— Я думаю, нам нужно поговорить, — серьезно сказала она, и ее настроение снова изменилось. Она была как ветер, но за ней было труднее угнаться.

Я приподнял бровь, глядя на нее, и медленно опустился на кровать, стараясь не показывать, как чертовски сильно я наслаждался ощущением чего-то мягкого под моим телом после всех этих месяцев сна на холодном полу. Это было еще одно проявление ее доброты по отношению ко мне, и, помимо оргазмов, я все еще не был уверен, что она получала от этого. Кроме того, я бы дал ей их в любом случае.

— О чем? — Спросил я.

— О том, что ты злишься на меня. Ты злишься как безумный шляпник, Мертвец, а я не могу этого вынести.

Я нахмурился, потому что только что заставил ее кончить так сильно, что она едва могла дышать, так что не был уверен, какая часть этого заставила ее подумать, что я злюсь на нее. Однако она продолжила, не дожидаясь моих вопросов, так что я предположил, что вот-вот узнаю.

— Потому что я тусуюсь с Найлом и учусь быть крутой королевой-убийцей, а ты просто сидишь здесь весь день с хмурым лицом, как гусь, которому не дали пощипать травку.

— Он тебе нравится? — Спросил я ее мрачным тоном. — Человек, который взял тебя в плен и держит взаперти, как крысу в клетке?

— Э-э-э, эта клетка намного приятнее, чем мое предыдущее жилище, — отметила она. — И мне нравится убивать, так почему бы мне не стать лучше в этом? — Было еще что-то, о чем она умолчала, но раз она не делилась этим, я решил не настаивать. Возможно, она сама до конца не разобралась в своих чувствах.

— Если у тебя это так хорошо получается, может, тебе стоит попытаться убить его, пока ты там, наверху, — выплюнул я.

— Я пыталась убить его шестьдесят семь раз! — сказала она, театрально запрокинув голову и уставившись в потолок. — Он сказал мне, что Дьяволу он не нужен, и я начинаю думать, что он, должно быть, прав. Это безнадежно.

— Это не безнадежно, — настаивал я. — Тебе просто нужно вонзить в него клинок, и тогда все наши проблемы решатся. У меня больше денег, чем ты можешь пожелать. Мы могли бы поехать куда угодно. Стать кем угодно.

Не уверен, как я смогу забрать ее с собой, когда сбегу, но я что-нибудь придумаю. Она просто поменяет одного похитителя на другого, но по крайней мере я буду хозяином, готовым уничтожить мир ради нее.

— Где все твои деньги? — спросила она с любопытством. — Ты нарисовал карту сокровищ, на которой крестиком отмечено место? Закопал в могиле? Оставил у бабушки? Засунул себе в задницу?

Я напрягся, гадая, не настал ли тот момент, когда она раскроет, зачем ее сюда послали. Но если это был ее гениальный план — выдавать случайные предположения после того, как я сам завел разговор, то она была худшим дознавателем, которого я когда-либо встречал.

— Не беспокойся об этом, — сказал я. — Просто позаботься о том, чтобы убить этого hijo de puta, когда увидишь его в следующий раз, а все остальное сложится само собой.

Она серьезно кивнула, а затем придвинулась немного ближе ко мне, наступила тишина, и тогда она повернула голову, чтобы посмотреть на меня.

Шли минуты, и я задавался вопросом, почему она не вела себя по-другому после того, что мы сделали в ванной. Неужели для нее это ничего не значило? Разве не должно было что-то измениться, когда кто-то заставлял тебя выкрикивать его имя, одновременно засовывая пальцы тебе в задницу?

— Я тебе нравлюсь, Матео? — наконец прошептала она, и я снова удивился.

Мой пристальный взгляд блуждал по ее чертам, но я ничего не ответил. Что она вообще хотела, чтобы я сказал на это?

— Я думаю, у тебя очень милый член, — добавила она. — Самый большой, который я когда-либо видела, он одновременно пугающий и милый.

— Милый? — хмыкнул я, гадая, сколько она их видела, а потом решил, что не стоит спрашивать имена, иначе я только добавлю их в список людей, чьей смерти я желаю.

— Да. Может быть, мы могли бы договориться быть друзьями по лагерю, если ты не хочешь идти ва-банк и становится настоящими друзьями? — Я ничего не ответил, и она продолжила. — Друзья по лагерю — это друзья, которых ты заводишь в летнем лагере, и ты думаешь, что они самые классные, но потом возвращаешься к своей обычной жизни и забываешь о них. Я никогда не была в летнем лагере, но однажды я совсем забыла о старушке Бетти, женщине с пуговицами. Хотя не думаю, что когда-нибудь забуду о твоем существовании, Матео. Но если ты хочешь забыть меня, я не против.

Я по-прежнему ничего не говорил, и она кивнула, прикусив губу, ее взгляд скользнул по моим чертам, прежде чем она заерзала, чтобы устроиться поудобнее, закрыла глаза, и накрыла нас одеялом, словно собираясь заснуть.

Я решил, что неважно, сколько времени, если она устала. Нам ведь нечем было заняться здесь, внизу.

Я молчал, глядя на нее, и тут ее лицо исказилось, челюсть задрожала, прежде чем слеза скатилась из-под ее закрытого века, и у меня неприятно скрутило живот.

Вторая слеза последовала за первой, скользнув по ее носу и вниз по щеке, прежде чем тихо упасть на подушку и раствориться в ней.

Я тоже повернулся на бок, чтобы смотреть на нее, цепь на моей шее натянулась, так это бы максимум ее длины, и я взял ее руку в свою. Я переплел наши пальцы, и хотя она не открыла глаза, она замерла так, что я был уверен, что она все еще не спит.

Слезы больше не текли, но я продолжил наблюдать, как ее дыхание постепенно становилось глубже, и убедился, что она действительно заснула.

Я так легко мог ее убить. Она была рядом, такая маленькая, хрупкая и уязвимая. Я мог сделать все, что угодно. Она не могла знать, что я этого не сделаю. И все же по какой-то причине она явно не думала, что я это сделаю. И пока я лежал, думая об этом, наши пальцы были переплетены, а дыхания смешались, мне в голову пришла невозможная мысль.

Она доверяла мне.

По крайней мере, немного. И если это было правдой, то было только вопросом времени, когда она полностью сдастся мне.

Mi chica loca уже была моей. Даже если она еще не знала об этом.

Ночью меня разбудил голос Найла, который громко пел песню «Drugs» группы UPSAHL, включил свет и с грохотом спустился в подвал.

— Эй, Паучок! — крикнул он, когда я села в кровати, щурясь и хмурясь от яркого света. — Ебаный в рот, что он делает в твоей постели!?

Я, надув губы, покосилась на своего сумасшедшего Дьявола.

— Ну, он спал! Ты знаешь, который час, придурок? — Рявкнула я, когда Матео сел, и по его спине пробежало напряжение.

— Без малейшего гребаного понятия, — рассмеялся Найл. — Ты знаешь, который час?

— Время спать, ты, хуесос! — Мой взгляд упал на его обнаженную грудь, забрызганную кровью, на клейкую ленту, обмотанную вокруг его левого бицепса, и на красную-красную кровь вокруг нее. Я вскочила на ноги с криком, а мое сердце забилось где-то в горле. О нет.

— Адское Пламя, что случилось? — Я подбежала к нему, схватила его за предплечье и потянулась к импровизированной повязке на его руке.

— Пфф, это ерунда, — пренебрежительно сказал он. — Пуля всего лишь поиграла со мной в погоню за поцелуй.

— Жаль, что она не поцеловала тебя в мозг, — пробормотал Мертвец, и я уткнулась лицом в грудь Найла, крепко обнимая его, ненавидя эту мысль. Пули не играют в хорошие игры. Они бы размозжили ему мозги.

— Не говори так, Матео, — проговорила я в горячую плоть Найла. — Адское Пламя ранен. — Не уверена, услышал ли он меня, мой голос звучал приглушенно, да и губы плотно прижимались к учащенному биению его сердца. В любом случае, он не ответил.

Найл замер, медленно обнимая меня здоровой рукой и потираясь шершавым подбородком о мои волосы.

— Хочешь помочь старику, маленькая психопатка?

— Хорошо. Но ты не такой уж старый, — возразила я, когда он повел меня к лестнице, прижимая к себе и бросая зловещий взгляд на Мертвеца. — Ты не так стар, как горы, небо или большинство деревьев. Может, старше маленьких деревьев, но не больших. Но ты старше большинства собак, кошек, голубей и…