясь идти дальше. Даже Арион, верный конь Инсина, нервно переступал с ноги на ногу, чувствуя неестественную, чуждую силу. Сам же Инсин спешился и медленно подошел к невидимой преграде, останавливаясь в нескольких шагах от нее. Он внимательно изучал купол. Вблизи он казался сотканным из чистого света и звука. Это было невероятное, пугающее и в то же время завораживающее зрелище.
И в этот момент он услышал шепот. Сначала тихий, едва различимый, он принял его за шелест листьев. Но потом он стал громче, настойчивее. Множество голосов, мужских, женских, детских, сливались в один хор, и они произносили одно и то же.
«Сын Степи… Сын Степи!.. Он здесь!»
Шепот, казалось, исходил отовсюду и ниоткуда. Он разносился эхом вокруг него, вибрируя в самом воздухе. Инсин резко обернулся к своим воинам.
— Вы слышите?
Но они смотрели на младшего сына хана с недоумением. Старший воин покачал головой.
— Что слышим, нойон? Здесь смертельно тихо. Только ветер шумит.
Инсин понял, что никто, кроме него, не слышал этого шепота. Ведь это сам лес говорил с юношей. Он звал его и только его.
«Сын Степи… иди к нам…»
Страх боролся в воине с необъяснимым любопытством. Это могла быть ловушка. Смертельная ловушка, чтобы заманить его внутрь и уничтожить. Один раз духи его уже обманули. Но шепот в этот раз не был угрожающим. Он был… зовущим. Словно старый знакомый, которого он давно не видел. Инсин принял решение — он должен был узнать, что это все значит.
Словно притянутый магнитом, Инсин развернулся и пошел прямиком на мерцающую стену.
— Нойон, остановитесь! — закричали воины за его спиной. — Не трогайте эту проклятую стену! Она убьет вас!
Старший из них бросился было вперед, чтобы остановить сына хана, но было поздно. Под их испуганными, неверящими в происходящее взглядами Инсин сделал последний шаг и… с легкостью прошел сквозь купол. Без единой царапины. Без малейшего сопротивления. Для него мерцающая стена оказалась не более чем влажным утренним туманом. Он сделал еще пару шагов и обернулся. Юноша стоял уже внутри, в лесу, а его люди — снаружи, отделенные от него вибрирующей стеной света.
Инсин посмотрел на свои руки. Никаких ожогов. Он чувствовал себя совершенно нормально. Даже шепот прекратился. Воины смотрели на своего нойона, как на чудо, их рты были открыты от изумления. Инсин осознал — этот купол был настроен на врагов. На тех, кто пришел с оружием и злыми мыслями. Но не на него. Почему? Неужели… неужели пророчество давало ему какой-то особый пропуск в это запретное место?
Юноша обратился к своим людям.
— Ждите здесь, — приказал он, и его голос, усиленный странной акустикой купола, прозвучал громко и властно. — Не пытайтесь войти. И не трогайте эту стену. Пока что я пойду один.
Не дожидаясь их ответа, Инсин развернулся и решительно зашагал вглубь таинственного, молчаливого леса. Юноша шел по лесной тропе, и звенящая тишина давила на уши. После привычного степного ветра безмолвие под густыми кронами казалось неестественным, напряженным. Каждый хруст ветки под его сапогом звучал как выстрел. Воин был начеку, его рука лежала на рукояти ножа.
Инсин прошел не больше сотни шагов, когда его тренированное ухо уловило едва заметный звук — скрип натягиваемой тетивы где-то впереди, в густых зарослях папоротника. Реакция мэргэна была молниеносной. Он не успел даже увидеть лучника, но уже знал, откуда полетит стрела. В тот же миг, как раздался короткий свист, он выхватил нож и с силой отбил летевшую ему в грудь смерть. Лезвие встретилось с наконечником, раздался резкий звон, и стрела, изменив траекторию, вонзилась в ствол дерева рядом.
— Стойте! — крикнул он в сторону зарослей, не пытаясь атаковать в ответ. — Я пришел с миром!
Из-за деревьев выскочили двое. Это были охотники, дозорные, одетые в меха и кожу, с нацеленными на него луками. Их лица были суровы, а пальцы лежали на тетиве, готовые в любой миг послать в путь вторую стрелу. Одним из них был Каскил, тот самый, что не так давно принимал участие в Совете Старейшин.
